Моя Оборона! Лихие 90-е (СИ) - Март Артём - Страница 45

— Ниче-ниче. Если придет на разговор, я с ним поговорю. Кулым, в отличие от некоторых, мужик умный. Найдем с ним общий язык. А ты, Гоша, лучше определись: умоляешь ты, или угрожаешь.

Вдруг в коридоре, а потом и в общей комнате загрохотало.

— О, — сказал я. — А вот и маски шоу.

— Всем лежать! — В кухню заскочили бойцы в полном обмундировании и с АКС-74У наперевес. — Работает спецназ!

— Так значит ты не знаешь, почему он натравил на тебя киллера? — Спросил Максим Аравич Мкртичан — Старший следователь по особо важным делам, а по совместительству майор юстиции.

Мкртичан был худощавым мужчиной со смуглой кожей, короткими черными волосами и слегка впалыми щеками. Острые черты его немного вытянутого лица выглядели несколько болезненными. Его неновая, все еще советская форма, смотрела на меня золотыми гербами СССР с красных петлиц на лацканах.

Оторвав взгляд от них, я встретился с другим взглядом. Взглядом самого Максима Аравича.

— Нет, не знаю, — пожал я плечами, оберегая повязку на раненой руке. — Я работаю охранником в нескольких заведениях Армавира. А Сизов — парень молодой. Может, я когда-нибудь вывел его пьяного из клуба, и он обиделся.

Следователь засопел и тронул острый подбородок тонким пальцем.

— Ты правда считаешь, что я в это поверю, Летов? Из-за такой херни киллеров не нанимают. Что между вами случилось? Лучше дай показания сразу, прежде чем я сам все распутаю.

Ситуация была интереснейшая. Когда к нам ворвались ребята из ОМОНА, я встретил их с поднятыми руками, и, в общем-то, дал себя задержать. Все же, по факту я не сделал ничего, за что мог бы понести ответственность перед законом. Только защищался. Тем не менее пришлось посидеть задержанным в отделении. К счастью, недолго.

А вот Гоше повезло меньше. Его увезли в больницу и, насколько я знал, после этого парня ждали нары в ближайшем отделении милиции. До выяснения, так сказать.

Тем не менее Мкртичан так и сверлил меня взглядом. Явно не доверял. Ну, в общем-то, оно и понятно. Наверное, я тоже не поверил бы себе, если бы рассказал подобную же историю. Проблема в том, что я бы не поверил себе и в том случае, если бы рассказал правду про Марину и то, что Гоша затеял все именно из-за нее. Из-за девушки, по сути. Не из мести, не из-за денег, а от ревности.

Так мы с майором и сидели в небольшом кабинете следователя по особо важным делам: я рассказывал, а он не доверял.

— Ну, — я пожал плечами, — у Сизова со мной был еще один конфликт.

— Так-так, — напрягся Мкртичан.

— Он считал, что я увожу у него «невесту», которая, по факту, даже не была его невестой.

Следователь одарил меня невероятно холодным и совершенно недоверчивым взглядом. Понятно было, что он не верит ни единому моему слову.

— Вот значит как? И по этой причине он нанял против тебя этого странного киллера-клофелинщика, а потом еще и заявился с обрезом к тебе домой?

— Да.

— Ну ладно, Летов. Просто подпишись под своими показаниями, — наконец пробурчал он недовольно.

Я принял из рук следователя тетрадный лист в клеточку, вчитался в плохо разборчивый, размашистый почерк Мкртичана.

— Тут написано, я избил Сизова.

— Ну. А ты разве не избил? — Хмыкнул следак.

— Пришлось. Но прежде он нанял киллера, чтобы убить меня, а потом хотел пристрелить из обреза. Побои Сизов получил в ходе борьбы. Вернее, самообороны

— Про киллера там написано, — заметил Мкртичан.

— А про обрез нет, — возразил я. — Перепишите, пожалуйста.

Мкртичан вздохнул, принял и порвал лист.

— Тогда давай заново.

— Давайте.

После, он принялся с обреченным видом записывать мои показания по новой.

— Может, давайте я? Я быстрее, — предложил я.

Армянин снова холодно посмотрел на меня.

— Ну, давай. Подписаться только не забудь. И число поставить. А потом свободен. Вызовем тебя, если понадобишься.

Пожав плечами, я взялся за ручку и принялся писать.

Следующим вечером в одной из бань Армавира

— Ну че? Где твои телочки? — Спросил Комар у заглянувшего в предбанник лысого мужичка — управляющего этим заведением.

— Будут, Максим Сергеевич. Сейчас, уже на подходе.

— Шустрей никак? — Вклинился Слива, утирая губы от пенного.

— Щас, секундочку, — засуетился лысый и исчез в дверях.

Седой развалился на удобном деревянном кресле, за круглым столом. Взял с блюда и отправил в рот кусочек копченой колбасы.

— Хорошо сидим, — расплылся он в улыбке.

— Так а че с Кулымом делать? — Спросил Слива, выбирая шампур с наиболее жирными кусками шашлыка. — Дело с афганкой он рубит на корню. Ты ж, Седой, с ним так и не договорился?

— Не договорился, — вздохнул Седой. — Нас тогда суки Михалыча стрелять приехали. Но там и без базара все ясно. Кулым уперся рогом и не отступит. Он против любой наркоты.

— Ну ты ж сам понимаешь, Седой, какое бабло мимо нас проплывает, — Комар отпил пиво из большого стакана. — Тут руку протяни да хватай. А из-за деда все идет по одному месту.

— Не уговоришь ты его, — сказал Слива.

— М-да. Не уговорю.

Седой задумался. Всмотрелся в деревянную облицовку над головой. Всюду на стенах, почти у самого потолка предбанника, висели украшением кленовые веники. Приятно пахло хорошо просушенным кленом.

— Если крестник Кулымов оказался мразью и стукачом, может, и сам Кулым уже все, ссучился? — Спросил Слива.

Комар закивал.

— Когда он в последний раз с нами бухал? — Комар наградил остальных авторитетов вопросительным взглядом. — Вроде дружили раньше, как нормальные люди. На охоту вместе, в баньку вместе. А щас он откололся. Сам что-то мутит-крутит.

— А крестника надо бы убрать. Он херни наворотил, — добавил Слива. — Щас в больнице, а как оклемается, его сразу на нары, и крутить будут как надо. И тут самое херовое, что он стукачом оказался. Ты ж его спалил, а? Седой?

— Спалил, — уклончиво ответил Иван Павлович. — Косой его видал вместе с людьми Михалыча.

Конечно, Седой лгал. Но всем, по сути, было по барабану, правда, это или же брехня. Зато, это был повод предъявить Кулыму и продавить организацию наркотрафика.

— Ну вот, — Комар кивнул. — Раз настучал Михалычу за вас, так и мусорам настучит. А мальчишка о наших делах знает немало. Знает где общак. Знает, что ты, Слива, того адвокатика прикопал в посадке, под Успенкой. Он же вместе с тобой туда ездил, не? Че будет, когда крестничек колоться начнет?

Слива задумался.

— Завалить его? — Спросил он неуверенно.

— Ну а че нам остается? Малой попалился со всех сторон. Ладно б он сукой не оказался, отсидел бы себе положенное, мы б и слова не сказали. Но раз стукач…

— Кулым, правда, разозлится, станет на нас орать, но я думаю, хер он решится выйти против троих разом. Более того, на него Михалыч наседает, — проговорил Слива. — Может, через Михалыча и продавим Кулыму афганку?

— На кой черт нам нужен Кулым? — Сказал вдруг Седой. — Старик уже все. Сдавать начинает. За собственным родственником не может уследить, что мы дерьмо за ним должны убирать теперь. Короче, мы сами, без него с наркотой дело запустим. И пусть только вякнет. А крестника его замочим на всякий пожарный, чтобы рот не разевал.

Аккурат, когда Седой закончил, дверь в парную отворилась, и внутрь с визгом забежали несколько молоденьких и полностью обнаженных валютных проституток. Авторитеты, с рыком и смехом принялись ловить девушек, сажать себе на колени, лапать. Предбанник заполнился веселым гоготом мужиков и звонким женским ржанием.

В полдень следующего дня меня ждали в больнице, на перевязке. Гоша не слабо распорол мне руку и перед задержанием, в больнице пришлось наложить четыре шва и повязку.

В тот раз, как только врач закончил, за меня взялась вредная медсестра, которой постоянно было что-то не так: то сижу я неправильно, то руку держу низко, то ворочаюсь на стуле, не даю ей наложить повязку как надо.