Гибель парома «Эстония». Трагедия балтийского «Титаника» - Рабе Ютта - Страница 46

Пробоина в корпусе «Эстонии»

Присыпанное песком отверстие в корпусе «Эстонии»

Было ясно, что не позже чем в день нашего возвращения в Куксхафен на нас обрушится вся международная пресса. Поэтому мы решили сойти с судна в Киле, при прохождении шлюза.

И лишь водолазы собирались следовать на борту One Eagle вплоть до Куксхафена, поскольку там были припаркованы их автомобили. Однако, когда мы уже приближались ко входу в шлюз, мы увидели большое скопление людей на берегу. Журналисты тоже оказались не дураками! Наше прощание с Фолькером и командой судна проходило под щелканье затворов фотоаппаратов. Пресс-конференцию мы назначили на ближайший вечер в одном из отелей Гамбурга, поскольку в противном случае нам не удалось бы отделаться от репортеров. Грегг мог оставаться с нами только до субботы, поскольку у него уже были куплены билеты в США. Кроме того, он во время экспедиции повредил себе ногу и поэтому торопился показаться на родине своему врачу.

Через посредническое бюро моей кинофирмы мы оповестили о своем прибытии родственников жертв катастрофы и предложили встретиться с кем-то из них еще до пресс-конференции, чтобы о наиболее важных моментах проведенной нами акции прежде всего проинформировать их. Встреча была назначена на пятницу 1 сентября 2000 года в 16.00. И уже в 17.00 мы были готовы к встрече с международной прессой.

Как и было договорено, мы сообщили представителям родственников погибших Ларсу Иоханссону и Бер-тилу Каламниусу об обнаруженных на грунте телах погибших. Мужчины были готовы ко всему, но только не к этому. Шведское правительство выступило с заявлением о том, что вне корпуса «Эстонии» на грунте вокруг нее нет ни одного тела погибших, и родственники постепенно успокоились, удовлетворившись официальной информацией. Было видно, что оба находятся в состоянии шока. Все остальное на фоне этого шокирующего факта для них померкло.

Сразу же после встречи с нами эти люди беседовали со множеством репортеров из ежедневных газет и телевизионных программ как из Скандинавии, так и из Германии, не скрывая своего крайнего возмущения манипуляциями шведского правительства. В последующие дни информация о валяющихся на дне моря телах погибших стала важнейшим результатом нашей экспедиции, вызвавшим ажиотажный интерес средств массовой информации. В шведской прессе муссировались всякого рода домыслы о том, производили ли мы съемки этих тел или нет. Мы были вынуждены доказывать с помощью наших видеозаписей, что мы не лжем. Просто какой-то театр абсурда! Ведь мы действительно засняли некоторые тела в процессе поисков потерянного гидролокационного аппарата. Причем скорее по большей части неумышленно. Однако мы не хотели, чтобы эти кадры увидели дети. По этой причине мы отказали шведским телевизионным компаниям в передаче этих материалов по их каналам. Однако наш адвокат рекомендовал нам поступить иначе. И именно по той причине, что мы уже перед началом нашей экспедиции взяли на себя обязательство предоставить отснятые нами материалы в их распоряжение; юридически мы не имели права отказывать им. Мы пытались тянуть как можно дольше. Из-за этого мы навлекли на себя раздражение и недовольство ТУ-4 в Швеции, поскольку сотрудники этого канала заверяли нас, что они не собираются демонстрировать эти материалы, а лишь хотят сами ознакомиться с ними. Однако мы не испытывали доверия к этим журналистам. Слишком велико было искушение передать сенсационные материалы в эфир. Однако, поскольку в Швеции не переставали клеймить нас как лжецов, мы решили показать наши видеозаписи нескольким выбранным нами самими журналистам. Кроме того, мы просили многих членов нашей экспедиции дать нам твердое обещание хранить молчание об увиденном ими. Таким способом нам удалось избежать обвинений во лжи.

Мы уже думали, что весь этот ажиотаж закончился и мы наконец можем перейти к деловой дискуссии о нашей экспедиции и ее результатах, как вдруг нам как снег на голову обрушилось сообщение о том, что главный прокурор Швеции Ронни Якобсен выдал ордер на арест меня и Грегга Бемиса. Этим преследовались сразу две цели: во-первых, нас хотели запугать, а во-вторых, хотели воспрепятствовать нашему появлению в Швеции и других Скандинавских странах.

После того как мы узнали, что выдан ордер на наш арест, я была твердо убеждена, что нас известят об этом официальным образом. Я полагала, что в демократических странах является нормой, чтобы человек в таких случаях получал от прокуратуры соответствующее уведомление, в котором излагаются мотивы решения. Я напрасно прождала три недели, но никакого уведомления так и не получила. В конце концов я сама направила письмо Ронни Якобсену с заявлением протеста на действия прокуратуры.

Довольно быстро пришел ответ. Прокурор сообщил мне, что он охотно аннулирует ордер на арест в случае, если я в качестве ответного хода соглашусь на проведение допроса в прокуратуре.

Я тут же сообщила о моем согласии на допрос, ведь мне нечего скрывать. Однако я одновременно просила их понять, что ни в коем случае не собираюсь для этого ехать в Швецию. Я в свою очередь выражала готовность к допросу в любое время, но только на территории Берлина. В конце концов, место проведения допроса не изменило бы ровным счетом ничего в моих показаниях.

И еще не успела прокуратура ответить на мое послание, как один коллега, журналист из Швеции, сообщил мне, что шведское объединение журналистов и издателей выступило за отмену упомянутого ордера прокуратуры, как препятствовавшего исполнению мною моей журналистской деятельности. Шведские журналисты рассматривали действия прокуратуры как попрание свободы прессы, поскольку во время водолазной экспедиции моя роль сводилась к роли журналиста-расследователя.

Меня потрясла эта заслуживающая внимания акция в мою поддержку, и именно с той стороны, с которой я никак ее не ожидала.

Факс шведской генеральной прокуратуры с подтверждением приказа о задержании Ютты Рабе

Реакция соответствовала моим ожиданиям: ни одна шведская газета не напечатала этого заявления, а прокуратура до сих пор так и не аннулировала своего ордера. В результате я пока что на длительную перспективу лишена возможности посещать Швецию. Прямо скажем, очень утонченный метод держать меня подальше от этой страны, в которой я, конечно, с удовольствием продолжила бы свои расследования.

Весной 2001 года я обратилась к уполномоченному ОБСЕ по вопросам свободы прессы Фреймуту Дуву, который обещал оказать мне поддержку и поставить мое дело на обсуждение в Европейском совете. Грегг Бемис со своей стороны также соответствующим образом отреагировал на ордер. Он подал жалобу в финский морской суд и в международный морской суд в Гамбурге. Он также собирается начать процесс против шведского правительства, который должен юридически подтвердить, что шведы с их законом о запрете на погружение водолазов нарушили международное морское право.

«Металл не забывает». Эти слова прочно засели в моей голове с весны 1999 года. Они принадлежат Мартину Фольку. И то, что он разумеет под этим, казалось мне вначале очень простым: чтобы выяснить, имелись ли на корпусе «Эстонии» повреждения, вызванные воздействием взрыва, следует провести металлографическое исследование металла в соответствующих подвергшихся воздействию взрыва местах корпуса. Естественно было бы, как это рекомендовал мне Фольк, попросить шведские или финские власти дать нам несколько образцов фрагментов корпуса «Эстонии» для проведения на них соответствующих лабораторных исследований, чтобы подтвердить факт имевшего место взрыва.

При этом речь могла идти о частях носового затвора и частях, которые близко прилегали к запорному устройству правого борта. Фрагменты металла были срезаны по поручению комиссии JAIC и должны были еще храниться.