Провинциал. Книга 3 (СИ) - Лопарев Игорь Викторович - Страница 22

— Добрый день, Федот Мирославович, — рука Бояндина, державшая трубку нехорошо дрогнула.

Он сразу узнал голос звонившего. Звонил ему Дратвин, командовавший всей этой прожорливой ордой разномастных вояк. А это значит, что проблемы уже стучатся к нему, можно сказать, прямо в дверь…

— Добрый день, Аполлинарий Александрович, — Бояндин постарался успокоиться, — зачем я вам понадобился?

— А вы не догадываетесь? — с нехорошей усмешкой поинтересовался собеседник.

— Догадываюсь, — сокрушённо вздохнул Федот, — вы по поводу исчезновения нашего с вами нанимателя?

— Совершенно верно, — подтвердил Дратвин, — и у меня к вам вопрос. Если вы на него сейчас мне внятно не ответите, то я вынужден буду уступить вам дальнейшее руководство этой военной авантюрой… Вопрос простой: что делать будем?

Бояндин понял, что надо что-то решать. А для того, чтобы взвесить все за и против и принять обдуманное решение, ему нужно сосредоточиться и хоть немного поразмыслить, хотя бы полчасика…

— Давайте договоримся так, — Бояндин ощутил, как от волнения пересохло во рту, — я перезвоню вам через полчаса, и мы с вами решим, что предпринять. Годится? — и в разговоре повисла тягостная пауза…

— Хорошо, — через тридцать секунд, показавшихся Бояндину вечностью, прозвучал бесцветный голос Дратвина, — я жду ровно пол-часа, и ни минутой дольше. Если вы протянете сверх этого хоть секунду, то можете вообще не утруждаться.

— Я понял вас, тогда в течение получаса я вас обязательно наберу, — сказал Бояндин и нажал отбой.

Он был в панике, он чувствовал, что быть ему крайним. Вот сейчас Дратвин дал ему понять почти открытым текстом, что готов устраниться в любой момент, сбагрив на него весь ворох проблем. Да, надо что-то делать…

Итак, что мы имеем?

Войска будут подчиняться командам ещё пять дней. Потом они просто уйдут и оставят его наедине с Антоновым, который, несомненно, разделается с ним, как бог с черепахой.

А если до сих пор над Антоновым не одержана победа, то за оставшиеся дни разбить его, тем паче, нереально.

Значит, с ним нужно договариваться. Другого выхода просто нет…

Вопрос, как?

После недавнего орбитально удара, и последовавшего за ним штурма, окончившегося, кстати, неудачей, напугать осаждённых, наверное, не удастся уже ни чем.

Мало того, даже сделать вид, что есть реальная возможность создать для них ещё какую-нибудь серьёзную угрозу, не получится.

Значит, вести переговоры с позиции силы возможным, ну, никак не представляется.

А что нам тогда остаётся? А остаётся крайне невыгодная, но сейчас единственно возможная переговорная стратегия.

Это стратегия добровольных уступок. Вынужденное проявление слабости, которое еще в древности называли «жестами доброй воли», хотя все прекрасно понимали, что если бы была возможности обойтись без подобных жестов, то ею, несомненно, воспользовались бы.

В создавшейся ситуации подобным жестом доброй воли может стать снятие осады.

Сразу же после этого, покуда у осаждённых ещё не стихла радость от того, что осада снята, необходимо предлагать переговоры.

Ну и там уже торговаться, торговаться, и ещё раз торговаться…

Придётся поступиться многим, но за всё надо платить… А за допущенные просчёты и ошибки, тем более… Хотя и очень не хочется…

Господин Бояндин слегка успокоился. Путь, который может вывести из тупика найден, и Федот Мирославович, мельком глянув на часы, потянулся к коммуникатору…

Когда подготовка к вечернему рейду была в самом разгаре, со мной связался Семён и предложил подойти к нему, в центр управления нашей обороной.

На мой вопрос, а, зачем я там вдруг понадобился, он, действуя в своей манере, напустил тумана и так толком ничего и не объяснил.

Но однозначно намекнул на то, что будет очень и очень интересно.

Так что, для того, чтобы понять, в чём там дело, мне, всё-таки, пришлось отложить в сторону все свои дела и пройти к нему. Умеет он заинтриговать, этого не отнимешь.

В штабном бункере тихо шуршали большие лопасти вентиляторов, постоянно моргали многочисленные индикаторы, похожие на спятивших светлячков, расползшихся по стойкам с аппаратурой.

Дежурные операторы тихо обменивались короткими репликами.

Семён сидел на своём любимом вращающемся кресле и глядел на стену, увешанную информационными панелями.

Услышав, что стальная дверь, пропуская меня, начала втягиваться в стену, он обернулся, и, когда увидел, что это я, радостно улыбнулся и приглашающим жестом указал на место рядом с собой:

— Проходи, располагайся…

Я не стал спорить, и, плюхнувшись в объятия анатомического кресла, поинтересовался:

— И зачем ты меня сюда заманил, старый таракан?

Дядька угрожающе, и, в то же время, комично пошевелил усами и нарочито-обиженным тоном возразил:

— И вовсе я не старый…

— Значит, против таракана возражений нет? — прищурился я, — ну, давай тогда, рассказывай…

— А посмотри-ка ты вот на эту, например, голопанель, — и он ткнул пальцем в один из экранов, висящих перед нами, — и скажи мне, а что ты там видишь?

Я окинул взглядом унылый степной пейзаж, который транслировался на этот экран, посмотрел с недоумением на Прокопьича и выдал очевидный ответ:

— Ничего я там не вижу, кроме травы и неба… А что я там должен был увидеть?

— Ещё десять минут назад ты, если бы хорошо пригляделся, то смог бы видеть там бронеходы осаждающих, — Семён взял паузу, но, увидев, что я собираюсь задать ему наводящий вопрос, продолжил фразу, — а теперь их нет!

— И что? — я пока так и не понял, в чём хохма, ну, передислоцировались они, ничего странного в этом нет…

— А то, что осаду сняли, — огорошил меня дядька.

— Ты уверен? — задал я риторический вопрос, ибо Прокопьич, не будучи на сто процентов уверенным, таких заявлений не делал бы.

— Конечно уверен, — Семён укоризненно посмотрел на меня и покачал головой.

— Значит, с нашим рейдом следует повременить, — пробормотал я, — поскольку, если войска отсюда снимаются, то, скорее всего, они уйдут на территорию Бояндина.

— Точно, — подтвердил мои предположения Прокопьич, — и мы не застрахованы от того, что часть из них передислоцируется, вообще, к самому поместью.

— Ну да, тогда с внезапным нападением у нас могут возникнуть серьёзные сложности, — продолжил я, — значит, планы наши опять подлежат пересмотру.

Семён не стал комментировать это моё высказывание, а я продолжил мысль:

— Но, если противник отводит войска, то, может быть, и планируемый нами рейд теперь не очень то и нужен?

— Почему ты так думаешь? — заинтересованно спросил Прокопьич.

Я видел, что он собирался ещё что-то добавить к своему вопросу, как дверь опять поехала в сторону, и в комнату боязливо заглянула… горничная.

Вот эту девулю, одетую в форменное платье и белый кружевной передник, ни я, ни Семён, ни вообще кто-либо из присутствующих, видеть тут явно не ожидали.

— Господин Антонов, — еле слышно пролепетало это юное существо. Девушка, видимо, почувствовала себя совсем не в своей тарелке, оказавшись среди брутальных вояк, большинство из которых тут же принялись без всякого стеснения раздевать её глазами.

— Да, я тут, — я ободряюще улыбнулся девчонке, — зачем ты здесь?

— Меня послали вам передать… — она в панике оглянулась, натыкаясь на вожделеющие взгляды.

— Не волнуйся, никто тебя тут не укусит, — попытка успокоить девушку большим успехом не увенчалась, но она, всё-таки, сделала над собой усилие, и совершила то, зачем, собственно, и спустилась в наше мрачное подземелье. Она протянула мне трубку коммуникатора, которую сжимала в кулачке:

— Вот, — и, покраснев, отвела глаза, — там с вами говорить хотят.

— И кто же? — задал я законный вопрос.

— Господин Бояндин, — пролепетала девчонка.