Правила Барби (СИ) - Аллен Селина - Страница 60

– Ты следил за мной до кладбища? – Ее голос приобрел жесткие нотки, и я не сразу понял, что эти слова не были очередной репликой из детского мультфильма.

– Не следил, просто решил приглядеть за тобой, – попытался оправдаться я, но когда Барбара повернула голову в мою сторону и одарила меня сердитым взглядом, сдался: – Ладно, да. Я следил, потому что думал, что у тебя снова есть какие-то отношения с моим братом. А все твои походы на кладбище оканчиваются так?

Она снова приковала взгляд к экрану, вымученная улыбка завладела ее губами.

– Нет, просто в этот раз моя нервная система подвела меня. Ты не должен был видеть этого. Никто не должен видеть меня такой слабой. – Я пододвинулся к ней и совершенно не подумав, взял ее за руку. Она замерла, опустила взгляд.

– Я хочу видеть тебя любой, и ты должна понимать, что я не осужу тебя за твои чувства и эмоции, – несдержанно признался я, и когда понял, что в очередной раз приглашаю ее коснуться моего сердца, хотел отстраниться, но она успела сжать мою руку своими холодными пальцами. Я медленно поднял взгляд на ее порозовевшие щеки, на искусанные губы, которые замерли в подобии улыбки, и остановил его на ее лазурных глазах. Они больше не были стеклянными и безжизненными, впервые за пять лет я смог увидеть в них искру доверия.

Черт возьми.

Это дает даже больше удовольствия, чем секс.

Она хотела доверять мне, и черта с два я подорву ее доверие снова.

– Мейсон рассказал мне, где похоронили моего папу. Я недавно начала ездить туда, с одной стороны, мне становилось легче, но с другой… Это все очень тяжело воспринимать. Он делал нехорошие вещи в прошлом, и в тот момент, когда я покидала дом, я ненавидела его. Я не могла общаться с ним после того, что узнала, мне казалось, что я предаю маму, ведь он поступил с ней отвратительно. – Она вздохнула и устало опустила голову на спинку дивана, я переплел наши пальцы, позволяя ей почувствовать мою поддержку. – Я не знаю, что мне можно, а что нельзя чувствовать. Он умер, и я скорблю, но кроме этого, я ненавижу своего отца и корю себя за эту ненависть.

Эванса было сложно не ненавидеть, я пытался делать это многие годы, но тщетно.

– Нет «правильных» и «неправильных» чувств. Это жизнь, и вся ее прелесть в хаосе и свободе. Твоя скорбь делает тебя живой в равной степени, как и твоя ненависть. Ты не обязана подавлять то, что чувствуешь. И уж точно не стоит винить себя за то, что ты живой человек. – Я поднес ее руку к своим губам и мягко поцеловал оледеневшие костяшки пальцев. Я не осознавал, что делаю, даже не задумывался. Мне нужно было смотреть на нее, касаться Барбары, только тогда мир приобретал яркие краски.

– И я так горела желанием доказать ему, что могу быть собой. Я думала, что сумею прославиться, и тогда я вернулась бы домой, я сказала бы ему, что справилась, хоть он и не верил в меня. Ты понимаешь?

– Думаю, я понимаю тебя лучше других. С момента моего появления в «Эванс-Фостер» мне приходилось работать так, чтобы мой отец даже мысли не допустил о том, что я могу оказаться плох в этом деле, – признался я, поглаживая ее пальцы. Когда она уехала, мой мир перевернулся, я с головой ушел в работу, я вырабатывал все положенные часы, а к вечеру прибавлял еще столько же.

Я мало спал, потому что в своих снах слышал ее смех и вздрагивал, ведь всего на секунду, на чертову маленькую секунду радовался, что открыв глаза, увижу ее рядом: с полосками на щеке от подушки, без макияжа, мирно посапывающую и мою. Но ее не было. Поэтому я никогда не позволял любовницам засыпать в моей постели, поэтому лишь раз проснувшись рядом с Челси, я испытал всепоглощающее раздражение и злость.

– Почему он оставил компанию тебе?

– Потому что любил меня? Возможно, не так, как Мейсона, по-своему. Не знаю, Барбара, это так сложно. Я все еще зол на него, хоть и стараюсь отпустить эту злость. Я не согласен с ним, но пытаюсь понять его. Когда Джемма узнала об измене и моем существовании, она хотела уйти от Дэниела, хотела просто забрать Мейсона и снять квартиру для них двоих. Она не могла поверить, что он предал ее, но каким-то образом он смог убедить ее остаться. Отец рассказал мне, что с самого начала думал, что решение Джеммы принять меня в семью, было сделано ради одной цели – позволить ему каждый день видеть перед собой то, что будет напоминать ему об ошибке. Я был той ошибкой.

– Нет. Ты не был ошибкой, Джефри. Ты был ребенком, виноват был только Дэниел.

– Я понимаю это, отец понимал это, Джемма и все, кто знали о нашей ситуации, тоже понимали, но легче от этого никогда не становилось. Я не знаю, почему он отдал компанию мне, но знаю, почему он хотел отдать ее Мейсону: он желал искупить вину перед Джеммой.

– Ты думаешь, что Джемма действительно могла поступить так гадко, думаешь, она привела тебя в этот дом, ради тихой мести? – в изумлении спросила Барбара.

– Я не знаю. Правда не знаю, что творилось тогда в голове у Джеммы, но, несмотря на все мои выкрутасы, она никогда не позволила себе даже обозвать меня. Иногда она даже заступалась за меня, пыталась наставлять и учить. Она не была для меня мамой, но и злой мачехой не стала. Я благодарен ей уже за это. Думаю, общение с ублюдком далось ей тяжело, – усмехнулся я, но этот смешок совсем не выражал радости.

– Ты не ублюдок. И Дэниел оставил тебе компанию, потому что ты доказал ему, Джефри, доказал, что являешься достойнейшим наследником династии Фостеров.

– За все те годы, что мы провели бок о бок в офисе компании, я не услышал от него ни слова похвалы. Поэтому не думаю, что он считал меня достойным.

Эванс сморщила нос и шумно выдохнула, что показалось мне забавным. Уголки моих губ поползли вверх.

– Пора признать, что многих людей мы никогда не сможем понять. Я все думаю, зачем же папа составил это завещание, чего хотел добиться от меня? – она задумчиво покачала головой. Я знал ответ на этот вопрос, но почему произнести эти слова было так сложно? Может потому что я боялся снова почувствовать на себе ее гнев? Не знал, как она отреагирует и чувствовал настоящую тревогу из-за того, что она решит просто оборвать и без того тонкие нити соединяющие нас?

– Спасибо, Джефри, – тихо сказала она, заставляя меня отвлечься от мыслей и недоуменно взглянуть на нее. Она прикусила нижнюю губу от волнения, извинения всегда давались ей тяжело, как и ее отцу, от которого я никогда не слышал подобных слов.

Но я ошибся, Барбара совсем не похожа на него.

– За что?

– За то, что проследил за мной и не дал мне в конец расклеиться.

– Но ты расклеилась, – напомнил я, наслаждаясь маленькой улыбкой, промелькнувшей на ее губах.

– Эй! Не было такого, просто дождь стекал по моим щекам, ты мог все спутать!

– Как знаешь, – ухмыльнулся я, на что она глупо, но искренне захихикала, заставляя меня с ног до головы покрыться мурашками. Захотелось мгновенно расправить плечи, настолько это было щекотно.

– Мейсон уходит от разговора о вашем отце. Почему он не рассказывает мне, что это за тайна? – недоуменно спросила она, простым вопросом заставляя меня почувствовать сильнейшую головную боль. Мы условились не рассказывать о том, что произошло в тот день на утесе «Бернхилл». После того, как мы вышли из полицейского участка, никто из нас с братом не затрагивал эту тему. Казалось, мы оба просто вычеркнули прошлое, предпочитая двигаться дальше. Но все это было лишь ложью самим себе. Меня терзало чувство вины и по сей день, а Мейсон… ему, пожалуй, было гораздо больнее, ведь мой брат считал, что это он убил нашего отца.

– Наши отношения с Мейсоном стремительно ухудшались. Думаю, если бы не его учеба во Флориде и долгое отсутствие дома, мы бы давно прикончили друг друга, – усмехнувшись, поделился я. – Эта ненависть была настолько черной, что мне приходилось держать его в поле зрения, ведь я всерьез опасался, что он вонзит мне нож в спину.

– Это из-за меня?

– Нет, – резко ответил я, но затем, поймав ее взгляд, смиренно кивнул, – не только. Семья раскалывалась, отец был на моей стороне, Джемма всецело поддерживала Мейсона, а ко мне стала относиться холодно, этот дом либо прозябал в ссорах, либо в молчании. Дэниелу это надоело, и в тот злополучный уикенд мы отправились на охоту, ведь он горел идеей воссоединить семью, примирить меня и Мейсона.