Ледяная колыбель - Роллинс Джеймс - Страница 25

«Хватит… Пока что тут ничего нового».

Фрелль со стоном встал. Ноги едва держали его и при первых же шагах к письменному столу безвольно подкосились. Ему было всего тридцать семь, но он вдруг почувствовал себя древним стариком. Когда удалось восстановить равновесие, на него вдруг пахну́ло знакомым запашком. Алхимик замер и поглубже втянул ноздрями воздух.

«Как это понимать?»

Пахло летним сеном и теплым мускусом кобылы, готовой к размножению. Он приподнял край своей мантии и понюхал его, полагая, что этот аромат исходит от его собственной кожи, что опять дает о себе знать его аглероларпокское прошлое, – но ощутил лишь запах собственного пота и шерстяной одежды, которую давно было пора освежить.

Фрелль выпрямился и оглядел комнату.

«Это еще что за странности?»

Запах привлек его к закрытой двери. С каждым шагом тот становился все сильнее. Он заметил струйки дыма, тянущиеся из-под двери в комнату. Опасаясь того, что Канте мог оставить горящие угли в очаге и устроить пожар, поспешил к двери и распахнул ее.

Дым сразу же окутал его, неся с собой все тот же запах. Комната за дверью была погружена во тьму. Фрелль шагнул было вперед, но остановился на пороге, охваченный ледяным страхом. Несмотря на все свои подозрения, еще глубже втянул воздух ноздрями, не в силах остановиться. Запах дома был слишком уж манящим – он так и взывал к тому мальчишке, что некогда бегал по полям и бился с пони палкой, делая вид, будто это меч.

Мир поплыл вокруг него, ноги окончательно ослабли.

Прошлое и настоящее размылись между собой.

Алхимик повалился на каменный пол. И в этот момент сквозь дым к нему устремились смутные фигуры, облаченные в белые одежды с расшитыми золотом капюшонами.

«Дреш’ри…»

Фрелль упал на спину, руки и ноги у него налились свинцом. Попытался поднять голову, но она казалась слишком тяжелой. Он лежал ничком, совершенно неподвижно, лишь его грудь ходила вверх-вниз, втягивая в легкие еще больше колдовской алхимии. Хотя все перед глазами кружилось, Фрелль оставался в сознании, по-прежнему чувствуя запах своего прошлого, пропитавший клубящуюся пелену, ощущая его вкус на языке. Только вот мышцы отказывались подчиняться его воле.

Чьи-то руки схватили его за руки и за ноги. Не в силах сопротивляться, он ощутил, как его подняли с пола и вынесли из схолярия.

«Куда они меня тащат?»

Над ним склонилось чье-то лицо. Вышитый капюшон мужчины съехал набок, открывая знакомую раздвоенную бородку, ястребиный нос и темные глаза. Это был тот эмиссар Дреш’ри, что допрашивал его.

Зенг ри Перрин быстро заговорил:

– Фрелль хи Млагифор, ты был признан достойным ступить в Кодекс Бездны! Это неописуемая честь. Особенно для того, кто был сослан в наши края… Возрадуйся же сему любезному приглашению!

Фрелля захлестнули было облегчение и надежда, но они были вдребезги разбиты следующими словами Дреш’ри:

– Хотя знай одно – единожды войдя, ты уже никогда не выйдешь оттуда!

Отняв трубку с длинным черенком от губ, Канте с трудом подавил кашель.

– Уф, до чего же крепкий лист! – выдавил он. – Даже сердце заколотилось где-то в горле… Что тут?

Рами улыбнулся, показав белоснежные зубы.

– Табачный корень, змеиная трава и щепотка гуляй-ноги.

Канте положил трубку на колено, стараясь не ронять пепел на свои начищенные сапоги. Даже в свежих штанах и расстегнутой рубашке он буквально изнывал от жары, чувствуя себя чрезмерно одетым, хоть и сидели они на открытом балконе в личных покоях клашанского принца.

Рами же был облачен лишь в халат с неплотно затянутым поясом, открывающий заросли волос на груди, которые поднимались к горлу и переходили в коротко подстриженную бородку, выглядевшую так, словно ее там нарисовали. Клашанский принц тоже решил принять ванну после трудного дня, да так и остался босиком. Кудри его высохли непричесанными, что придавало молодому человеку определенный щегольской шарм.

Канте было трудно выкинуть из головы недавнее предложение Пратика переспать с Рами. Особенно когда клашанский принц уже довольно долго сидел здесь, развалившись в своем мягком кресле и задрав ногу на ногу, отчего временами проглядывало слишком уж много из того, что скрывалось под его халатом. Тем не менее, даже несмотря на очевидный недостаток одежды, Рами не выказывал никаких попыток соблазнить Канте.

После того как Канте приехал сюда, они вдвоем наскоро перекусили тушеной уткой с пряными бобами и выпили по бутылке аайлийского вина, после чего удалились на балкон с видом на город, чтобы покурить и наконец-то затронуть тему визита Канте.

Во время еды Рами избегал говорить о свадьбе, явно посчитав это неуместным. Клашанский обычай не одобрял обсуждения во время трапезы каких-либо серьезных вопросов. Вместо этого они оживленно говорили об охоте – увлечении, близком обоим. И даже делились историями из своего детства, находя между собой много общего. Оба были младшими сыновьями без всяких надежд когда-либо взойти на престол, которым оставалось рассчитывать лишь на роль советников при своих более блистательных родичах. В случае с Рами это был его брат, старше его на десять лет, – принц Джубайр.

Клашанец глубоко затянулся, невероятно надолго задержав дыхание, а затем выпустил дым из обеих ноздрей. Указал тлеющей чашечкой трубки на клубящийся дым.

– Этот замечательный лист выращивается на императорских фермах в окрестных землях М’вен. Надо бы нам как-нибудь скататься туда. Это просто поразительное зрелище, когда поля в полном цвету.

Канте сразу же воспользовался удачно подвернувшейся возможностью затронуть тему своего визита.

– Пожалуй, можно было бы заскочить туда с праздничной процессией после моей свадьбы…

– Вообще-то да. – Рами приподнял бровь. – Значит ли это, что я тоже приглашен? У моей сестры может оказаться иное мнение по этому вопросу.

– По-моему, будь у Аалийи право голоса, она вообще отменила бы эту свадьбу, – пробормотал Канте, делая еще одну осторожную затяжку из своей трубки.

Рами улыбнулся:

– Она никогда не пойдет против воли нашего отца. Ваша с ней свадьба слишком важна для империи. Как сейчас, так и в будущем, особенно если она родит тебе сына.

– Ну да, который мог бы по крови претендовать на трон Халендии… – Канте слишком хорошо понимал ситуацию. – И все же на то, чтобы как следует накалить это железо в огне, может уйти целая вечность – если такое вообще произойдет. Война должна быть выиграна, а некий брат отставлен в сторону.

Рами пожал плечами:

– Мой отец всегда мыслит за рамками текущего момента. Как и сам древний Кисалимри, наш народ весьма терпелив и умеет ждать. Любая стратегма, как и лучшее наше вино, более всего ценится, когда у нее есть время для надлежащей выдержки. Поспешность в таких делах совсем ни к чему.

Взгляд Рами слишком уж надолго задержался на Канте, безмолвно намекая на то, что клашанский принц тоже готов подождать того, чего хочет.

Канте отвернулся и прочистил горло.

– Кстати, о спешке… Ясно, что ситуация между королевством и империей накаляется с каждым часом. Насколько я понимаю, император уже мобилизует свои собственные силы.

Канте указал за перила балкона. Кисалимри – целый лес мраморных башен и шпилей, большей частью позолоченных, – раскинулся до самого горизонта, сияя под полной луной и пылая в лучах заходящего солнца. Это было и захватывающее, и в равной степени пугающее зрелище. Казалось, ему нет конца. Как будто этот город был всем миром, а весь мир – этим городом.

И над всем этим нависала флотилия из четырех огромных линейных летучих кораблей, которые медленно двигались над городом, поддерживаемые в воздухе гигантскими газовыми пузырями. Они затмевали все, чем располагали вооруженные силы халендийцев. Сами корабли были защищены броней из серого железа, но даже на таком расстоянии можно было различить ряды баллист и пушек, сверкающих в лучах низкого зимнего солнца. И, как будто этого было мало, по бокам каждого корабля зависли десятки похожих на акул охотничьих челнов и быстроходников с лисьими носами. Весь этот флот направлялся на север, готовый защищать береговую линию после нападения королевства – а не исключено, что и преодолеть дымное Дыхание Урта, дабы достичь южных берегов Халендии и отплатить тем же.