Первопричина: Лагерь смерти (СИ) - "Stereoman" - Страница 28

— Очень интересно, и как именно?

— Внизу, — указывая пальцем на дробилку киваю. — Под жерновами, внушительный такой подшипник. Его как я понимаю меняют вместе с жерновами. Сейчас он на последнем издыхании, но ещё держится. По счастливой случайности, один из шариков лопнет, подшипник заклинит и ремонт. Менять один подшипник они не станут, устроят полную замену всего что можно. А потом… А потом подключится Белка. Пока меняют обсудим. Я начинаю.

Получив согласие, закрываю глаза и концентрируюсь на дробилке. Вижу откровенно плохо, кристаллы и летающая в воздухе пыль, слепят меня. Плюс жернова. Размалываемые кристаллы, вспыхивают как дуговая сварка. Однако… Пыли в воздухе столько, что силы мои растут и хоть что-то разглядеть получается.

С трудом концентрируюсь на подшипнике и понимаю что в движении шарик разломить не получится, как и вообще воздействовать. Однако сдаваться не собираюсь, сосредотачиваюсь и воздействую на неподвижное внешнее кольцо. Кое-как, но едрёна железяка трескается. Большой кусок отламывается, шарики выпадают, вал и жернова начинают вибрировать…

— Отлично, — видя как народ суетится и останавливает дробилку кивает Ломакин. — Теперь ждём.

Внизу же начинается паника. Офицеры кричат на рабочих, те в свою очередь валят всё на рукожопых инженеров. Инженеры чешут репы и говорят что дел часа на три. И я бы не узнал что там происходит, но Ломакин переводит их крики. Немецкий, он знает, хоть и не говорил об этом.

Лежим, смотрим за манипуляциями и ждём. А там, инженеры с помощью лебёдки, ломов и пары кувалд демонтируют жернова, вал и подшипник. Причём в том что подшипник как последняя сволочь сломался сам никто не сомневается. Потому что многолюдно, много офицеров и вооружённой охраны.

— Ну, а теперь делитесь, — смотрит на меня Ломакин.

— Белка, можно тебя?

Белка не придумав ничего умнее, заползает на меня, целует в ухо и говорит что внимательно слушает. Выслушав план утвердительно кивает, говорит что сможет, но слазить с меня не собирается. Лежит у меня на спине, тяжело дышит в ухо и правой рукой мнёт и щипает мой зад.

Нда, ругать в такой ситуации явно не стоит. Пытаться согнать её тоже. Так что лежу, пытаюсь расслабиться.

Тем временем внизу работа близится к финалу. Инженеры ставят новый подшипник, закрывают его, прикручивают вал и с помощью лебёдки опускают жернова. Всё проверяют, выбираются и переключаются на двигатель.

— Кать, как скажу, сразу действуй, — закрыв глаза говорю и концентрируюсь на жерновах.

Немыслимыми улиями заставляю металл перетечь на одну сторону. Также откручиваю четыре удерживающие корпус подшипника гайки и вытаскиваю болты.

— Теперь самое сложное. Кать, как включат, сразу действуй.

— Поняла, — крепко сжав мою ягодицу выдыхает Белка.

Извращенка блин. Хотя да, её прикосновения приятны. Наверное, не мне, а ей, но блин… Как это работает?

Внизу начинается движуха. Инженеры крутятся у двигателя. Рабочие возвращаются к делам, офицеры подтягиваются ближе. Один из инженеров подходит к рубильнику, берётся правой, левой размахивает. Включает рубильник, двигатель гудит, жернова вращаются.

— Белка, давай!

Белка закрывает глаза, хмурится и тут… Свет начинает мигать. Из рубильника сыпятся искры. Убитый током инженер дымясь падает. Электрощиты дымят, проводка вспыхивает. Двигатель набирает обороты. Дробилка трясётся и подпрыгивает. Рабочие разбегаются, инженеры пытаются отключить взбесившееся устройство. Наконец один из них притаскивает пожарный топор и собирается перерубить кабели, но тут…

Отпускаю удерживаемый мной корпус подшипника. Вал сразу же гнётся. Жернова слетают и разломав дробилку разлетаются.

Один размазывает по полу пару инженеров и рабочего. Второй никого не зацепив, рикошетит от станка и попадает в кабину грузовика, от чего машина подпрыгивает и глохнет.

Инженер перерубает топором кабель, но благодаря Белке получает разряд и дымясь падает.

Разбитый грузовик дымится, на пол из искорёженной кабины льются вода, кровь водителя и капает бензин. Офицеры призывают к порядку. Водители уже загруженных машин получают приказ свалить, запускают двигатели и…

— А если так? — рассматривая грузовики улыбаюсь.

Первый из четырёх грузовиков, взвыв двигателем разгоняется, резко поворачивает и перегораживая выезд врезается в стену. Второй, которому так же выкручиваю полный газ, повторяет манёвр. Третий и четвёртый на полном ходу врезаются уже в них.

Далековато, но всё же дотягиваюсь и открывают сливной вентиль на бензобаке. Тянусь к проводам от аккумулятора, но тут… Под потолком вспыхивает кабель, перегорает и падает прямо в лужу бензина от чего все машины вспыхивают.

Офицеры уже не призывают сохранять спокойствие, они кричат и даже вверх стреляют. Помогает плохо. Разгорающийся пожар загоняет рабочих в панику.

— Уходим, — улыбается Ломакин.

— Сейчас, — глядя на одного из офицеров, самого горластого, киваю. — Секунду. Вот…

Офицер стреляет вверх, ловит пробегающего инженера и тряся его что-то высказывает. Отталкивает, целится и стреляет.

— Звери, — выдыхает Ломакин. — Николай, уходим.

Офицер бесится, крича стреляет в рабочих, перезаряжает пистолет…

— Приятного аппетита, психопатище блядское, — криво улыбаюсь.

Офицер поднимает пистолет, целится в рабочего, жмёт на спуск… Как вдруг пистолет взрывается. И надо же какое чудо, одна из деталей пистолета попадает прямо в рот уроду. Разрывает губы, вбивает верхние зубы и застревает в горле. А потом, сами по себе, падают стоящие у стены бочки, на одной из которых кто-то почему-то забыл закрутить крышку. Что в бочках за дрянь, мне не известно, но горит она хорошо. Так хорошо, что пытавшиеся потушить пожар рабочие, бросают это дело и сваливают. Мы тоже уносим ноги. То есть уползаем.

— Идеально, — восклицает ползущий последним Ломакин. — Николай, Катенька, да вы просто мастера устраивать диверсии.

— Бать, это… Это только начало. Как думаешь, сколько они дробилку восстанавливать будут.

— Недели две, максимум, — ворчит профессор.

— Так быстро?

— Новую привезут, — вдыхает Ломакин. — Чтоб им всем… Но эти две недели, без прямых поставок. Нормальный такой удар по врагам и передышка для наших. Конечно, поставки и из других лагерей будут, но это время. А время… Идёмте, надо убираться отсюда.

И тут я согласен. И не только отсюда, а из лагеря вообще. Желательно бы с планеты, но увы никак.

На подходе к дому, то есть у помойки, начинаются неприятности. Состояние моё резко ухудшается, накатывает слабость, апатия, хочется спать. А вместе с этим, приходит осознание того, что я нихрена не всемогущий. Это там, в вентиляции, вдыхая пыль «Первочины» я чувствовал что могу в одиночку весь лагерь разнести. Что могу аки Халк отрывать танкам башни и игнорировать урон. Но вот сейчас… У меня, кажется, сели батарейки. Да, я могу, и могу многое. Я уверен что со временем всё это разовьётся и усилится. Но вот сейчас, к огромному сожалению, меня хватает не надолго. Откат чудовищный, такой слабости, я даже до роковой встречи с Мартой не чувствовал.