Только представьте… - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 7

• Предыдущая
• 7/72
• Следующая

Парень не дрогнул под его пристальным взглядом, и Кейн невольно проникся к нему уважением. Своей отвагой Кит наверняка обязан врожденному изяществу черт. Любому мальчишке, смахивающему на девчонку, приходится кулаками защищать себя.

Все же он слишком молод, чтобы вести самостоятельное существование, и Кейн понимал, что лучше всего было бы отправить мальчика в приют. Но в глубине души он знал, что не сделает этого. Что-то в Ките напоминало Кейну его самого в таком же возрасте. Он тоже был настырным и упрямым и шел по жизни, ежеминутно подначивая каждого встречного бросить ему вызов. Отправить парня в приют — все равно что обрезать крылья птице. Кроме того, он в самом деле разбирается в лошадях.

Желание Доры остаться наедине с любовником наконец перевесило нелюбовь к пешим прогулкам, и она попросила Бэрона проводить ее к озеру и уж там с утомительной предсказуемостью разыграла сцену, которой тот так надеялся избежать. Что ж, сам виноват. Позволил похоти взять верх над здравым смыслом.

Но все когда-нибудь кончается. Облегченно вздохнув, он повел ее обратно к коляске, где Кит уже успел вступить в оживленный разговор с мужчиной, сдававшим напрокат каноэ, и двумя ярко накрашенными ночными бабочками, решившими немного освежиться перед многотрудной работой. Ничего не скажешь, язык у малыша здорово подвешен!

Вечером, после ужина, Кит растянулась на своем любимом месте перед дверью конюшни, положив руку на теплую спину Мерлина, и вдруг вспомнила странную фразу Магнуса, которую тот произнес, когда она восхитилась Аполлоном:

— Долго он у майора не задержится.

— Но почему? — удивилась она. — Такой красавец!

— Это точно. Но майор не позволяет себе привязываться к тому, что любит.

— И что это значит?

— Он отдает лошадей и книги прежде, чем поймет, что не сможет без них обойтись. Таков уж он.

Представить невозможно! В конце концов, есть вещи, ради которых стоит жить. Но может, майор не слишком ценит жизнь?

Кит почесала грязную голову, и перед глазами вдруг всплыла розовая с белым шляпка Доры Ван Несс. Вздор и глупости! Подумаешь, всего-навсего несколько кусочков кружева и шелковые ленты! Почему же она не может выбросить из головы это восхитительное создание модистки? Мало того, пытается представить, как бы выглядела в нем сама!

Нет, с ней явно что-то неладно!

Девушка стащила с головы потрепанную шляпу и швырнула на землю. Мерлин проснулся и с удивлением глянул на нее.

— Брось, Мерлин, не обращай внимания. От всех этих янки у меня мозги расплавились. Можно подумать, у меня других дел нет, кроме как думать о всякой чепухе!

Мерлин продолжал смотреть на нее влажными карими глазами. Как ни стыдно в этом признаваться, но Кит будет недоставать пса, когда она вернется домой. Зато ее ждет «Райзен глори». Какой-нибудь годик — и старая плантация вновь оживет.

Решив, что ему все равно не разгадать поступки таинственных верховных существ, именуемых людьми, Мерлин снова положил голову на бедро Кит, и та лениво погладила длинное шелковистое ухо. О, как она ненавидит этот город! До чего ее тошнит от янки и непрерывного стука колес по мостовой даже по ночам! Как же осточертела старая фетровая шляпа!

Но больше всего Кит воротит от людей, считающих ее мальчиком.

Какая жестокая ирония! Всю свою жизнь она избегала малейшего намека на женственность, а теперь, когда добилась своего, слышать не может идиотского обращения «эй, парень!». Может, она наконец стала взрослой?

Девушка рассеянно дернула себя за вихор. Каждый раз, когда ублюдок-янки называл ее мальчишкой, в животе словно сжимался тугой ком, а к горлу подкатывала желчь. Он так спесив! Так уверен в себе! Она видела полные слез глаза Доры, когда парочка подошла к коляске. Эта женщина, разумеется, глупа как пробка, но Кит вдруг ощутила к ней нечто вроде сочувствия. Они обе страдали из-за него, пусть и по разным причинам.

Кит запустила пальцы в густую шерсть Мерлина, снова и снова обдумывая свой план. Может, он не слишком надежен, но пока что все идет как надо. И она полна решимости разделаться с дьяволом-янки. На беду, у нее всего один шанс, который она должна использовать до конца.

Наутро Кейн швырнул ей экземпляр «Листьев травы»[8].

— Это тебе на память.

Не успел Кейн открыть массивную дверь красного дерева, как владелец адвокатской конторы Гамильтон Вудуард учтиво поднялся, не скрывая своего любопытства. Так это и есть герой Мишинери-Ридж, он же игрок, опустошавший карманы самых богатых нью-йоркских финансистов! Красив и одет безупречно — хотя бы это говорит в его пользу. Жилет в тонкую полоску и темно-бордовый галстук не бросаются в глаза, хотя явно стоят немало, а жемчужно-серый сюртук прекрасно сшит. И все же этого человека трудно было назвать респектабельным. Дело не только в репутации, хотя она порядком подпорчена. Главное — как он держится, как смотрит, как ходит… словно эта комната принадлежит ему!

Отбросив неприятные мысли, поверенный обошел стол и протянул руку.

— Как поживаете, мистер Кейн? Я — Гамильтон Вудуард.

— Рад знакомству, мистер Вудуард.

Пожимая адвокату руку, Кейн, в свою очередь, мысленно его оценивал. Дородный мужчина средних лет. Неглуп. Компетентен. Тщеславен. Возможно, никудышный игрок в покер.

Вудуард показал на кожаное кресло напротив стола.

— Прошу прощения, что попросил о встрече в последнюю минуту, но наше свидание и так слишком долго откладывалось, хотя, должен добавить, не по моей вине. Я узнал обо всем только вчера и заверяю вас: никто из лиц, служащих в нашей конторе, не допустил бы такой оплошности в столь важном вопросе, касающемся человека, перед которым мы и без того в большом долгу. Ваша отвага во время…

— В письме говорится только, что вы хотели видеть меня по неотложному делу, — бесцеремонно перебил Кейн. Он ненавидел, когда люди принимались превозносить его боевые заслуги. Что такого особенного он сделал? Просто выполнял воинский долг.

Вудуард старательно заправил за уши металлические дужки очков.

— Вы — сын Розмари Симпсон Кейн… во втором замужестве Розмари Уэстон?

Одним из неоценимых свойств Кейна как удачливого игрока в покер было умение скрывать владевшие им чувства, но в этот момент он едва сумел сдержать горечь и злобу.

— Не знал, что она выходила замуж, — процедил он, — но да, так зовут мою мать.

— Хотите сказать — звали, — поправил поверенный, заглянув в лежавшую перед ним бумагу.

— Значит, она мертва? — равнодушно спросил Кейн. Он и в самом деле ничего не ощутил.

Толстые щеки Вудуарда затряслись от огорчения.

— Извините, я предполагал, что вы уже знаете. Она скончалась почти четыре месяца назад. Простите, что опечалил вас известием.

— Не трудитесь извиняться. Я не видел мать с тех пор, как мне исполнилось десять. Ее смерть ничего для меня не значит.

Вудуард принялся деловито листать документы, чтобы скрыть смущение. Очевидно, он и в самом деле не знал, как отнестись к человеку, который явно не собирается скорбеть о матери.

— У меня… гм… тут письмо от чарлстонского адвоката У.Д. Риттера, представляющего интересы вашей матушки, — объявил поверенный, неловко откашлявшись. — Мистер Риттер просил меня связаться с вами и сообщить об условиях завещания миссис Уэстон.

— Меня это не интересует.

— Я на вашем месте не стал бы утверждать это с такой уверенностью. Десять лет назад ваша мать вышла замуж за человека по имени Гаррет Уэстон. Уэстон владел плантацией «Райзен глори», находящейся недалеко от Чарлстона. Когда его убили при Шило, выяснилось, что плантация перешла к вашей матери. Четыре месяца назад она умерла от инфлюэнцы, завещав «Райзен глори» вам.

На этот раз Кейну удалось не выказать удивления.

— Я не видел мать шестнадцать лет. Почему вдруг такое великодушие?

• Предыдущая
• 7/72
• Следующая