Императорская охота (СИ) - "Каин" - Страница 14

— Проходите.

— Благодарствую, барин, — мужчина вошел в холл. — Только вы зовите меня на «ты». А то мне прям хочется оглянуться и убедиться, что за мной никто не стоит второй.

— Как скажешь, — не стал спорить я. — Тебя уже выписали из лекарни?

— Да. У меня даже справка есть, — Евсеев вынул из кармана свернутую бумагу и протянул ее мне. — Вот! Тут сказано, что я излечен от хворобы и обязуюсь отмечаться весь год у лекаря десятого числа каждого месяца, чтобы тот мог удостовериться, что я не вернулся к прежнему.

— А ты не вернешься? — осведомился я.

— Что вы, барин, — вздохнул мужчина и почесал затылок. — Я ведь только сейчас все стал видеть жизнь, как оно есть. Раньше все даже жизнью назвать нельзя было. Так, существование от рюмки до рюмки. Утром похмелиться стопариком белой, в обед подлечиться кружкой пенного, а вечером набраться чем придется, пока ноги держать не перестанут. По выходным я пил так, что свободных дней и не помню. Просыпался под будильник, понимая, что уже пора выпить, чтоб поправиться да идти опять на работу. И вроде не пропойный пьяница я был, барин. Не тащил ничего из дому. Но ведь и не жил как человек. Последнюю книгу прочел еще когда школьником был. Да и то, потому что учителка была въедливая и заставила это сделать. А опосля я ничего, кроме этикеток с бутылок и табелей на работе не читал.

— Нехорошая жизнь, — признал я.

— И не говорите, — вздохнул мужчина, поправляя на плече котомку. — Мне и желать чего-то другого было некогда. Работа, питейная, лавка во дворе и дом — такая вот карусель меня завертела. А ведь когда-то я другой работы хотел.

— И какой же? — подивился я.

— Я хотел живность лечить. Всегда к этому тянулся. Да только на это учиться надобно. А я из простой семьи. Батя в свое время дал мне окурок, подзатыльник и совет. Сказал, чтобы шел на мануфактуру и не пытался прыгнуть выше головы. Говорил, что каждому надо знать свое место, а мне пророчил петлю на шее или острог. У нас в семье никто хорошей смертью-то и не помирал. И если бы не вы, мастер Чехов, то не было бы меня уже в живых. Я человек хоть и не шибко умный, но понимаю, что мне на вас молиться надо до конца своих дней.

— Сдается мне, что ты не так глуп, как пытаешься казаться, — возразил я с усмешкой. — И говоришь складно. Да и вряд ли глупый дошел до таких выводов, какие ты сделал.

— Мне книжка попалась хорошая под руку, — кивнул мужчина. — Лекарь позабыл ее на подоконнике. Я взял, чтобы вернуть. И перед тем как отдать, пролистал. Сам не понял, как начал читать. Лекарь тот ко мне подошел, но не стал ругать, что его вещь трогаю. А вместо того посоветовал начать с другой. И на следующий день принес мне несколько книг. Велел читать, а потом вопросы задавать, если чего не понял.

— И много вопросов пришлось задавать? — прищурился я.

— Поначалу стыдно было спрашивать. Но потом и впрямь начал любопытствовать. А лекарь тот, хоть и из благородных, но со мной говорил по доброму. Он же мне сказал, что каждый человек может жизнь заново начать. И сказал это так мудрено, но в душу мне запали эти слова.

— Какие?

— Что нельзя стать счастливым по чужой воле. Только самому захотеть надо. И он спросил, хочу ли я жить по-другому. А я что… — он пожал плечами. — Как вспомнил жену свою, змеюку. Работу постылую. Приятелей, которых трезвыми ни разу не видел. А если видел, то не узнавал…

Он повесил голову, словно сами воспоминания делали ему больно.

— Ни к чему я не стремился. Ничего не хотел по-настоящему. Жил как нелюдь. И только одно во мне оставляло человека, барин.

— Что же?

— Когда коты меня встречали и жались ко мне. Так доверчиво, словно я и впрямь чего-то стоил. Будто и не был потерянным и никчемным. Я их кормил, даже когда самому нечего было есть. На выпивке экономил, чтобы им рыбки прикупить.

Словно поняв, что разговор шел о них, с лестницы скатились пушистые питомцы. И с разбегу запрыгнули на гостя. Тот уронил котомку, из которой послышался стук и подхватил котиков. Потом уселся прямо на пол и притулился к стене.

— Похорошели вы при некроманте, — забормотал мужчина, вжимаясь лицом в кошачий мех. — Мои вы родные… простите за… какие ж вы мои…

Он сбивчиво что-то бормотал, но коты, кажется, понимали. Потому как мурчать стали намного громче. Будто не хотели, чтобы кто-то другой слышал то, что предназначено им.

В комнате проявилась Виноградова и прижала ладонь к губам. Наверняка открывшаяся ей картина произвела на женщину неизгладимое впечатление.

— Ну полно… Литрушечка… когтистенький ты мой…

Мужчина поднял лицо. Глаза его блестели, а на губах расцвела улыбка.

— Слов нет, как я рад, что они у вас все это время оставались. Я ведь так боялся, что жена оттащит их куда, да притопит.

Я даже сглотнул, понимая, что Евсеев хорошо знал свою супружницу.

— И ведь мне придется вас просить, барин, чтобы они у вас остались, — гость вытер рукавом слезы. — Я ведь из дома ушел…

Он посмотрел на котомку, которая и впрямь оказалась наволочкой с печатью лекарни.

— Не думайте, я не украл, — пояснил мужчина. — Мне лекарь дал книжку, кружку, чашку и ложку. Сказал, что для начала хватит.

— Хороший лекарь, — заметил я.

— Мне пока некуда забирать котов. Пока поселюсь в работном доме. Устроюсь. А уж потом…

— У меня другое предложение, — я присел на угол стола, чтобы Евсееву было не так неловко оттого, что сам он так и остался на полу. — К вашим котам мы привыкли. Они стали частью нашей семьи.

— Дома, — поправила меня Виноградова.

— Не отдадите? — понятливо кивнул мужчина и поджал губы. — Я не в обиде, барин. Все понимаю.

— Я не стану забирать у вас имущество, а коты им являются, если вы не знали.

— Какое ж это имущество? — опешил Евсеев. — Они ж личности.

— Оставляем его, — решительно заявила Виноградова. — Пусть и бывший пьяница. Но человек он перспективный. Я сама за ним буду присматривать. И нашему лекарю дадим задание следить за здоровьем нового работника.

— Мы хотим предложить тебе службу и проживание, — пояснил я гостю. — Устроим вас в пристройке. Будете за домой смотреть. Письма носить. Ходить в торговые ряды.

— Правда? — Евсеев недоверчиво захлопал глазами. — Вы меня к себе возьмете на службу?

— С испытательным сроком, — строго уточнил я.

— Официально? — отчего-то шепотом спросил мужчина.

— А как иначе? — удивился я. — Я все же адвокат и у меня все должно быть как полагается. В профсоюз вступишь.

— Я согласен, — выпалил Евсеев.

— И про оклад не спросишь? — сощурился я.

— Хороший человек, — резюмировала Любовь Федоровна.

— Вы не обидите, барин. Я это уже понял. Крышу мне дадите, работу достойную. Чего мне выкобениваться? И коты при мне… — последнюю фразу он произнес почти неслышно, вновь ткнувшись лицом в шерстку любимцев.

— Но главное, что тебе стоит учесть, что в доме живет призрак.

— Это я еще в прошлый раз понял.

Я призвал тотем и проявил Виноградову в реальном мире. К моему удивлению, мужчина не стал пугаться. А вместо этого быстро поднялся, спустив котов на пол, и поклонился.

— Любовь Федоровна все это время взяла заботу о ваших любимцах на себя. Они к ней тоже привязаны, — пояснил я.

— Этот дом принадлежит нам двоим, — с достоинством заявила призрачная дама. — Мы оба решили, что тебе стоит остаться при доме. Правила у нас простые — не пить, не разводить огонь вне камина или печки. Таскать ничего из дома не советую.

— Как можно, — мужчина отшатнулся и поспешно осенил себя знаком Искупителя.

— У тебя будет своя комнатка в пристройке. В личные комнаты без приглашения мы не ходим.

Я откашлялся, пытаясь скрыть улыбку и Виноградова закатила глаза:

— Иногда я забываю о правилах хорошего тона. Но мне простительно. Я долгое время жила тут одна и немного одичала.

— Неправда, — пролепетал впечатленный мужчина. — Вы очень и очень хороши.

— Да я не об этом, — Виноградова невольно приосанилась. — Иногда я могу заглянуть в гости. Но не злоупотребляю этим.