Правила Барби (СИ) - Аллен Селина - Страница 26

Что-то мне это напоминает, некий эпизод из моего прошлого. Тогда я взорвалась, не смогла сдержаться, но теперь Фостер получит минимум моих эмоций, потому что я не чувствую к нему ничего кроме глухой ненависти.

– Время идет, а ты все так же дерьмово обращаешься со своим седлом, – донесся его равнодушный голос.

Я принялась заплетать Герцогине косички, предпочитая игнорировать Джефри.

–Не стоит благодарности, – через некоторое время сказал он, очевидно рассчитывая на то, что я рвану сильнее Йеллоустонского вулкана. Фостер не учитывал один важный факт, если и я взорвусь, то как и Йеллоустон могу легко оставить после себя пепелище. А пока мне удавалось сдерживать дьявольский огонь внутри.

– Не разговариваешь со мной? – спросил он, и ставлю свои туфельки от «Бальман» из прошлой коллекции, что на секунду я уловила в этом тоне нотки отчаяния.

– Да я едва твое присутствие выношу, какие могут быть разговоры? – фыркнула я, оборачиваясь к нему.

Зеленые глаза обогнули мои завязанные в пучок волосы, спустились к губам и скромному декольте тренировочному поло на молнии, а затем вдруг резко вернулись на мое лицо. Между его бровей пролегла морщина, которая едва не разделила его лицо на две половины, и, оторвавшись от стены, Фостер сделал несколько шагов ко мне. Почувствовав неладное, я хотела коснуться лица – ну, не знаю, вдруг на мне сидела муха – но он перехватил мое запястье, а другой рукой коснулся моего носа: подушечка его пальца мягко прошлась от переносицы до кончика. Он делал так и в прошлом, но я никогда не предавала этому значения. Сейчас, однако, прикосновения были немного другими, он не надавливал, обращался осторожно, но мне казалось, будто он ощупывает мой нос.

Мои глаза собрались на переносице, пока я в смятении наблюдала за его действиями. Может у него поехала крыша? Смогу я использовать это в суде?

– Твой нос изменился.

Как он вообще это заметил?

– Сделала ринопластику первым делом как перебралась в Нью-Йорк, – честно призналась я. У меня была маленькая горбинка, от которой я всегда мечтала избавиться, и теперь моя внешность была идеальна по моим собственным меркам.

– Зачем? У тебя был красивый нос. Мне нравился твой нос, – забываясь, выдал он, заглядывая в мои глаза. Его голос не был лишен эмоций как прежде, что-то определенно проскользнуло в его тембре: не злость, не ярость, не разочарование, но что-то такое, что мне никак не удавалось распознать.

– Мне все равно, что тебе нравилось, – фыркнула я, отталкивая его руку от своего лица. – И не смей лапать меня своими ручищами, мне противны твои прикосновения.

– Раньше ты сама хотела, чтобы я касался тебя, – деревянным голосом сказал он. – Помнишь наш первый раз, это ведь ты сделала шаг ко мне, взяла мою руку в свою и просунула ее в трусики, мычала, вздыхала, и мурчала как котенок, пока я гладил тебя между ног. – На последнем его слове наши взгляды встретились. Я нервно сглотнула, вспоминая наш первый секс.

– Не припомню, – сухо бросила я, вытягивая шею. Но я помнила, черт возьми, я так хорошо помнила это, что иногда мне хотелось стереть себе память, ведь каждое такое маленькое воспоминание затрагивало меня до глубины души. Я злилась и грустила, приказывала себе не думать о прошлом, но все мои приказы мною же и игнорировались.

– Может, стоит тебе напомнить? – спросил он, склоняя голову на бок и останавливая изумрудный взгляд на моих губах. Фостер стоял так близко, что его запах моментально завладел моими легкими. Я почувствовала слабость в коленках, старалась сопротивляться его незримому влиянию, но проигрывала, ведь сгорая под этим взглядом, я задумалась над его предложением. Вожделение заструилось по моим венам, сворачивая каждую клеточку моего тела в желании к этому мужчине – мужчине, которого я ненавидела всем сердцем.

Но возможно ли это? Ненавидеть так сильно, чувствовать покалывание в ладонях от желания ударить его сначала по одной щеке, затем по другой, а потом сжать его лицо и поцеловать теплые сухие губы, наслаждаясь чувственными движениями горячего языка. Кажется, более чем возможно.

Эти желания, которые вызывал во мне мой заклятый враг, моментально подняли в моей груди волну ненависти к самой себе.

– Сомневаюсь, что у тебя это выйдет. Последний мой парень вытворял такое, что и в самом лучшем сне не представить. Он трахался как порно-звезда, – я показательно закатила глаза и обмахнулась руками.

Забавно, ведь раньше я думала, что все взрослые парни такие: они внимательные, они знают, как сделать девушке хорошо, но правда в том, что многие из них не подозревают о существовании клитора, а если и подозревают, то атакуют его так, словно стремятся вырвать из женского тела.

Я лгала и даже не чувствовала за это вины, ведь глядя на то, как лицо Джефри темнеет от злости, все внутри меня ликовало. Возможно, я и не привлекала его как раньше, возможно теперь в его расписании было полно места для таких как Челси и Эстер, но мои слова определенно задевали его, и я была несказанно рада видеть эти эмоции отражающиеся на его лице.

– Тяжело вспомнить то, что совсем не имело для меня значения, Фостер. Тяжело вспомнить того, кто был моим подручным клоуном и средством для достижения собственных целей. Тяжело вспомнить ублюдка, который не стоил и секунды моей жизни… – я не успела договорить, Фостер закрыл мой рот рукой и втолкнул меня в денник Герцогини, припирая меня к каменной стене.

Я моментально пришла в бешенство, обрушила десятки ударов в грудь и по плечам придурка, но он даже бровью не шевельнул пока терпел град моих ударов, а когда я попыталась ударить его по лицу, он ловко увернулся, но руку от моего рта все же убрал. Он прижал меня своим телом к стене и расположил свои руки по обе стороны от моей головы.

Фостер так и замер, нависая надо мной и не позволяя выбраться, что я собственно и не пыталась сделать, ведь наши взгляды встретились. Я смогла разглядеть в его изумрудных радужках, почти полностью закрытых черным расширившимся зрачком то же самое, что чувствовала сама. Желание убивать и потребность поцеловать. Это выбивало почву из-под ног.

Он хочет поцеловать меня?

Он хочет… меня?

Мое сердце едва не выпрыгивало из груди от волнения и трепета перед человеком, который так отвратительно поступил со мной в прошлом и который по сей день продолжает издеваться надо мной. Но как бы я ни старалась, не могла погасить в себе потребность коснуться его губ.

Очнись, Барбара! Он заставил тебя работать конюхом!

Он знал, как задеть меня, он знал, от каких именно его действий я способна испытать унижение, но при этом в его присутствии я продолжала таять, как наивная школьница.

– Что еще тебе нужно? – тихо спросила я. Он коснулся кончиком пальца моей щеки, на что я дернула головой, но он проигнорировал мой молчаливый протест. – Не трогай меня, сколько раз повторять? Меня тошнит от тебя! – выплюнула я, кривя свои губы. Фостер усмехнулся, а затем медленно спустил свою руку к моей шее, надавливая на то место, где проходила сонная артерия. Мой пульс бился о его палец так сильно и отчаянно, будто я только что пробежала длинную дистанцию без единой остановки, а Джефри в этот самый момент был для меня подобием глотка воды.

– Уверенна, что не хочешь, чтобы я трогал тебя? – спросил мерзавец, почти касаясь моих губ своими. Я откинула голову назад, упираясь затылком в каменную стену. Моя кожа покрылась мурашками, а предательское желание защекотало натянутые нервы. Его пальцы ухватились за бегунок моей кофты и медленно потянули вниз.

– Я больше не малышка, с которой ты можешь играть.

Он криво усмехнулся.

– Кто еще с кем играл.

– Не знаю, чего ты пытаешься добиться, но можешь даже не стараться.

– Я уже добился, увидел в твоих глазах эту короткую вспышку. И снова ты лжешь самой себе. Если бы я был так плох в прошлом, если бы ничего не значил, расплакалась бы ты от оргазма? – придвигаясь ко мне ближе и касаясь губами моего уха, спросил он. – Помнишь, как умоляла меня не останавливаться, насаживаясь на мой язык своей киской, Барби?