Синайский мираж - Тамоников Александр Александрович - Страница 23

– Да, я, – коротко ответил он.

– У меня – машина, – сказал молодой мужчина. – Прошу.

– И далеко ехать? – спросил Богданов.

– В Крыму – все близко, – едва заметно усмехнулся молодой мужчина.

Тронулись. Ехали и впрямь недолго – какие-то полчаса.

– Приехали, – сказал молодой мужчина.

Богданов вышел из машины и осмотрелся. Мягкая бархатистая летняя ночь царила в Крыму. С неба смотрели крупные, яркие звезды. Казалось, что стоит лишь подпрыгнуть, и до них можно будет дотронуться рукой. «Наверно, и в Египте – тоже такие ночи, – невольно подумалось Богданову. – Ну а что? И здесь – юг, и там тоже. Красиво…»

К Вячеславу подошел какой-то мужчина, также одетый в штатский костюм.

– Я – начальник спецполигона, – представился он. – Меня зовут Николай Федорович. Ваше имя мне известно.

– Стало быть, познакомились, – улыбнулся в темноте Богданов. – С чем я к вам прибыл, вам тоже известно?

– Разумеется, – ответил мужчина.

– Прекрасно, – сказал Богданов. – Тогда как мы поступим?

– Сейчас у нас ночные занятия, – сообщил мужчина. – Там будут все наши курсанты. Вернее сказать, курсанты-египтяне. Вам ведь именно они нужны, не так ли?

– Да, – сказал Вячеслав. – Но… У вас тут – непроницаемая ночь! Что можно увидеть в темноте?

– Мы это предусмотрели – сказал начальник спецполигона. – И включим прожекторы, чтобы вам лучше было видно. Прошу следовать за мной.

Начальник спецполигона шел уверенно, а вот Богданов то и дело оступался и спотыкался о какие-то невидимые в темноте предметы.

– Возьмите у меня фонарь, – сказал начальник. – Так вам будет удобнее.

– Благодарю, – отозвался Богданов. – Но не нужно. Наоборот, мне надо привыкать к темноте южных ночей.

– Приехали бы через два дня – на небе светила бы луна, – сказал начальник. – Но пока – южная ночь во всем своем очаровании.

– Ну, что поделать, – сказал Богданов. – Не мы выбираем время, а наоборот – время выбирает нас.

– Пришли, – сказал начальник. – Пожалуйте вот сюда… Это – что-то вроде наблюдательного пункта. Начинаем! – крикнул он куда-то в темноту.

Вспыхнули прожекторы и осветили какое-то непонятное Вячеславу сооружение. Вернее, часть сооружения, потому что, судя по всему, начиналось оно в темноте, какая-то его часть была видна благодаря прожекторам, и заканчивалось сооружение также в темноте.

– Это – специальная полоса препятствий, – пояснил начальник.

– Вот как, – с некоторым удивлением произнес Богданов.

При своем немалом опыте спецназовца, он никогда не видел такой полосы препятствий.

– Наше изобретение, – сказал начальник. – Ни у кого больше нет такой полосы! Здесь вам и бег, и рукопашные схватки, и стрельба, и метание гранат, и работа с ножом! Все, что нужно!

Вячеслав хотел еще что-то сказать, но не успел, потому что из темноты выбежали примерно два десятка молодых мужчин, одетых в камуфляж без всяких знаков различия. Мужчины мигом разделились на две равные команды. Одна команда, как понял Богданов, играла роль защитников полосы препятствий, а другая – пыталась полосу захватить.

И началось. Все парни были ловкими, подвижными, тренированными. Между собой они почти не общались, лишь изредка раздавались резкие выкрики на непонятном Богданову языке. Одни защищали полосу, другие ее штурмовали. Вячеслав изо всех сил старался уследить за каждым из бойцов. Ему надо было сделать выбор – быстрый и безошибочный. Ошибиться он не имел права. Любая, даже самая незначительная ошибка могла обойтись очень дорого.

Очень скоро он обратил внимание на одного из бойцов команды, штурмовавшей полосу. Все у этого парня получалось четко, быстро, по-своему красиво. Он был похож на какого-то ловкого, бесстрашного зверя, которого не могли испугать ни препятствия, ни выстрелы, ни ножи в чужих руках, ни сами люди, которые держали эти ножи. Вот ведь как ловко у него получалось! Раз-два – и противник в рукопашной схватке повержен, три-четыре – и нож вонзается точно в цель, пять-шесть – и муляж гранаты падает точнехонько в окоп! При этом у парня были два огнестрельных ствола – короткий десантный автомат и пистолет, и он, одновременно ведя рукопашный бой, метая нож и гранаты, почти безостановочно палил то из одного, то из другого ствола. Залюбуешься!

– Как его звать? – указал Богданов на ловкого парня.

– Фарис, – ответил начальник. – Это – прозвище. Здесь у каждого – свое прозвище. Настоящих имен не знаю даже я.

– Что это слово обозначает? – спросил Богданов.

– Не знаю, – ответил начальник. – Фарис – и все тут. Да и какая разница?

– Понятно, – сказал Вячеслав. – Пригласите его ко мне.

– Хороший выбор, – одобрил начальник. – Он один из наших лучших курсантов.

– Он понимает по-русски? – спросил Богданов.

– Да, они все умеют говорить по-русски, – ответил начальник. – А иначе как их учить? С переводчиком? Это не наш метод.

– Мне нужно уединенное место, где не слышно стрельбы и боевых воплей, – сказал Богданов. – Найдется у вас такое место?

– Разумеется, – сказал начальник. – Прошу следовать за мной.

Они прошли в небольшое помещение, где горела тусклая электрическая лампочка.

– Вот вам уединенное место, – сказал начальник. – Фарис скоро тоже будет здесь.

Никаких стульев в помещении не было, стояла лишь длинная некрашеная скамья. Богданов уселся на нее и устало прикрыл глаза.

– Курсант Фарис, – вскоре услышал он голос и открыл глаза.

Перед ним стоял тот самый, похожий на ловкого зверя парень.

– Мне сказали, что вы хотите со мной говорить, – сказал Фарис. – Но не сказали, кто вы.

Выговор у него был хотя и с сильным акцентом, но по-русски он говорил почти правильно.

– Что означает слово Фарис? – спросил Богданов.

– Всадник, – ответил Фарис, – который хорошо умеет ездить верхом.

– Вы хорошо умеете ездить верхом?

– Конечно. Меня этому научил мой отец, когда я был совсем маленьким.

– Ну а я – ваш коллега. Майор Богданов, начальник спецгруппы КГБ.

Фарис промолчал. Спокойно глядя на Богданова, он ждал продолжения разговора. И это спокойствие, а вместе с ним какая-то особенная исходящая от Фариса обстоятельность импонировали Богданову. Он не любил суетливых, нервозных людей, которые при первом же беглом знакомстве засыпали собеседника кучей вопросов – и нужных, и большей частью ненужных.

– Садитесь, – указал Вячеслав на скамью. – Нам надо поговорить.

Фарис молча кивнул и уселся рядом. Нет, все-таки он Богданову нравился – чем-то неуловимым и непостижимым, о чем и сказать-то словами было сложно.

– Фарис, мне нужна твоя помощь, – Вячеслав нарочно перешел на «ты» – так разговор выглядел доверительнее.

– Я слушаю, – все так же спокойно отозвался Фарис.

– А помощь вот какая…

И Богданов кратко рассказал Фарису, в чем будет заключаться его помощь.

– Вы хотите включить меня в состав вашей группы? – спросил Фарис, когда Богданов умолк.

– Именно так, – кивнул Вячеслав. – Как ты на это смотришь?

– Когда нужно быть в Египте? – спросил Фарис.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил майор. – Сам понимаешь, речь идет о жизни людей. Поэтому времени для размышления у тебя нет. Тут или «да», или «нет». Но мне очень хотелось бы, чтобы ты сказал «да».

– Да, – сказал Фарис. – Что мне нужно сейчас делать?

– Пока ничего особенного. Я сообщу твоему начальнику, что мы с тобой обо всем договорились, заберу тебя, и через два часа двадцать восемь минут мы вылетим. А все остальное будет потом.

Через два часа и двадцать восемь минут Богданов и Фарис вылетели обратным рейсом – тем же самолетом.

Ровно в восемь ноль-ноль спецгруппа «Дон» была готова к отбытию. Правда, они пока не знали, куда отбывают и что им предстоит делать, но эти вопросы были для них делом второстепенным. Уж точно не к теще на блины. А все прочее имело значение постольку-поскольку.

Помимо самого Вячеслава Богданова, в состав группы входили Василий Муромцев, прекрасно знавший английский язык и разбиравшийся во всяческих технических хитростях, снайпер Геннадий Рябов, а также Степан Терко. Совсем недавно Степан выполнял спецзадание в одной из африканских стран – Конго, и выполнил его успешно. Ну а Египет – это тоже Африка. Так что африканский опыт Степана Терко мог очень даже пригодиться.