Вперед в прошлое 3 (СИ) - Ратманов Денис - Страница 40

Мария Витальевна поджала губы и позеленела, толстушка покачала головой:

— Ай-я-яй, что творится-то! Живые хоть девочки? Не успели-то их продать?

— Не успели. Живые! — кивнул Илья и обратился ко мне: — Сколько их?

— Восемь, — с готовность ответил я.

Старушки притянулись на сплетни, как голуби — на хлебные крошки, как акулы — на кровь, и я оставил отдуваться Илью, а сам сказал:

— Извините, некогда. Надо помогать отцу. А вы все по телевизору сегодня увидите.

Теперь — быстренько на РОВД, разведать, что там и как, потом — к беспризорникам, пусть разносят благую весть. После них — снова к РОВД, благо это рядом.

Но быстренько не получилось: опять я потратил кучу времени на ожидание автобуса. Наверное, невозможно с этим смириться, если в прошлой жизни привык, что сел за руль — и ты на месте.

Когда был у Илюхи, Лялина так трубку и не взяла, потому я набрал ее из аппарата, стоявшего возле театра, и снова услышал протяжные гудки.

Плохо.

Тогда я прошел к отделению, послонялся вокруг, но толп журналистов не заметил. Ну а что я хотел? Репортеры — люди по большей части подневольные, а телевизионщикам, наверное, тоже нужно оформить кучу бумажек, прежде чем отправляться на выезд.

Ладно, сюда я скоро вернусь. Теперь — на рынок, распространять благую весть.

На бегу я сунул руку в карман, вытащил пару сотенных, ругнулся. Этого хватит на две жвачки. Деньги я отдал бабушке, часть оставил дома. Черт! Я же прикормил детей, нельзя к ним идти с пустыми руками — уроню авторитет, потеряю доверие. Где же взять денег?

Валютчик! Попрошу у него тысячу, он не откажет.

До места, где промышлял Павел, я добрался минут за семь, естественно, взмыленный и запыхавшийся. Огляделся, но валютчика не обнаружил, размазал пот по лицу.

— Эй! — окликнул он меня и вышел из мясного павильона — в бежевом льняном костюме и дорогих сандалиях. — Ты не ко мне ли? И где мой товар, я не понял.

— К тебе, — кивнул я. — Товар будет завтра, а сегодня я с просьбой: займи тысячу.

Валютчик расхохотался.

— Чего это вдруг? Щипнул кто? Ты только скажи, я их всех знаю.

— Забегался, — махнул рукой я, — не рассчитал. Очень выручишь.

— Страшно спросить, что ты такое решал, что аж денег лишился. Не иначе галактику спасал.

Ирония дико раздражала, но я держался.

— Вечером по телеку в местных новостях скажут, — не солгал я, взял протянутую тысячу. — Спасибо. Ты ж про маньяка слышал, который девок ворует?

— Попробуй не услышать, — усмехнулся он. — Все бабы только о нем и талдычат.

— Поймали эту банду, — улыбнулся я, махнул рукой и побежал прочь.

— Эй! — бросил он в спину. — Ты что-то знаешь?

Оборачиваться я не стал. Нечего было насмехаться, мучайся теперь!

Ничего покупать я не стал, прежде детей надо найти, и я принялся нарезать круги по рынку, но на брата с сестрой, ни Бузи нигде не было.

С момента, как я познакомился с Ваньком и Светой, прошла всего неделя, а казалось — целая жизнь. Сколько Алиса провела в плену? Недели две. Остальные девочки — дольше. Спали на бетоне, ели что придется, сидели в темноте, для них жизнь остановилась, в то время как для меня она неслась со скоростью разогнавшегося состава, я разбогател, нашел второй источник обогащения, дважды скатался в Москву, создал собственную шпионскую сеть.

Покружив по рынку, я вышел на площадь возле морвокзала и увидел Лену Костаки, кормящую чаек, где обычно. Над ней кружило белое облако из птиц. Сердце неприятно сжалось, словно я перед ней провинился.

Надо же, у Алексиса, которого человеком можно назвать с натяжкой, дочь не от мира сего, которая муху не обидит, комара не прибьет. Что с ней будет, когда она узнает правду? А если узнает, что ее любимого грохнули по приказу отца?

Ресурса на Лену не осталось, и я малодушно попятился. Пусть это расскажет ей кто-то другой.

Вернувшись обратно, на площадку, где торговали оптовики, я увидел Розу и Бузю, которые хлопали по фантикам жвачек. Игра такая: если фантик перевернулся, ты его забираешь. Ну, или наоборот, он остается владельцу, когда-то сам играл, но правил уже не помню. Я подошел к ним и воскликнул:

— Салют!

Бузя обернулся, Роза подняла голову — оба загорелые, с шелушащимися носами и волосами, выбеленными солнцем.

— Нет новостей про маньяка, — просипел Бузя.

— И у меня нет, — развела руками Роза.

— Зато у меня есть. — Я смолк, наблюдая, как вытягиваются их лица, а в глазах разгорается любопытство. — Поймали маньяка.

— Когда? — удивилась Роза.

— Сегодня утром. Хотите мороженого?

— Хотим. Но ты про маньяка скажи! — Роза мгновенно забыла про игру в фантики.

— Вернусь — тогда, — улыбнулся я. — А вы остальных позовите.

Чтобы добыть мороженое, пришлось постоять в очереди. Денег хватило на семь пломбиров, а когда я вернулся, на плитах ждали Светка с Ваньком, еще два пацана лет по двенадцать и Бузя с Розой. Угощению дети обрадовались, зашелестели обертками мороженого. Я сел на плиту и с превеликим удовольствием вгрызся в свой пломбир.

— Короче, не маньяк это, а преступная группировка… — начал я рассказ.

Уложился минут в десять. Поднявшись, отряхнул пятую точку и закончил:

— Так что побежал я к ментовке кипеш устраивать. Туда ща телевидение приедет, снимать будет. Хотите со мной?

Чем больше будет народу, тем лучше.

— Снимать будут? — Роза сунула пятерню в короткие волосы, попыталась их продрать.

— Не тебя, дура, — осадил ее Бузя и приосанился. — Я посмотрю, че там.

— Приходите, — пригласил их я. — И еще просьба — расскажите всем, что маньяк — не маньяк. Я ща позвоню кое-куда, и тоже приду к ментовке.

— А к какой ментовке? — уточнила Роза. — Я б пошла!

— К той, что возле театра! — ответил я и побежал звонить.

Но Анна Лялина трубку так и не взяла, и я рванул к РОВД, не зная, что рассчитывал там увидеть. Хотелось бы, конечно, — небольшой митинг в поддержку отца, но это вряд ли. В воображении все просто и красиво: журналисты, программы, статьи в газетах, народное возмущение, но как будет на самом деле…

Когда я прибежал к ментовке, издали увидел в тени здания группу женщин, вставших полукругом, ко мне спиной, над ними возвышался Леонид Эдуардович. Напротив них работала группа телевизионщиков, а в нескольких метрах от собравшихся в тени вишен сбились в кучку наши: Илья, Димоны, Гаечка, Наташка и Борис. Рамиль, видимо, работал, потому не пришел.

Беспризорники тоже явились, но приближаться ко взрослым боялись, наблюдали издали. Я ускорился, взял чуть левее и увидел, кого снимали телевизионщики: напарника отца, который вместе с ним приезжал в лагерь. Хорошо, что я успел посоветовать отцу подготовить его к разговору с журналистами.

Проходящая мимо толстая бабка, похожая на Тортиллу, заинтересовалась столпотворением и поковыляла слушать, что же там происходит. Две девушки с мороженым тоже остановились, вытянули шеи, но пока не решили, подходить или нет.

Подбежав к толпе, я пристроился сбоку, скрытый от друзей телами, окинул взглядом собравшихся: тут были четыре журналистки с блокнотами и ручками, и один мужик в клетчатых штанах, с диктофоном; вокруг толпы, щелкая фотоаппаратами, вились круглый лысый человечек и длинная тощая тетка. Три бедно одетые женщины с красными от слез глазами, наверное, были матерями девочек. Аллы Миковой среди них не наблюдалось. Еще присутствовали Каретниковы; зеваки, шесть человек, включая Тортиллу, которые захотели одним глазком взглянуть, что же происходит, и остались, потому что интересно же! Маньяка поймали! И маньяк — не маньяк, а целая банда, которая воровала девочек — вот ужас-то какой! В наше-то время, довели страннау!

Опер окаменел перед камерой, втянул голову в плечи и только глазами туда-сюда водил. Интервью уже шло, и я не знал, что он успел рассказать.

— Известно, кто организовал торговлю людьми? — протягивая оперу микрофон, спросила телевизионщица с бейджем местного новостного канала — востроносая молодая женщина с цепким взглядом.