Раскаты грома (СИ) - Капба Евгений Адгурович - Страница 27

Она порывисто шагнула навстречу Буревестнику, который замер у самых дверей и начала тут же, без прелюдий:

— Мы повременим с объявлением независимости до конца голосования в Сенате, Рем. Север будет свободен — это дело решенное. Ничего не говори, я знаю, что ты думаешь по этому поводу! — ее пальчик коснулся губ Аркана и молодой мужчина почувствовал, как к его лицу прилила кровь.

Северянка замерла, глядя на герцога Аскеронского. Конечно, она знала, что нравится ему. Чувствовала это с самого первого дня их знакомства в Байараде. Но — одно дело флиртовать с таинственным иностранцем, будучи свободной девушкой, и совсем другое — позволять вольности в статусе жены фактического короля Севера!

— Ничего ты не знаешь, — хрипло проговорил Рем. — Зачем вы меня позвали? Зачем ты меня позвала?

— Мой отец считает, что… Что нужно дать шанс твоему отцу и его партии победить. Для саами император-ортодокс гораздо предпочтительнее императора-оптимата. Обращение Севера продолжается, ваши миссионеры каждый день проводят Очищения десятками, сотнями и тысячами! И союз с единоверцами — это самое логичное, что можно себе представить. И напротив — единая Империя в руках кого-то вроде Эммануэля Моро будет страшной угрозой для наших земель.

Слова про «партию» отца заставили Аркана напрячься. Нет, он знал, что тот ведет обширную переписку с другими великими семьями ортодоксов, такими как Аквила, Фрагонары или Бергандали, но чтобы «партия»?

— Почему об этом со мной говоришь ты, а не Микке или Вилле? — спросил Буревестник, сложив руки на груди. — И чего вы хотите от меня?

— Чтобы ты проголосовал от имени Севера. За ортодокса.

— Вот как⁉ — это, пожалуй, было уже слишком. В третий раз за сегодня?

У Севера имелся всего один голос принцепс электорум в Сенате, как и у Юга. Отголосок дел давно минувших времен, когда эти самобытные регионы еще являлись самостоятельными и инкорпорировались в состав Империи с большими проблемами и большой кровью. Эдакое поражение в правах для непокорных саамских кланов как компенсация значительной внутренней автономии громадной территории. Именно поэтому вицы герольд на свадебном пиру вручил Вилле Корхонену, как туомарри — представителю всех северян. И вообще-то саами должны были решать, за что отдать свой голос на Эдускунте, но… Явно сейчас бы это не сработало. Как Эдускунта может решить, кого из кандидатов на императорский престол поддержать, если имена претендентов неизвестны?

— Здесь — документы за подписью туомарри и кунингаса,- проговорила Анники и протянула Рему небольшой продолговатый ларец. — И вицы.

Их пальцы на секунду соприкоснулись и Аркан пристально посмотрел в глаза северянке:

— Где же твой муж, и твой отец? — тепло ее ладоней было обжигающим.

Она не спешила убирать руки.

— Микке вчера перебрал с хмельным медом и теперь отсыпается… Он очень устал, тяжелая выдалась осень, вот и дал слабину… Ему это на самом деле нужно, хотя бы раз в год. А отец — он, я думаю, обсуждает грядущий раздел мира с твоим почтенным родителем!

Рем чувствовал, что еще несколько мгновений вот так, лицом к лицу с Анники, и он совершит какую-нибудь глупость. Слишком давно у него не было женщины, и слишком красива была жена его друга.

— Черт бы меня побрал… — пробормотал Аркан. — Это всё? Я пойду?

— Не всё, — слегка прикусила губу Анники, глядя на Буревестника из-под пушистых ресниц. — Но ты иди.

Деревянной походкой, с ларцом в руках Рем вышел за дверь и тут же прислонился лбом к холодной стене, чтобы немного успокоить разбушевавшееся воображение.

— И зачем это всё было? Она что, не понимает, что делает? Или понимает? Но тогда — зачем?

Если бы вместо Анники там, в гостевых покоях, находилась Сибилла, таких вопросов у Аркана бы не возникло. Сибилла делала «это всё» потому, что ей хотелось. И потому, что она могла. Анники же всегда казалась Рему девушкой целеустремленной, рассудочной, практичной. Она была замужем за очень хорошим парнем Микке. Героем. Кунингасом. Тогда — почему?

— Черт бы меня побрал! — повторил Аркан, вынул из ларца еще одну пару переплетенных оливковых веточек, сунул их за пазуху, пробежался глазами по подписанному первыми лицами Севера документу, швырнул шкатулку в угол и быстро, почти бегом зашагал прочь по коридору.

что ж, сообщаю, что публикации Аркана будут теперь гораздо чаще. Однако какого-то конкретного графика сообщить не могу — выкладывать буду сразу же по мере написания. Хочу делать по главе в два дня, как получится — понятия не имею.

скоро, скоро будет эпичное путешествие в Кесарию. прелюдия затянулась)

Глядеть на свое отражение было очень странно. Никогда еще Рем не брился налысо. Бородатое лицо и сверкающая лысина — совсем не то, что он привык видеть в зеркале. Почему-то от этого вида в носу начинало щипать и казалось, что в уголках глаз вот-вот выступят слезы. Здесь, в Аскероне, в гостинице «Шесть аристократов» Буревестник наводил последние штрихи на свою кардинально изменившуюся внешность.

— Ну и страшен же ты, друг мой! — проговорил он, состроил зверскую гримасу, а потом похлопал самого себя по заросшей густым черным волосом щеке: — Не расстраивайся!

Золотая клипса в левом ухе скрадывала образ еще сильнее, превращая благородного аристократа в нахального головореза. Стальная кираса вместо привычного кожаного доспеха, тяжелые сапоги с металлическими вставками вместо ботфортов, широкий полуторный клеймор за спиной взамен привычного палаша у бедра — и даже родные братья с трудом распознают в этом лихом парне Рема Тиберия Аркана Буревестника!

Аркан не медлил с выездом в Кесарию — после свадьбы Луи и Селены он выслал гонцов в Цитадель с необходимыми указаниями. Скавр с большим отрядом дружинников должен был выдвинуться весной, сразу, как пройдет распутица на дорогах. С развернутыми знаменами, при полном параде, напевая «Путь герцога» вопя вечное «давай-давай» и соря деньгами, они должны были двигаться с помпой и шумом, возвещая всему свету, что герцог Аскеронский — пафосный честолюбивый провинциал, намеревается громко заявить о себе в столице. А кандидатов на роль самого Буревестника найти было несложно — вихрастые высокие брюнеты с приличным образованием в дружине водились в избытке! Можно было организовать даже трех, или четырех герцогов.

Лучше всего подошел бы Патрик Доэрти, они с Ремом были похожи как братья, но южанин оставался в Цитадели, «на хозяйстве», несмотря на протесты. У зверобоев хватало работы, особенно после того, как Оливьер основал комтурство в Монтанье, так что забирать всех надежных людей в столицу для Аркана было просто неприемлемо. Дело — в первую очередь! С ним оставались и многие другие, доверенные и опытные люди из старой гвардии,

Гавор Коробейник должен был послать своих людей в Кесарию сразу, со значительными суммами денег, чтобы расторговаться там, освоиться, втереться в доверие, найти подходы к хозяевам ночной жизни города: ворам, нищим, контрабандистам и всем остальным, кого высший свет не принимает всерьез, несмотря на значительное влияние и большие возможности. Рем понимал, что игра предстоит на поле врага и по правилам врага, который к тому же совершенно точно будет их нарушать. Оптиматская иерархия и высшая аристократия Центральных и Западных провинций не могла не воспользоваться таким шансом макнуть популяров и ортодоксов в дерьмо. Как минимум — провокации и бесконечные дуэли, как максимум — что угодно. Здесь Буревестник предсказания давать не брался, и потому намеревался подготовится как можно лучше — в аркановском стиле.

— Значит, сэр Ромул Беллами, башелье? — раздался голос Эадора от окна. — Выглядишь отвратительно. Мерзавец и подонок, однозначно!

— Ты на себя-то посмотри, — Рем резко обернулся и, не удержавшись, злорадно ухмыльнулся. — Извращенец и садист!

Эадор Нилэндэйл глянул в зеркало. Наряд Туринн-Таурского охотника за головами ему явно шел, но смотрелся дико, особенно после привычного легкого темного доспеха Черных Птиц. Те самые латы, которые Рем в свое время снял с чудовищного эльфа в лесах Доль Наяда на первый взгляд походили на вычурный стиль остроухих владетелей северо-восточных лесов. Шелковые зелено-желтые одеяния, сложная прическа, многочисленные золотые изящные украшения и настоящий туринн-таурский композитный лук с роговыми плечами и священными пиктограмами, в саадаке из кожи носорукого чудища с золотым тиснением — из запасников герцоского арсенала Аскерона. Всё это могло обмануть если не настоящих эльфов, то большую часть жителей Запада и Центра — точно. Эльф? Эльф. Уши? Уши. Лук? Лук. Значит — воротить взгляд, падать ниц, расступаться, не говорить ни слова лишнего! Иначе — скорая и мучительная смерть! Репутация и особый статус ванъяр делали их появление головной болью для любого феодала, муниципалитета или сельской общины.