По волчьему следу (СИ) - Демина Карина - Страница 51

- Нет… - Туржин мотнул головой. – Я не трус… я… здравомыслящий человек. А это вот… это вот все безумие! Это вот все ненормально… чтобы приманкою…

Он рванул воротничок рубахи, белой, в тонкую полоску. Нарядной даже. Бекшеев как-то отстраненно отметил, что рубаха эта недешева, что куплена она в одном столичном магазинчике, весьма известном в узких кругах.

И руки у Туржина ухоженные, гладкие.

Следы мозолей есть, но заполированные, залеченные. Маникюр? И почти свежий. Прежде это вот несоответствие ускользало, а теперь явно как-то бросилось в глаза. И с ним – подозрение, потому как пусть зарплаты в Особом отделе были повыше обычных, жандармских, но все одно не хватило бы на эту рубашечку.

И маникюр.

- Я докладную напишу! – взвизгнул Туржин тоненько. – И жалобу подам! В профсоюз!

- Конечно, Серега, подашь… - Тихоня оскалился, и зубы его, желтые, выпуклые, походили на звериные. А золотой и вовсе поблескивал. – И в профсоюз. И начальству. И все-то там подробненько распишешь… для того-то тебя и поставили, верно?

Он вперился в Туржина взглядом.

И тот попятился.

- А не думал ли ты, Серега, что весть о твоих жалобах далеконько разнесется? И не только о них… думаешь, шефа подсидишь и в начальники выбьешься? Да только харей ты в начальники не вышел. И что куда хуже – мозгами. Как и я…

- Ты… - Туржин попятился, но Тихоня как-то вдруг встал между ним и дверью.

- На кого работаешь, засранец? – ласково-ласково спросил он.

- Ты не посмеешь… я… я буду жаловаться…

- Конечно, - на плечо Туржина легла рука Тихони. – Обязательно будешь… вот вернешься и сразу начнешь… а то и вовсе вон, по телефону можно. Дать телефон?

- Н-не н-надо… ты… отпусти! – Туржин вдруг вспомнил, что он выше и сильнее и плечи расправил, вдохновленный этой вот мыслью. Да только впечатления не произвел.

Бекшеев не заметил тычка.

Вовсе движения.

Просто вот Туржин стоял. И вот он согнулся, опираясь рукой на край стола, а вторую прижимая к животу.

- А теперь послушай, заразина ты этакая, - Тихоня сдавил шею, пусть со стороны казалось, что он заботливо поддерживает товарища. А что за горло, так удобнее же ж. – Твое счастье, что надо харей поторговать… ничего-то нового. Все то же, что и вчера. Сходи, по городу прогуляйся. С людями познакомься. Побеседуй. В кабаке каком посиди, выпей… на начальство пожалуйстя. Жаловаться ты ж любишь…

И по плечу похлопал.

А потом и руку убрал.

- А чтоб чего в голову не пришло, скажу… ты ж уже ходил, знакомился. Вчера вот. И рожу свою засветил везде, где можно… так что… наш охотничек тебя заприметил…

Возможно, что и нет.

Или…

В маленьких городках новости разносятся во мгновение ока. Так что о приезде столичных сыщиков знают. Плюс сегодняшнее происшествие на рынке без внимания не останется. Не говоря уже о трупах, в мертвецкую доставленных. И да, если тот, кто затеял игру, ждал гостей, то он их дождался.

И все равно затея Бекшееву не нравилась.

Вот категорически.

- Иди, - Тихоня помог Туржину разогнуться. – Только аккуратней будь. А то вон, шеф волнуется…

Туржин потер горло. И взглядом Тихоню одарил таким, что… тот ответил улыбкой, тоже весьма выразительной. Душевною даже.

- Засранец, - сказал Тихоня, когда за Туржиным дверь открылась. – И крыса. Я многое простить готов, но не это… гони ты его, шеф.

- Погоню. Но… ты можешь ошибаться.

- Могу, - Туржин снова подошел к окну, но встал так, что с улицы его видно не было. – Да не в этот раз… у него бумажничек от сотенных не закрывается. А в чумодане вещички интересные.

- Вроде рубашки?

- Ага. И рубашки… и жилет с полосками. И штиблеты. Белые. Лаковые. С набойками на носу. А бельишко-то, что характерно, старое, застиранное до серости. Местами и штопаное. Как и носки. Чумодан тоже не из новых, обшарпаный. Зато запонки – серебряные. Что? Научился разбираться. Заплатили ему. И относительно недавно… так-то деньжат у него не было, иначе б и бельишко выправил. А он потратился только на то, что на виду. Еще журнал взял, мод. И пальтецо подчеркнул. Кашемировое. С воротником из норки…

- Копаться в чужих вещах неэтично.

- Зато полезно. Вы ж не думаете, шеф, что это ему за информацию заплатили?

Признаться, Бекшеев вообще о подобном не думал.

Но сейчас вынужден был согласиться. Да и какая информация? О том, что задержан очередной безумец? Или подробности? Желтая пресса любит подробности, чтобы всенепременно кровавые и ужасающие. Но… что-то подсказывало, что дело не в этом.

- Думаешь, донос?

- Донос… в лучшем случае. Жалоба. Возможно, выступление свидетелем на дисциплинарной комиссии… только… - Тихоня поглядел мрачно. – Все равно много. За комиссию дали бы сотню или две. Да и ненадежно это. Комиссия. У вас же ж… знакомства.

- На Одинцова намекаешь?

- Прямо говорю. Он там, в верхах… и не он один. Маменька ваша опят же. Да и родственнички иные. Так-то вас с места не сковырнешь. Другое дело, если сами решите уйти. Скажем, по состоянию здоровья.

- Это как-то… чересчур. Не думаешь же ты, что он хотел меня убить?

- Не думаю. Дурак потому что. И это всем видно… да и убивать вас больно морочно. Скандал случится. Расследование. Поиск виновных… нет.

- Тогда… не пойму.

- Добрый вы, - почти умилился Тихоня. – Зачем убивать, когда можно притравить чем, так, чтоб голова болеть стала. Раз, другой… а там уж целители сами, матушки вашей опасаясь, запретят работать. Чтоб не перенапряглись…

- Обнаружат отраву.

- Это если отраву. Вы ж знать должны, что отрава, она не всегда отрава… иногда одному лекарство, а другому – отрава. Или иное воздействие… так что, шеф, гнать его надо.

Он подумал и добавил.

- Сам не уйдет. Деньги взял, так что, пока не отработает… вот поглядите. Завтра мириться придет. И прощения попросит… сквозь зубы, но все одно. Зуб даю. Золотой, за между прочим.

Бекшеев кивнул.

И подумал, что это все-таки чересчур. Да и мало ли… вдруг у парня просто подруга завелась, из числа состоятельных. Или там троюродная бабушка почила, наследство оставив.

Или еще что-то в этом духе…

- Не верите, - вздохнул Тихоня и хотел что-то добавить, но дверь приоткрылась.

- Драсьте! – Васька стянул картуз с головы. – А вы тут? А мне сказали, чтоб вас покликал. Охфицер. Он вас в ресторации ждать будеть…

Ресторация.

В ресторацию Бекшееву не хотелось. Он сегодня в одной уже побывал. Вот только от приглашения отказываться не стоило. Новинский – а сомнений, что это был он – явно желал что-то сказать.

И Бекшеев вздохнул.

- Васька, - Тихоня поманил мальца. – Слушай, а ты Туржина видел? Того, который…

- Занудный и вечно ноет?

- Его самого…

- Ругается, - важно ответил Васька. – Смалит папиросы… городские… я таких не видывал еще. А попросил, так не дал…

Бекшеев поднялся.

Нога опять разнылась. И голова, что характерно, тоже… а ведь и вправду… много есть разных порошков. Взять тот же, что гипотоникам выписывают… в малых дозах… не смертельных если, но давление поднимет. А где давление, там и риск, что поднимется оно слишком высоко.

Инсульт.

Инфаркт… никакого убийства. Просто… состояние здоровья.

- Эй, - Тихоня успел открыть дверь. – Шеф, ну куда ж вы так-то и один… я вот в ресторации не бывал давненько. Васька, а ресторация-то у вас годная тут? Чего дают?

Глава 27 Перемолчка

Над валежником парок — зимовать медведь залег.

Охотничья присказка

Я шла за Михеичем, хотя сама не очень понимала, для чего его провожать-то. Город он, чай, лучше меня знает. Но вот шла.

На рынок.

А он не спешил. Брел себе, то и дело останавливался, с кем-то раскланиваясь, а обо мне будто бы и вовсе забыл. Вот только у рынка остановился, обернулся и поглядел.

В глаза.