Куда идем мы 5 (СИ) - Нестеров Вадим - Страница 10

Но птице-демон по-прежнему улыбался, как будто не слышал угрозы.

— Ты не спеши, дед, не спеши, — покачал головой он. — В твоем возрасте суетиться несолидно. Во-первых, у меня того артефакта нет, и уже довольно давно…

— Ничего страшного, — одними губами улыбнулся Азраил. — Я же сказал: меня и моральная компенсация устроит. Сам знаешь, какая.

— … во-вторых, — Гриф как будто не слышал реплики, — извини, но не готов я еще. Нет. Не готов. Давай позже.

— А давай без «давай»? — в словах Азраила было столько стали, что ими можно было порезаться. — Всю жизнь жил, как крыса, так хоть умри, как человек.

И старик шагнул к стоящему у ворот хозяину монастыря, на ходу засовывая руку в карман. Намерения его были очевидны.

— Стоять! — Гриф быстро сунул руку за пазуху. — Стоять, я сказал! Ты мне предъявил, теперь по понятиям у меня есть право на ответное слово. Или ты на старости лет по беспределу встрять решил?

Старик остановился, явно придавив клокочущую внутри ярость.

— Говори, — тяжело уронил он.

Гриф уже вновь улыбался, как ни в чем не бывало.

— Ты мне предъявляешь за крысятничество? — просиял он. — Я даже оспаривать твою предъяву не буду — для простоты будем считать, все и было. Но тебе все равно придется обождать, дед. По понятиям придется, а не по моим хотелкам.

— Объяснись, — напрягшись, потребовал Азраил.

— Да все просто — у меня тоже предъява есть. И тоже в крысятничестве. К нему! — и Гриф кивнул в сторону Психа. — Он у меня кастрюлю скрысил. А это второй по ценности артефакт в моем хозяйстве.

— Ты наркоман, что ли? — заорал опешивший Псих. — Я ее с бою взял!

— Помолчи, твое слово после моего, — оборвал его Гриф. — Но я отвечу — ты ее не брал, я ее тебе дал. Еще и крикнул: «Держи на дорожку!». Дорожка давно кончилась, а ты кастрюлю не вернул. А поскольку в моей предъяве, в отличие от твоей, есть еще шанс вернуть скрысенное, по всем понятиям я требую спор первым.

И он выдернул из-за пазухи дубинку, усиленную волчьими клыками.

— Доставай свою железную палку, мартышка! — злобно крикнул он. — А ты, дед, смотри и жди!

— Вот же ты гнида, — с презрением сказал Азраил, — еще и юристом-крючкотвором заделался. Совсем ты опустился, последнее дно пробил. Но так-то да. Ты в своем праве. Хотя ума не приложу — нафига тебе это надо.

И, повернувшись к Психу, добавил.

— Хан, ты не переживай, я за тебя отомщу. Он за эту подлость отдельно ответит.

— Умеешь ты ободрить перед боем, братан! — отозвался Псих, спешно размахивавший посохом против ветра, и посох становился все толще и толще. — Вот прям талант у тебя бойцов мотивировать!

Но тут Гриф сделал первый выпад своей дубинкой, которая внезапно вытянулась в длину.

Бой начался.

Два посоха сошлись между собой несхожих:

Один из них в длину растягиваться может,

Другой из них способен вширь расти.

Один паломник держит впалогрудый,

Другой теперь у дьявола в чести

И служит ревностно ему покуда,

И славу помогает обрести.

Вот, соревнуясь в ловкости и силе,

Враги волшебное оружие скрестили;

Как бы узоры сложные чертя,

Один из посохов по воздуху летает,

Другой ему пути не уступает,

Драконом разъяренным нападает,

Чеканными ободьями блестя.

Один становится длинней, другой — все шире,

И кажется — не два их, а четыре, —

С такой они летают быстротой:

Враги страшны в своем ожесточенье,

Они равны и в злобе и в уменье —

И потому ужасен этот бой!

Впрочем, равным бой делала исключительно та самая злоба Психа, который, опешив от вероломства старого приятеля, наседал на него с невиданным ожесточением. Как только первый натиск прошел, стало видно, что по части воинских умений обезьяна изрядно уступает грифу.

На лице фальшивого игумена появилась торжествующая улыбка и он принялся играть с Психом как кошка с мышкой, попутно издеваясь над старым приятелем.

— Что — не получается меня стукнуть? Ай-ай-ай… Но, знаешь, ты по большому счету, сам виноват. Запустил себя. Посмотри на себя. Ты сейчас дерешься хуже, чем в молодости. Вот видишь, опять не получилось дотянуться. А надо было просто себя заставить. Не валяться под горой, не чесать блохастое пузо, а заниматься саморазвитием. Подкачаться немного, новые умения выучить, раз уж старые порезали. Это, знаешь ли, проще всего — все свалить на кого-нибудь, все вокруг виноваты, только не я. Кто хочет, ищет возможности, кто не хочет — ищет оправдания. Я тоже сидел, но мне же отсидка не помешала стать сильнее.

На этих словах Псих, последние минуты державшийся исключительно за счет скорости, и уже пропустивший несколько серьезных ударов, скрипнул зубами.

Скрипнул негромко, но Азраил услышал. Понимая, что дело посвистывающим локомотивом летит к развязке, старик подошел ближе и крикнул в спину Грифу:

— Слышь ты, гнида! Имей в виду — в ту же секунду, как Псих уйдет на перерождение, начнется наша с тобой дуэль. И даже не надейся умереть быстро и безболезненно!

Глаза Грифа, понявшего, что старик подошел к дуэлянтам, радостно блеснули. Он сильным ударом отбросил от себя Психа и сложил руки вместе.

И мир для Психа исчез.

Обезьян был в нигде. Вокруг была полная темнота и он в ней висел. Не лежал на земле, не плавал в воде, не летал как птица. Просто висел, как в невесомости — и все. И не мог пошевелить не то что пальцем — глазным яблоком. Так тупо и пялился в темноту перед собой.

Сколько продолжалось такое состояние — непонятно. Ничего ведь не происходит, как узнаешь? По мысленным ощущениям — недолго.

Потом вдруг вспыхнул яркий свет, и Псих оказался на полу в монастыре, в том же самом зале, где пленили его спутников. Он по-прежнему не мог пошевелиться, зато его шевелили вовсю — какие-то ушлые парни быстро и умело стягивали ему руки-ноги пластиковыми хомутами.

— Быстрее вяжите, быстрее! — послышался голос Грифа. — Паралич вот-вот закончится.

— Да все уже, зафиксировали, — отозвался один из демонов, обрабатывавших Психа. — Никуда он не денется, упаковали по высшему разряду.

— Значит, по вип-разряду пакуй, пока время есть! — осерчал Гриф. — Они оба — парни шустрые, особенно старикашка. Мне сюрпризы не нужны!

— Да вяжем, вяжем! — сказал кто-то в стороне. Там, похоже, колдовали над Азраилом. — Все нормально будет, не переживайте, ваше сиятельство. Даже ушами пошевелить не смогут-с! Вот, смотрите — как зафиксировали! Любо-дорого посмотреть!

— Ладно, достаточно! — смилостивился псевдо-игумен, оценив масштабы произведенного БДСМ. — Мартышку в третью камеру, а старикашку за мной тащите. Я покажу, куда его.

Четверо дюжих демонов подхватили Психа с четырех сторон и куда-то понесли. Азраила он так и не увидел — тот так и не вышел из «слепой» для обезьяна зоны.

Несли недолго, минуты три. После чего обезьяна без всяких затей швырнули на пол камеры, хлопнули железной дверью и лязгнули засовом снаружи.

«Вот же сволочь какая, — думал Псих, лежа на животе, уткнувшись лицом в грязный цементный пол. Паралич прошел, но двигаться действительно не получалось — связали его на совесть. Оставалось только рассуждать. — Как это он нас так ловко в плен взял-то? Не, то, что это какая-то очередная его пространственная магия — это и идиоту понятно. Но вот какая и как активируется? Я к нему лицом был, надо вспомнить все в деталях. Он вроде как одной рукой к другой потянулся перед тем, как все исчезло… Браслет? Кольцо?».

И Псих принялся вспоминать, были ли на пальцах Грифа кольца. Все равно делать было нечего — до наступления ночи никаких активных действий начинать не стоило.

От тренировки памяти его оторвал не кто иной, как главный предмет его воспоминаний собственной персоной. Засов снаружи стукнул, дверь скрипнула, открываясь, и до боли знакомый голос произнес: