Титан империи (СИ) - Артемов Александр Александрович - Страница 6

Дамочка вытащила из кармана какую-то блестящую палочку и раскрыла мне веко пошире. На конце палочки тут же вспыхнул яркий свет, устремившийся мне прямо в глаз.

Я скривился, но протестовать не стал.

— Жить будешь… — убрав палочку, врачиха принялась черкать что-то в блокноте. — Вы, Скалозубовы, крепкие орешки. Первый раз в Монолите?

— Да, — покривил я душой.

— Наслышана я про твои «геройства», но Монолиты? Не ожидала, что ты таки решишься пойти по стопам отца. Он из них не вылезал. Только штопать его успевай. Одно хорошо, что на нем все заростало как на собаке. Даже выписки не дожидался — в окно, и только его и видели. Что, и в тебе наконец-то взыграла кровь?

— Лидия Михайловна, у него сильные ожоги и подозрение на амнезию, — заметила Варвара, прерывая неуместный поток воспоминаний. — Куда его?

— Угольков с черепно-мозговыми — это в реанимацию, но там полный бедлам. Ваша фамильная палата тоже переполнена, ибо цацкаться с родовыми привилегиями в такой ситуации мне не с руки. Так что увы и ах, но придется тебе потесниться с простолюдинами. Можешь потом гнать меня в шею, но возиться с тобой я не буду.

— Переживу, — я улыбнулся.

Такие с виду суровые, но отчаянно преданные делу тетки, мне всегда нравились.

— Это хорошо и, кстати, соболезную, — произнесла она и тут же переключилась на другую каталку, где лежал парень, напоминающий дымящееся желе. — Ну и нахер вы это сюда привезли⁈ Вы забыли в какой стороне кремационный корпус?

— Но, Лидия Михайловна… — попытались оправдаться санитары.

— Я уже сорок пять лет Лидия Михайловна, — отмахнулась она. — Чего стоите, обмороки? Мне вам объяснять надо? Трупы и безнадежных на утилизацию. БЕГОМ! А это чего, за херня?.. Так! Кто пустил это дерьмо в МОЮ больницу⁈

По коридору, опираясь на плечо своего дружка Пузыря, хромал наш старый знакомый — Шрам. Оба напоминали рваные тряпки, которые неплохо пожевали и выплюнули. Хорька отчего-то не было. Видать, окочурился по дороге.

— Виталик, — смерила Шрама презрительным взглядом Лидия Михайловна, когда он таки добрел до нас и едва не растянулся на полу. — Только не говори, что и ты сунулся в Монолит с утра пораньше. Сегодня для особо отличившихся героев неприемный день.

— Я ранен, Боярская? Не видишь, что ли? — проскрипел зубами Шрам, но тут вдруг повернул голову и увидел меня: — А этот мудак чего тут забыл⁈

— Повежливей со Скалозубовыми, Шрам, — осадил его я. — А-то так можно и языка лишиться.

Следовало бы, конечно, вырезать его сразу, чтоб неповадно было, но не в больнице же. От этого идиота и так немного осталось.

— Приперся после того раза, как со своими дружками забрался в ремку и начал «трясти» больного, и еще чего-то требуешь? — сложила руки на груди Лидия Михайловна. — Придется серьезно поговорить с охраной…

— Ты чего, ведьма, дашь мне тут подохнуть⁈ Ты знаешь, кто за меня спросит?

— Мне по хер! Эта больница содержится на деньги рода этого парня.

Она ткнула пальцем мне в грудь.

— Из меня, б***ь, кусок мяса выдрала какая-то потусторонняя сволочь, а ты…

— Раз нашел себе покровителя, так в его больничку и отправляйся. Хотя… Так уж и быть. Ребята намажьте ему задницу зеленкой, и пусть топает. Чего стоишь? Или тебе такси заказать?

— Ну, сука! — рявкнул Шрам и попер на нее, как мастодонт, но тут у него на пути встал я.

Мы ударились друг о друга, грудь в грудь. Еще бы чуть-чуть, и он выхватил бы один из своих ножичков, но что-то клюнуло в его пустую головку, и он сдержался.

— Еще шаг и тебе кранты, — оскалился я в его физиономию.

— Жаль, что не прирезал тебя сразу, как ты вывалился из портала, — прошипел он в ответ. — Пожалел, сволочь Скалозубовская…

— Не пожалел, а зассал, тряпка. Ну теперь то давай, вот он я!

— И без меня найдутся, кто тебя сковырнет, — выпалил он. — Как уже сковырнули твоего никчемного папашу…

— А ты что-то об этом знаешь?

К сожалению, Шрам не ответил, хотя рот уже почти раскрыл. А не ответил потому, что во всем помещении вырубился свет.

Послышались удивленные возгласы, тут же перешедшие в крики ужаса.

И было отчего — раздался грохот, стены заходили ходуном, полы начали лопаться, а на наши головы посыпалась побелка.

А еще зверски запахло розами…

Люди бросились к окнам, но нам уже было очевиднее некуда, что именно готовилось произойти. Нам — то есть мне и Лидии Михайловне, которая только глухо выругалась себе под нос, сняла очки и потерла переносицу.

— В моей больнице, б***ь!

Ага, прямо под нами рос Монолит. Четвертый за это проклятое утро.

Толпа всколыхнулась, а следом началась такая тряска, что все как один попадали на пол. Коридор взбрыкнул, полы пошли ходуном, местами треснув как яичная скорлупа. Следом, разрывая бетон как бумагу, по стене поползла трещина. Пыли и криков поднялось выше крыши.

А потом в трещине я увидел изумрудное сияние. Знакомое до дрожи.

Вставая, я попытался нашарить рукой сумку со Сферой, но она исчезла. Да и Шрама с дружком след простыл… Найду суку!

Энергия Нексуса захлестнула меня с головой. Больше никакой слабости, никакого головокружения — все страдания этого несовершенного, капризного тела отошли на второй план. Во мне горел факел, и подпитывал мою Искру, источник всей магии, которая рекой бежала по венам.

Интересно, насколько сильно люди в этом мире реагируют на энергию Монолитов? Или это я один такой «неправильный», у кого внезапно проснулось второе дыхание…

Схватив Варвару за руку, я попытался убраться от трещины как можно дальше. Бежать на выход — не выйдет, толкучка там образовалась знатная. Прыгать в окна — дохлый номер. Их все как одно заложили мешками с песком.

За спиной, прорывая хрупкую скорлупу Монолита, уже рвали глотки нексы. Зеленое сияние затопило помещение, окрасив их вытянувшиеся морды в мертвенно-бледный оттенок.

Мы с Варварой бросились по коридору, а следом и к лестнице на второй этаж. Пожарный ход отпадал: мощный навесной замок на толстенной двери оборвал надежду выбраться. Только наверх.

Монолит рос и рос, выбивая полы на первом и втором этаже, а по коридорам, купаясь в изумрудном сиянии Нексуса и разрывая людей в клочья, уже носились шакалоподбные нексы. Путь в противоположную часть помещения был отрезан.

Надеясь обогнать рост Монолита, мы с Варварой бежали как угорелые, перепрыгивая через две-три ступеньки, этаж за этажом.

Пятый пролет — и дверь на чердак на пути. Сломанный замок валялся на полу. Удар плечом, и мы с Варварой вывалились на крышу.

Солнце резануло по глазам, а вой десятков сирен едва не оглушил.

В воздухе все еще носился упрямый аромат роз, однако дышалось чуть легче. Впрочем, и тут мы были не одни.

— Скалозуб… — пытался откашляться Шрам, сжимая в руках мой рюкзак. — Ты у них еще что-то сп***ил, раз эти твари так разозлились?

Какой проницательный. Жаль, что правды этот мудак никогда не узнает.

Пузырь тоже был здесь. Бледнея на глазах, он смотрел на меня, как на одну из тварей Нексуса. А Шрам, громыхая сапожищами по нагретой солнцем крыше, отходил от входа все дальше.

— Мы можем разойтись миром… — приврал я, раздумывая, как бы побыстрее вспороть ему брюхо. — Только скажи, что тебе известно про смерть моего отца?

— Хер там! — сплюнул Шрам, вытаскивая из ножен зазубренный тесак размером с локоть. — Твой папаша был олень. Не понимал, как жизнь устроена. Все пытался жить по правилам. И закончил как олень.

Из пальцев моей левой руки мигом выпрыгнули коготки. Раскаленные до бела. Пока неподалеку Монолит, я могу себе это позволить.

И тут сзади раздалось угрожающее рычание. Интуитивно я толкнул Варвару в сторону и прыгнул следом.

Зубастая летающая тварь промахнулась на какой-то сантиметр.

Но не угомонилась, взмахнула крыльями и ринулась дальше. Прямо на Шрама, который стоял, потрясая тесаком, с таким видом, будто собрался угрожать вилкой несущемуся на него быку.