Четверо в каменном веке. Том 2 (СИ) - "Neiznaika" - Страница 26

Ирина немного зависла.

– Допустим, женщин половина...

– Уже неправильно. Не женщин – а женского пола. Среди них девочки и старухи.

– Не сбивай!.. Ладно, четверть от 150... Можно 160? Так быстрее.

– Можно! – Михаил великодушно махнул рукой, занятый компотом – горло снова пересохло.

– Сорок тысяч должны родить... По четыре ребёнка?

– А лучше пять. Все поголовно, без исключений. И всё это где-то до двадцатого года. Просто тогда после расстрелов в 1938 может не остаться взрослого населения. Не детей же расстреливали? А потом такой же подвиг повторит новое поколение женщин и родит по 4-5 детей в годы войны. Нормально, да?

Ирина нахмурилась – рушилась вся её картина жизни.

– Но по телевизору же говорили... И не кто попало, а из правительства.

– Что и бесит. Реальные цифры были известны ещё после первых исследований архивов – в конце восьмидесятых и начале девяностых. Но они слишком малы, это не выгодно дерм... нынешней власти. Тридцать лет планомерно топят хорошие воспоминания об СССР. Уже новое поколение выросло, которое априори считает, что социализм – плохо, а капитализм – единственно возможный экономический строй.

Ольга тоже решила поучаствовать:

– Но ведь репрессии были! Это ты отрицать не будешь?

– Не буду... Слушай, мать. Разговор пошёл такой... Специфический. Смазку бы. Для взаимопонимания.

– Решил напоить девочку, чтобы отрубилась и не спорила?

– Какое «напоить»? Вам нельзя. Компот свой пейте. А мне так слова лучше в голову приходят... Эх! – Он мечтательно закинул руки за голову. – Иметь бы возможность в молодые годы дерябнуть для смазки языка – я бы все устные экзамены сдавал на пять.

– Угу, школьнику-то дерябнуть. – Хмыкнула Ольга.

– Вот и я о чём. Нельзя. Да и не думал даже о таком. Впрочем, не буду сегодня. Чувствую, что твой компотик не хуже языки развязывает.

– Так были ведь репрессии? – Напомнила тему младшая.

– О том, что репрессий не было, говорить не буду. Были. Но ты как-то болезненно к этой теме подходишь...

– Прадеда у меня «раскулачили».

– Мда... Как понимаю, это именно он попал на Камчатку?

– Ну, да. Мама рассказывала, что из её дядек и тёток выжили только двое. Она и её сестра – тётя Глаша.

– Печально, конечно. Ты извини, если что. Я о вашей семье не хочу сказать плохого. Но есть определённые моменты...

Мужчина подвигал кружкой по столу, решаясь.

– Начну с лошади... Нет, начну с коровы. У нас в семье была корова. Одна! И от неё молока хватало не просто попить всем нам шестерым, но ещё делали сметану, творог, сыр. Не настоящий, плавленый, но всё же. Часть молока умудрялись продавать. За счёт этого как раз и прожили в «святые» девяностые.

Он поморщился.

– Вот тоже – кто придумал эту присказку «святые»? Урод моральный. Полный беспредел, передел власти, предприятия и бизнес переходили из рук в руки по праву сильного. Впрочем, я отвлёкся. Вот одна корова. Для очень большой семьи – пусть две или три. Это ладно, хотя нам на шестерых хватало. Но всё равно, на фоне общей коллективизации и усреднения доходов – непорядок, если кто-то начинает жить, как барин. Чувствуешь, какая волна у простых крестьян на такого? Меня вот бесят всякие богатенькие буратины.

– Давай про лошадь. – Перебила Ольга. – Что с ними-то не так? Почему за вторую лошадь могли раскулачить?

– Аналогия. Вот есть машина в семье... Хотя, так себе аналогия. Или норм? Другая аналогия. Есть в хозяйстве трактор. Универсальный. Ну, чтобы и поле вспахать, и груз везти, и покататься. Так вот. Одной лошади достаточно, чтобы вспахать земли на всю семью – успеют за отведённый природой период. Я не говорю об очень больших семьях. Там, по факту, жили уже взрослые сыновья со своими семьями. То есть, это несколько семей под одной крышей. А теперь посмотрим на ту ситуацию, когда у простой крестьянской семьи (до 10 человек) есть две лошади. Одна распахала всё. А вторая? Она будет простаивать? Нет. Это же она просто так жрёт корм и тратит время на своё обслуживание. А крестьяне – они такие, на ветер деньги не бросают. Её будут сдавать, будут где-то ещё использовать. Но последнее вряд ли. Достаточно подождать несколько дней, и первая лошадь освободится. Так зачем вторая? Да ни зачем. Только левый доход получать.

Он снова отпил из кружки.

– А теперь аналогия с автомобилем. Обычная семья имеет одно авто, и им этого хватает. Лишний автомобиль – это не более, чем понты. Ведь деньги жрёт на обслуживание, страховку, парковку и т.д. Так же и со вторым конём.

Ира переспросила:

– А про то, что одной лошади хватает для распашки земли на всю семью – это точно?

– Были выкладки с количеством земли на человека и объёмом работ лошади. Уже не помню детали. Получалось два-три дня на среднюю семью. Это в разы меньше, чем стоят сроки работ. Например, в нашем регионе недели две от момента, как просохнет земля и до первых дождей.

– А если заболеет?

– Кто? – Не понял Михаил.

– Да лошадь.

– При правильном уходе всё будет в порядке.

– Но ведь неправильно это. Человек работал, покупал на заработанное лошадь, а его раскулачивать.

В голосе Ирины чувствовалась обида.

– Это по капиталистическим меркам неправильно. А тогда строилось социалистическое государство, где должна была получиться коммуна на всю страну. Тоже утопизм. Но он был основой внутренней политики. А про раскулачивание... Хотите историю? Реальную.

– Давай.

– Все вы в курсе, что наш первый президент – с Урала. А кто его отец?

– Крестьянин? – Пожала плечами младшая.

– Отчасти верно. Дед у Ельцина кулак. Здесь, на Урале. Был репрессирован и переселён в 1930 году в другой район, но – не покидая Урал. А Николай Ельцин с семьёй, как сын кулака, переселён ещё в какой-то район, и тоже здесь, на Урале. Не помню кто куда. Но суть в том, что относительно недалеко. Это про то, как выселяли чёрти куда. А главное вот что. Уже через два года сын репрессированного кулака становится бригадиром. Уже расходится с представлением о жутких тридцатых. Потом его хватают на чём-то горячем и осуждают... А! Вспомнил. Антисоветская агитация. И что же происходит? Ярый антисоветчик получает бригаду и работает на прокладке канала. То ли Волга-Дон, то ли Москва-Волга. Тогда их много строили. Точно не Беломор. И опа – выходит досрочно. Поселяется у нас в Березниках. Или это позже? Ну, не суть. Живёт прилично, в каменном доме. Повторю: антисоветчик, сын кулака. Переходим к самому Б.Н. Внук кулака, сын зэка спокойно продвигается по партийной линии, получает высшее образование. И, в конце концов, становится главой государства. Прямая иллюстрация слов Сталина, что «дети за отцов не отвечают». Нормальная история?

– Но ведь репрессии были? И жертвы были. – Ира уже говорила с сомнением, но всё так же твёрдо.

– Всё было. Но что именно «было»? Что, по-твоему, «репрессия»?

– Ну, расстрел. Или зона.

– В том числе, но не обязательно. Репрессия – это ограничение в правах. Одна из мер – просто переселение. Про Ельциных я уже сказал. Кстати, в это же время десятки тысяч комсомольцев на добровольных началах отправлялись туда же – строить заводы, дороги, пахать целину и прочие подвиги. Зачастую репрессированные жили лучше добровольцев. Репрессированным обязаны были выделять жильё, а добровольцы пёрли без согласований. Жили в палатках. Всё на энтузиазме.

Снова смочил захрипевшее горло.

– А ещё в эти же списки репрессированных попадают такие категории, как запрет на посещение крупных городов. До революции, кстати, аналогичный запрет имелся. Тут коммунисты не оригинальны. То есть, подсчитывая статистику, эти горе-счетоводы откровенно мухлюют. Ставят полную цифру репрессий, рассчитывая на психологию. Люди ведь связывают это жуткое слово только с расстрелами и лагерями. И вторая махинация – складывают число заключённых по лагерям за каждый год. То есть, человек сидит десять лет – его десять раз посчитают. Ну, и в довесок. То, что никогда не услышишь от антисоветчиков. Это статистика сидящих в так называемых «цивилизованных» странах. А там цифры примерно одной категории.