Рай — Техас! - Филлипс Сьюзен Элизабет - Страница 40

• Предыдущая
• 40/84
• Следующая

Впервые он заколебался, было почти очевидно, что в нем происходит нелегкая внутренняя борьба.

— Я не буду давать никаких обещаний до той поры, пока вы не обдумаете наш разговор.

Она шумно вздохнула:

— Теперь я хочу уехать домой.

— Хорошо.

— Я оставила в доме сумочку.

— Я принесу ее вам.

Она стояла в саду одна, пытаясь осмыслить то, что произошло, но ситуация явно выходила за рамки ее личного жизненного опыта. Она попыталась подумать о чем-нибудь другом, и кровь застыла у нее в жилах. Если Бобби Том узнает об этом, он убьет Уэя Сойера.

— Вы готовы?

Она вздрогнула, когда он прикоснулся к ее плечу.

Он мгновенно убрал руку и подал ей сумочку.

— Машина ждет вас.

Он кивнул в сторону кирпичной дорожки, которая огибала дом, и она направилась к ней прежде, чем он успел взять ее под руку.

На подъездной аллее стоял «БМВ», и она поняла, что Уэй собирается сам отвезти ее домой. Он открыл дверцу, и Сузи покорно скользнула на сиденье, но не произнесла ни слова. Она закрыла глаза и попыталась представить, что рядом с ней Хойт, но на этот вечер, похоже, он взял выходной.

«Почему ты оставил меня? Как мне выдержать это в одиночку?»

Через пятнадцать минут он остановил машину и, глядя поверх ее головы, спокойно сказал:

— Я собираюсь уехать из страны примерно на три недели. Когда я вернусь…

— Пожалуйста, — прошептала она. — Не заставляйте меня мучиться.

Его голос был холоден и ровен:

— Когда я вернусь, я позвоню, чтобы узнать ваше решение.

Она выпрыгнула из машины и бросилась по пешеходной дорожке к своему дому; 'она так бежала, словно все призраки ада мчались за ней по пятам.

Сидя за рулем своей машины, самый кошмарный человек в Теларозе следил за тем, как она удаляется. Как только захлопнулась дверь, его лицо исказилось от гнева и боли.

Впервые за весь вечер никто не совал салфетку ему под нос, чтобы заполучить автограф, не тащил танцевать и не приставал с вопросами об устройстве соревнований по гольфу. Наконец-то у него выдалась свободная минутка, и он прислонился спиной к доскам перегородки. Этот кабачок был любимым местом развлечения жителей Теларозы, и в эту субботу народ оттягивался здесь вовсю, тем более что Бобби Том оплачивал всем выпивку.

Он поставил бутылку пива на обшарпанный стол и обрезал одну из тонких сигар, он время от времени позволял себе побаловаться ими. Грейси дурачилась в центре зала, пытаясь освоить мелодию новой песенки «Брукс-энд-Данн».

Несмотря на все ухищрения, она не тянула на высший класс. Она, конечно, была миловидной — этого нельзя отрицать. Даже хорошенькой. В краю, где в ходу длинные волосы, эта короткая разлетающаяся стрижка производила неотразимое впечатление и была, по всей видимости, последним писком искусства Ширли, и он невольно восхитился, когда соблазнительные завитки внезапно распушились вокруг ее личика, поблескивая всеми теплыми тонами меди. Но он предпочитал, чтобы его женщины были ослепительными блондинками с ногами, растущими из-под мышек, и с грудью как два мяча.

Они являлись достойной наградой за кровь, пролитую на полях НФЛ, за изнурительные, по два раза на дню, тренировки, за выдержку, с которой он принимал на себя такие жестокие удары соперников, после которых трудненько бывало вспомнить даже свое собственное имя. Отказаться от них значило отказаться от самого себя.

Он сделал большой глоток «Шайнера», но пиво, скользнув в желудок, не заполнило пустоты в душе. Ему следовало бы сейчас идти в атаку с мячом под рев стадиона и вопли Кэйлбоу, но вместо этого он выламывается перед кинокамерой, словно какая-нибудь затраханная «кисуля», и притворяется обрученным с леди, которую трудно принять даже за утешительный приз.

Впрочем, нельзя сказать, что маленькая фигурка Грейси не смотрелась соблазнительно в этих веселеньких джинсах, настолько узких, что сам Лен Браун вот уже десять минут пялится на ее зад. Бобби Том, конечно, велел своей матери проследить, чтобы у Грейси имелась пара джинсов, но речь, естественно, шла не о таких штанцах, где промежность подтягивается к пупку.

Проблема, связанная с дурацкой щепетильностью Грейси, заставила его нахмуриться. Он не поверил своим ушам, когда мать сообщила ему, что эта упрямица решила сама платить за свои тряпки, и обе курицы не придумали ничего умнее, чем отправиться на дешевую распродажу. Ему следовало присмотреть за ними. Он, черт побери, не беден, и женщина, на которой ему предстоит жениться, должна одеваться во все лучшее! Он молча проглотил эту пилюлю и дал выход своему гневу только после того, как Ширли вернула ему деньги за прическу и макияж. Они крепко поцапались с Грейси. Черт возьми, ох, как она упряма! Она заявила, что не только не возьмет у него ни пенни, но даже заплатит ему за жилье, как только подкопит деньжат.

Несмотря на все это, он собирался обставить ее в следующем забеге. Вчера он заскочил в лавочку Милли и отхватил там великолепное черное платье.

Милли обещала выкинуть лозунг «Товар обратно не принимается», если Грейси вздумает вернуть его ей. Так или иначе он намерен в этом вопросе навести флотский порядок.

Он откупорил бутылку ногтем большого пальца. Может быть, ему стоит еще раз потолковать с Уиллоу? Ему начинало приходить в голову, что дело запахнет керосином, если Грейси выяснит, кто фондирует ее жалкую зарплату. Впрочем, прошло уже две недели, а она, кажется, так ни о чем и не подозревает. О чем, черт возьми, думала его мать, когда советовала ей надеть этот парчовый жилет с перламутровыми застежками? Дураку ясно, что под ним ничего нет, кроме ее хилой грудной клетки.

Забойная песенка «Брукс-энд-Данн» кончилась, ее сменил медленный блюз. Он не собирался изображать из себя джентльмена, однако встал, чтобы оказаться рядом с ней до того, как она останется без кавалера. Он не успел сделать и трех шагов, как Джонни Петтибоун оттащил ее от прежнего партнера, и они начали танцевать. Бобби Том остановился, чувствуя себя одураченным, а затем приказал себе улыбнуться Джонни. Нет ничего дурного в том, что этот парень захотел немножко развлечь ее. Здесь все относились к Грейси доброжелательно. И вовсе не потому, что она невероятно мила. Сам факт, что она принадлежит Бобби Тому Дэнтону, гарантировал, что всякий будет обращаться с ней как с королевой.

Когда Джонни крепко прижал Грейси к себе, он ощутил острый укол раздражения. Она как-никак обручена, и этому франту не следовало бы так забываться, впрочем, Бобби Том не заметил и с ее стороны ни малейшего признака сопротивления. Более того, она вскинула свое личико вверх, как головку подсолнуха, внимая каждому слову Джонни. Для существа, которое постоянно смущается и чувствует себя не в своей тарелке, она, определенно, вела себя слишком свободно.

Он вспомнил о проблеме Грейси, связанной с ее сексуальными аппетитами, и вновь нахмурился. Что, если она потеряет самоконтроль, переходя из объятий в объятия, разгоряченная танцами и атмосферой всеобщего возбуждения? Эта мысль до чертиков обеспокоила его. Он не мог осуждать ее за естественную тягу к существам противоположного пола, но ей не следует пускаться во все тяжкие сейчас, когда вся Телароза знает, что она обручена с ним. В Теларозе не существует тайн, и, случись что, люди тут же начнут шептаться, что эта милашка Грейси Сноу совсем не прочь натянуть своему жениху нос.

Он подавил стон отчаяния, но все же нашел в себе силы улыбнуться, когда Конни Кэмерон ленивой походкой подошла к нему.

— Эй, Би Ти, хочешь потанцевать со мной?

Она покачала бедрами в такт мелодии и чуть задела его грудь кончиками своих грудей. То обстоятельство, что она тоже была помолвлена, казалось, совершенно не смущало ее.

— С удовольствием бы, Конни, но дело в том, что Грейси становится сама не своя, если я танцую больше одного раза с какой-нибудь красавицей, поэтому мне приходится следить за собой.

Конни откинула с лица прядь своих темных волос, которая оплела ее длинную серебряную сережку.

• Предыдущая
• 40/84
• Следующая