Нет покоя в "корейских лесах". (Шаг третий) (СИ) - "Happalo" - Страница 37

— Ты чего в такую рань поднялась?

Супруга обжигает его взглядом.

— Топай дальше! Не мешай дело делать.

Пожав плечами, дед проходит мимо, направляясь на кухню и почёсывая при этом бок.

— «Чего в такую рань встала»? — передразнивает его Пакпао, провожая взглядом. — А кто всё это делать будет и когда? Только бы указания давать. Привык на своей кухне, что все вокруг летают словно «бабочки». Махнул рукой туда — все побежали туда. Махнул сюда — все побежали сюда. Совсем изленился.

Это ворчание также не является в полном смысле следствием раздражения — скорее привычка, выработанная годами совместной жизни.

— А где платье? — рассмотрев принесённые вещи, удивляется бабуля, не найдя оного.

На концертное выступление ею собственноручно для внучки было выбрано прекрасное платье. Но его среди принесённых вещей не оказалось.

— Что за безголовый ребёнок-то такой? — бросив спортивную форму обратно на диван, Пакпао направляется в комнату к любимой, но всё-таки, с её слов, «безголовой» внучке. — Нормально попросила повесить на плечики в шкафу. «Но видимо есть дела поважнее, чем просьбы единственно хальмони.» Как будто мне это надо.

В комнате царит полумрак, разгоняемый лишь неоновым светом, просачивающимся сквозь неплотно прикрытые шторы с улицы. Лалиса спит и, вероятно, видит некий не очень хороший сон. Она перекатывается с одного бока на другой и шевелит ногами так, словно бежит или отпинывается от кого-то или от чего-то. Впрочем, целостность кокона, в который хозяйка помещения себя завернула, пострадала лишь отчасти — левая нога сверкает пяткой наружу.

— Чего и сниться-то такое? — косится на внучку бабуля, направляясь к шкафу, где ей сейчас предстоит практически «квест» по поиску платья. В этом она уже не сомневается.

Открыв дверцу, Пакпао вынуждена сделать шаг назад, потому что к её ногам падает клубок из нескольких вещей не очень понятного вида и формы. Подняв одну из них, оказавшуюся футболкой, бабуля невольно морщится. Она некоторое время рассматривает артефакт, попавший в руки, принюхивается и резюмирует:

— Хоть не пахнет и то ладно, — сложив аккуратно вещь, Пакпао поднимает следующую.

Привитая с возрастом опрятность не позволяет ей просто взять и отшвырнуть её в сторону, как, очевидно, на постоянной основе делает Лалиса.

— И в кого такая? — очередной взгляд брошен на хозяйку комнаты. — Точно не в меня. ДжэУк?.. Не-е-е. Не может быть. ХеМи возможно?.. Не похоже. Эх!

Сквозь приоткрытое окно порой долетают звуки автомобильных клаксонов, которые водители пользуются без зазрения совести в любое время суток, невзирая на то, что те могут кому-то мешать спать. Понятное дело речь сейчас не о Лалисе, а вообще. Но, например, Пакпао эти самые клаксоны немножечко раздражают. Ей даже пришлось купить беруши, чтобы она могла спать спокойно в этом муравейнике под названием Сеул.

— В Пусане было получше, — складывая шорты вслед за второй футболкой, произносит полушёпотом бабуля.

В Бангкоке их дом находится в тихом почти спальном районе. Потому-то ей и трудно приходится здесь — в гостях. Но на что не пойдёшь ради любимых сына с невесткой и внучек. В особенности внучки, что, это очевидно всем здравомыслящим людям, прямо-таки нуждается в её персональной поддержке и кое-каком присмотре.

В приоткрывшуюся дверь заглядывает ХеМи и, бросив взгляд на кокон в кровати, обращается к свекрови:

— Омма, я тут подумала, что нужно ей сделать обед с собой, — очень тихо произносит женщина. — Мы ведь не знаем, когда у неё будет время покушать.

— Всё правильно, невестка, — задумавшись на секунду, столь же тихо отвечает Пакпао. — Сейчас здесь закончу, и решим вместе, чтобы такое ей приготовить. А то и верно… неизвестно, когда минутка свободная выдастся.

— Думаю, лучше приготовить что-нибудь посытнее, — войдя полностью в комнату и приблизившись к шкафу, продолжает начавшийся разговор ХеМи. — С утра, понятно, ей нельзя ничего очень сытного.

— Верно… Она сама об этом говорила, — бабуля бросает очередной взгляд на «кокон».

— Днём ей точно нужно пополнить силы и как следует насытиться. Что-то из говядины? Я вчера купила несколько кусков вырезки. Взяла самую дорогую.

— Ага, — кивает Пакпао, переведя взор вглубь шкафа, где наконец-то нашлось платье. — Вот ты где… И конечно же, помятое.

— Так из говядины значит? — переспрашивает ХеМи

— Что? — оборачивается свекровь.

— Из говядины что-нибудь приготовить на обед?

Только Пакпао собралась ответить, как от кровати доносится неразборчивое и очевидно возмущённое бормотание:

— … дят…у…кие! Пшли к…у! Не…чу. Не…ду! — нечленораздельная речь сопровождается телодвижениями рук и ног. Довольно-таки резкими телодвижениями, надо сказать.

Женщины замирают, стараясь не издать ни единого звука. Пакпао кивает на дверь. ХеМи согласно кивает, и обе они на цыпочках направляются на выход.

(Спустя пару часов в квартире семьи Ким.)

В гостиную входит недовольная СонМи. Девушка не выспалась и находится в некотором раздражении. Её подняли полчаса назад, чтобы она успела привести себя в порядок. Последнее крайне важно. А легла она, дай Бог, в полночь. Отсюда и результат — хмурый вид и недовольно кривящиеся губы.

— Могли и не будить, — сетует она. — Встала бы позже и сама приехала.

— Дочка, не говори глупостей! — останавливается возле стола ХеМи. — Сегодня у твоей сестры очень важный день и нужно её поддержать.

Пролетевшая мимо бабуля что-то пробормотала, имея озабоченный вид. Проводив её взглядом, СонМи морщит нос.

— Мне кажется, одной хальмони бы хватило в виде поддержки. Вон как бегает. Не угонишься.

— Она беспокоится, — пожимает плечами мама.

В гостиную входят СуХён с сыном, обсуждая на ходу достижения ДжэУка на ниве спорта в бытность школьником, а затем и студентом.

— Не хватило двух сантиметров, — отодвигая стул для отца, говорит ДжэУк. — Получись у меня тогда преодолеть эту высоту… на самом деле неизвестно, кем бы я стал.

— Брось надумывать, адыль! — поворачивает голову СуХён, усевшись за стол и указывая рукой на соседнее место. — Ты есть и спать не можешь без своих рассчётов.

ДжэУк незаметно кривится. Отец постоянно отзывается о выбранной им профессии несколько пренебрежительно. Нет, никакого сарказма. СуХён гордится сыном и тем, чего тот смог достигнуть за годы тяжёлого труда с полной самоотдачей. Но, как и любому отцу, ему хотелось видеть отпрыска, выбравшего его путь — путь повара, которого знают и уважают во всём мире. Однако, судьба распорядилась иначе, взрастив в ДжэУке необъяснимую тягу к инженерному делу.

Из комнаты, куда только что унеслась, возвращается Пакпао. Вид она имеет задумчивый. Бабуля что-то подсчитывает на пальцах, загибая их по очереди — привычка, которой СуХён до сих пор удивляется. В Республике Корея как, впрочем, и в подавляющем числе стран Азии пальцы разгибают, начав считать. Но Пакпао у него «особенная». Так в своё время сказал ХёнСон, характеризуя ещё совсем юную тайку с русскими корнями. Что он вкладывал в это понятие до сих пор неясно. Уж слишком оно размытое. А уточнять друг не стал. Видимо опасаясь излишне бурной реакции влюблённого, на которую СуХён был способен, когда речь заходила о его избраннице.

— Кажется всё, — резюмировала Пакпао и взгляд её остановился на настенных часах. — Будить пора.

Семейство Ким полным составом направилось в комнату Лалисы, чтобы каждый лично поучаствовал в подъёме девочки. На этом, не совсем понятно зачем, настояла бабуля. Никто спорить не стал. В конце концов, почему бы и нет. Если взрослые шли с вполне искренним желанием окружить заботой и поддержать младшенькую в этот день, то вот СонМи делала это с толикой злорадства.

— «Чего она спит? Меня же подняли… Вот и ей пора вставать. Нечего валяться»! — думала девушка, следуя в хвосте процессии, возглавляемой, разумеется, бабулей.