Выбери любимый жанр

Приключения Буратино. Сборник - Брусницын Алексей - Страница 8


Изменить размер шрифта:

8

Теперь, когда Антон согласился работать с ним, генерал снова перешел на интимное «ты», на этот раз Антон не возражал.

II.

Однако темнота и уединение начинали делать свое дело. В голову полезли разные черные мысли. Чтобы отогнать их, решил предпринять еще одну попытку разобраться в происходящем.

Кавалерист говорил, что грядущие игры будут посвящены десятилетию правления Понтия Пилата. Как раз накануне читал об этом периоде истории Кесарии – здесь сейчас должен быть тридцать шестой год. Просто тридцать шестой, без каких-либо иных цифр перед. Но ведь попасть в прошлое нельзя! Абсолютно невозможно. К сожалению…

* * *

Как-то раз, в девяностые, когда уже все рухнуло, в качестве халтурки отлаживал Антон Сергеевич локальную компьютерную сеть в черноголовском институте теоретической физики имени Ландау. Вышел покурить. Место для курения было устроено у большого деревянного полупрофиля знаменитого основателя института – латунная пепельница на тонкой ножке меж потертых кресел.

Рядом плюхнулся какой-то лохматый тип. Длинное лицо и волосы в сочетании с круглыми очками делали его похожим на Леннона. Он достал нервными пальцами пачку дорогущего «Parliament» и прикурил от экзотической по тем временам «Zippo». Математик курил «Opal» и из некрасивых побуждений решил подколоть физика.

– Извините, пожалуйста. Можно вопрос?

– Да-да. Конечно, – раздраженно ответил тот.

– Скажите, а чем, собственно, вы здесь занимаетесь? Компьютеры у вас тут не очень… На них положительно невозможно делать серьезную работу, – небрежно произнес математик.

Физика буквально на секунду перекосило, но он быстро восстановил контроль над мимикой:

– Компьютеры действительно слабоваты. Это беда… Но для того, чтобы даже приблизительно объяснить вам, чем мы тут занимаемся, мне потребуется очень много времени. Мне совершенно недосуг. Извините.

– А вы все-таки попытайтесь, в двух словах, – не унимался математик.

Физик закатил глаза.

– Хорошо. Вы верите в возможность перемещения во времени или, например, нуль-транспортировку?

– Конечно. Надеюсь, в обозримом бу… – забубнил математик.

– Так вот никогда! – у физика даже вена на лбу вздулась. – Ни-ко-гда этого не будет! Абсолютно невозможно. К сожалению… Благодарю вас за испорченный перекур!

«Леннон» зло раздавил полсигареты в пепельнице и убежал.

А Антон Сергеевич остался сидеть под строгим взглядом деревянного Ландау.

Он расстроился. Надежды на то, что человечество когда-нибудь научится мгновенно перемещаться во времени и пространстве, были разрушены, и это удручало… Opal кончился, и Антон Сергеевич, озираясь, выудил из пепельницы бычок Parliament и докурил. Серьезный ученый в недавнем прошлом, он привык для экономии времени доверять таким же серьезным ученым – представителям других наук. Разобраться во всем самому невозможно, времена универсалов – Ломоносовых и Да Винчи давно прошли. И чтобы досконально понять то, что выразил ему сейчас в двух словах этот физик-психопат, нужно было бы прожить совсем другую жизнь, а на это ни у кого не хватит времени…

* * *

Так вот. Это не какая-то там дремучая античность. Значит, окружающая действительность есть ничто иное, как собственная психопродукция. Сложная зрительная, слуховая, обонятельная, осязательная, словом, задействующая все чувства галлюцинация. Установить ее причину: сумасшествие, летаргический сон или нахождение в коме или под воздействием психоактивных веществ – пока возможным не представляется…

Кстати, вариант с комой выглядит наиболее убедительно. Сидел на пляже, рыдал, на закат глядючи, – вот и хватил удар от переизбытка чувств. Инсульт. Лежит сейчас туловище на искусственной вентиляции легких, а мозг от нечего делать создает себе альтернативную реальность.

В любом случае: в дурдоме или в коме – все происходящее есть одна сплошная фата-моргана. И его фантомная сущность молода, сильна и проворна настолько, что ей предлагают карьеру гладиатора… Опасаться за ее здоровье, пожалуй, глупо. Так же, как и беспокоиться о здоровье фантомов, с которыми придется сражаться на арене.

Кстати! Упрек Тиберия по поводу убитого и двух покалеченных легионеров более не должен тревожить совесть все по той же причине…

Вся эта галлюцинация очевидно интерактивна, надо просто сделать ее более комфортной. Объяснять окружению свою инородность – ни к чему хорошему не приведет. Примут за сумасшедшего и отправят на арену в зубы фантомных хищников, и вряд ли это доставит приятные ощущения, хоть и фантомные.

Значит, надо соглашаться на предложение кавалериста…

Но как осточертела уже эта темнота! В ярости схватил кувшин и швырнул вверх… Раздался хлопок. Посыпались черепки и закапала вода. От напряжения опять ломануло в затылке.

«Дурак! Что с нервами?»

Чтобы успокоиться, принялся переделывать под ситуацию песню Высоцкого из фильма «Интервенция». Получилось следующее:

Вам даже могут предложить не прогадать,

Ах, скажут, вы же гладиатор от рожденья,

Не лучше ли кишки на меч мотать,

Чем тигру в пасть попасть на пропитанье…

«Рожденья-пропитанье – так себе рифма», – но лучше не нашел и продолжил:

Суп из барана навевает что-то,

И с каждой ложкой веселее думы,

Домой охота, как домой охота!

Но надо выбрать гладиаторский секутор.

Откуда взялся этот «секутор», было не совсем ясно. Наверное, что-то из «Спартака».

Или пляжи, акведуки, или даже

Две гетеры, или римская матрона,

Колесницы, скачки, вина и маслины.

Ну а получишь… нос от Буратино.

Измывательство над Владимиром Семеновичем было прервано грохотом откинутой крышки… На этот раз слепящего солнца не было – у одного из конвоиров в руке горел факел.

Комната Тиберия в мягком свете масляных светильников показалась даже уютной. Римлянин спросил строго:

– Ну? Что ты надумал?

– Да, – просто ответил Антоний.

Тиберий немного подождал продолжения, потом вскочил с места.

–Твоя лаконичность делает тебе честь!

Быстрыми шагами прошел к двери и, распахнув ее, закричал:

– Эй, Умбра! Неси вино!.. Фалернское… Нет! Водой разбавлять не надо – у меня не баба в гостях… Суррентским разбавь. И яйцо голубиное туда выпусти, – повернулся к Антонию. – А ты дай мне слово – если развяжу, не накинешься на меня!

Будущему гладиатору выделили отдельную комнату в сарае рядом с ямой. Обычно она использовалась как гауптвахта для провинившихся легионеров. В нее принесли ложе с тюфяком и подушками. Руки ему больше не связывали, но за дверью постоянно дежурили два вертухая в полной древнеримской выкладке.

Приходил лекарь, который вздрагивал при каждом движении пациента, из чего явствовало, что у него на лечении находились сейчас пострадавшие от руки пленника легионеры, и он был прекрасно осведомлен, при каких обстоятельствах они пострадали. Лекарь рекомендовал покой, свежий воздух и немного вина на сон грядущий. Пациент вспомнил доктора из Москвы, который дал ему те же самые рекомендации две тысячи лет тому вперед…

Среди инструментов лекаря оказалось небольшое зеркало из когда-то отполированного, но теперь изрядно поцарапанного белого металла. В нем удалось разглядеть лицо молодого человека лет примерно тридцати. Красивое и мужественное, с большим горбатым носом, оно обрастало темной курчавой бородкой по периметру. Глаза были большими и то ли карими, то ли совсем черными, а вовсе не голубыми, как в нормальной жизни. Это лицо прекрасно подходило к новоприобретенному телу античного атлета. У Антона Сергеевича всегда была непримечательная светленькая славянская внешность, а этот, в зеркале, мог оказаться как благородным римлянином, так и галахическим иудеем.

8
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело