Князь Немертвый (СИ) - Зарецкая Рацлава - Страница 3

Глаза защипало от подступивших слез. Я спрятала ладони под подолом юбки и до боли сжала их в кулаки, чтобы сдержатся и не заплакать на глазах у этого жуткого князя. Может, перейти в собственность к соседу барина и стать женой конюха — это не так уж и плохо? А ведь я даже с матерью не попрощалась. На радостях, что не придется выходить замуж за соседского конюха, прыгнула в карету к таинственному незнакомцу и уехала далеко от дома, в другую губернию.

В этот момент в гостиную вошел высокий мужчина с подносом, на котором стояли тарелки с мясом, хлебом и сыром. До этого момента я была страшно голодной, но теперь при виде еды меня затошнило.

— Спасибо, Данияр, — кивнул князь, брезгливо рассматривая тарелки с едой.

— А вы откушать изволите? — спросил мужчина у князя.

— Разве что немного.

Данияр достал из серванта хрустальный бокал, до половины наполнил его густой красной жидкостью и протянул князю.

— Забыл сказать: даже не пытайся сбежать. Я найду тебя и убью, — как бы между делом произнес князь. Заметив, что я не проявляю никакого интереса к еде, он добавил: — Если не хочешь есть, можешь идти.

— Я пойду… — пропищала я, вставая с кресла.

— Данияр?

— Да, княже?

— Искупай ее.

— Княже, но ведь она — девчушка. — Здоровяк смущенно посмотрел на меня. Что ж, хоть у кого-то здесь проскальзывает человечность.

Хмыкнув, князь небрежно бросил:

— Тогда пусть сама. Подготовь ей все необходимое.

Пока Данияр вел меня в отведенную мне комнату, в моей голове роилось множество вопросов. Кто такой князь? Почему он выбрал именно меня, а не барских дочек? Для чего я ему понадобилась? Однако осмелилась я всего лишь на один, самый безобидный:

— В доме нет женской прислуги?

— Здесь живут только трое: я, князь и… — Данияр замолк, остановившись у двери. Открыв ее, он произнес: — Ваша комната.

Его вежливое обращение ко мне смутило меня настолько, что я даже не поняла, что Данияр не договорил. Вспомнила я об этом лишь когда вошла в комнату.

— А кто же… — Я обернулась, но мужчины уже не было. — …третий?

Князь Немертвый — такова была фамилия моего нового хозяина — сдержал свое слово. Он сделал из меня настоящую барышню, обрядив в шелка и драгоценности и начав обучать тому, что знал он сам. А знал князь очень и очень много.

Семь лет подряд он лично занимался моим образованием, заставляя с утра до ночи учить множество предметов, включая иностранные языки и арифметику. В моей голове не укладывалось, зачем, помимо стандартного женского образования князь учил меня еще и тому, что изучают мужчины.

При таком плотном расписании у меня редко выпадали свободные минуты, однако, когда они все же появлялись, я тратила их на то, чтобы разузнать, кто такой князь Глеб Владимирович Немертвый.

Чересчур бледный, бодрствует ночью и спит днем, ничего не ест и пьет только странную красную жидкость, которую я, как ни старалась, не могла найти ни на кухне, ни в погребе. Я прекрасно помнила страшные байки, которые рассказывали крепостные на барском дворе. И больше всего баек было про живых мертвецов, что пили человеческую кровь и боялись дневного света. Однако князь не был похож на упыря, и не спал в могиле. От него всегда приятно пахло и на кровь он никак не реагировал — я однажды порезалась о страницу учебника, так у него на лице даже мускул не дернулся.

И все же что-то необычное было в князе. Он будто бы принадлежал к другому миру, и мне страшно хотелось хоть одним глазком увидеть этот его мир.

Однако весь романтизм, что окутывал князя, испарился, как только он начал меня наказывать. Если я уставала или начинала лениться, меня мгновенно настигал гнев князя. Он не бил и не кричал. Его наказания были иного рода, и, Господь милосердный, лучше бы он просто несколько раз огрел меня хворостинкой, как прежде это делали на барском дворе.

Как-то раз я выискала в его библиотеке захватывающий рыцарский роман и, вместо того, чтобы практиковаться в игре на фортепиано, полдня просидела в кресле у камина, читая книгу. Узнав об этом, князь вырвал роман из моих рук и без всяких слов отправил его в камин.

— Сегодня спишь в нетопленной угловой комнате, — ледяным тоном произнес он, сверля меня своими жуткими темными глазами.

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. В комнате было так холодно, что я промерзла насквозь, а через день меня одолела горячка. Не знаю сколько дней и ночей я провалялась без сознания, мучаясь от внутреннего пожара. В этот период мне снился престранный сон, в котором князь лежал на земле и истекал кровью. На нем была странная одежда, похожая на ту, что носили давным-давно, ещё до эпохи правления Романовых. Этот сон перемежался с редкими мгновениями, когда я приходила в сознание, видя лишь очертания людей перед собой и слыша их голоса. Скрипучий и приглушенный принадлежал врачу Карлу Ивановичу. Басовитый и грубый — Данияру.

Был еще одни голос, но из-за того, что его владелец говорил слишком тихо, я не могла понять, кому он принадлежит. Проскочила мысль, что князю, но я помнила, что он за день до моей болезни уехал по делам в Калужскую губернию.

Может, третий жилец? Больше трех лет прошло с моего приезда, а я его еще ни разу не видела. Данияр говорил, что он любит путешествовать по миру и что зовут его Генрих.

— Воспаление легких, — однажды, в редкие минуты своего бодрствования, услышала я голос врача. — Гуляла на холоде в легкой одежде?

— Возможно, — прошелестел тихий голос неизвестного.

— Я назначу лечение… Она в руках Господа…

Представив себе таинственного обладателя тихого голоса как красивого молодого человека в иностранных одеждах, я тихо вздохнула и провалилась в забытье. Периодически приходя в себя, я видела очертания фигуры, сидящей рядом с моей постелью и ощущала что-то прохладное на своем горячем лбу.

Позже, когда горячка спала, и я полностью пришла в себя, оказалось, что третий жилец не приезжал. А значит, все это время за мной ухаживал Данияр, который, наверное, совсем измучался менять на моем лбу холодные компрессы и впихивать в меня лекарства. Однако именно благодаря его уходу я поправилась.

К этому времени князь уже вернулся домой. Увидев, как я неуверенно спускаюсь к ужину, он сделал глоток красной жидкости в бокале и небрежно произнес:

— Если тебе лучше, приступай к занятиям после еды. Ты и так потеряла много времени.

Я замерла у своего места за столом. Закусила губу и решительно заглянула в тёмный омут княжеских глаз.

Да, его никак нельзя было назвать добрым. Он наказывал меня, изматывал учёбой, не жалел и не хвалил. Но и не бил и не ругал. Не пытался убить или покалечить. А значит, злым его тоже нельзя было назвать. И, раз так, то…

— Зачем вам все это? — спросила я, указав на себя. Сердце моё билось так же быстро, как у трусливого зайца.

Князь отставил бокал и с интересом воззрился на меня.

— Что вы планируете со мной сделать? — сглотнув, с вызовом добавила я.

Князь громко выдохнул и медленно произнес:

— Осмелела…

В столовую вошёл Данияр со свежей газетой в руках.

— Посмотри-ка, — обратился к нему князь, — наша Софья совсем осмелела. Стала вопросы задавать. Интересуется, зачем я обучаю ее.

Здоровяк вскинул широкие брови и предположил:

— Может, она уже готова?

Князь смерил меня оценивающим взглядом и, вскочив с места, произнес:

— Одевайся, Софья. Да потеплее!

Я покинула столовую, так и не притронувшись к ужину. Спустя некоторое время мы уже сидели в карете, которая неслась по припорошенным вечерним снегом улицам. Князь молча смотрел в окно, а Данияр сидел рядом с ним как каменное изваяние.

Карета остановилась у трехэтажного здания с бежевой штукатуркой. Оно было единственным в округе, в чьих окнах еще горел свет.

Князь толкнул толстую деревянную дверь и вошел внутрь, не удосужившись даже обернуться или придержать мне дверь. Зато это сделал Данияр, и я поблагодарила его кивком головы.