Сяо Тай и разбойники горы Тянь Ша (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 48

Острое лезвие длинной заколки скользнуло ей в ладонь. Она не умела фехтовать по-настоящему. Она не умела драться. Не умела вести сражение или поединок. Искусство бродячих артистов — пресекать бой. Заколка входит в тело Толстяка Мо как в мягкое масло, это фактически обоюдоострый стилет, у Толстяка много сала, оно защитило бы его от короткого ножа, но не от кинжала. Лезвие входит прямиком в нервное средоточие, в Срединный Даньтянь, парализуя его и заставляя выпучить глаза и замереть. Никто не должен был заметить ее движения, но это и не важно. Она отталкивает Толстяка Мо в сторону, он грузно валится набок, выпучив глаза и подергивая руками, не в силах двигаться.

Она встает над ним, разорванная одежда колышется, словно флаги на ветру. Она не делает ни малейшей попытки прикрыться. Вокруг — замирают и замолкают пораженные разбойники. Она видит понимающий взгляд Седьмой Сестры. Да, когда она только начинала этот бой — она знала, как он закончится. Толстяк Мо… он словно открытая книга. Он не мог не покуражиться, он недооценивал ее, он полагал что уже одержал победу и намеревался воспользоваться ее плодами. А сейчас он лежит на боку, пучит глаза, хватает воздух ртом и из солнечного сплетения у него торчит серебряное оголовье заколки в виде свернувшейся в клубочек лисицы.

Она не спеша идет к воткнувшемуся в землю мечу Седьмой и вынимает его, чувствуя удобную рукоять.

— Пожалуй я остановлю поединок, — говорит Пятый Брат.

— На каких основаниях? Согласно правилам, бой не останавливается, пока кто-то не сдастся, не умрет или же обе стороны не будут в состоянии вести бой. — раздается голос Седьмой Сестры и в нем слышна едва скрываемая усмешка: — как по мне, так уважаемая Гу Тин вполне в состоянии продолжать. Кажется, так ты мне сказал ранее?

— … — вздох. Гу Тин не обращает внимания. Ее роль еще не сыграна до конца. Она делает это все не только для себя. Она делает это и для того, чтобы репутация Седьмой Сестры выросла. Чтобы никто и никогда не смел бросать вызов ей или ее людям. Все, что сделала она до сих пор — заострила и привлекла внимание. Настоящий спектакль начинается только сейчас. Она останавливается над парализованным, лежащим на земле Толстяком Мо и видит в его глазах страх.

— Как ты там сказал ранее? Ах, да… «и никто не имеет права вмешаться, не правда ли, просто прекрасно»? А еще — «давай сделаем это приятным. Развлечемся». В самом деле, уважаемый Мо, почему бы нам и не развлечься? — она опускает меч и примеривается, где нанести первый разрез. В конце концов мать умела делать замечательные пирожки на пару и учила ее фехтованию, учила ее искусству пресечения боя, но никогда не учила ее как именно проводить казнь «Тысячи Порезов». Она занесла меч. Спасибо, мама, подумала она, спасибо…

— Ты хотел поговорить, Первый Брат? — склоняется в легком поклоне, выставив руки перед собой Ван Лун, Шестой Брат, по прозвищу Маленький Тигр Братства Горы Тянь Ша.

— А, вот и ты. К чему эти церемонии, здесь мы все равны, мы все братья. — говорит Первый Брат, не поворачиваясь. Он стоит на обрыве и смотрит вниз, в долину, разрезанную Большой Чанцзянь и ее притоками, извивающимися словно змеи. Уже началась осень и окружающий пейзаж раскрашен в разные оттенки от алого и до розового, пламенеют листья на деревьях и кустарниках. Несомненно, будь здесь вместе с ними Второй Брат, Нефритовый Мудрец Запада, господин Гуань Се, он бы немедленно сложил стихотворение о красоте осенних листьев и размеренности жизни, о неминуемости смены сезонов, а также о том, что осень жизни подразумевает под собой старость, мудрость и увядание. Но Второго Брата с ними нет. Нет никого из Старших Братьев и членов Совета Братства. На обрыве, откуда открывается такой живописный вид вниз, стоят двое — Первый Брат, Ли Баоцзу, Мастер Тысячи Мечей и Шестой Брат, Маленький Тигр.

И это говорит о многом. Шестой Брат знает, что такой вот разговор наедине — это высокая честь и большая опасность. Высокая честь, потому что наедине Первый Брат обычно разговаривал только с господином Гуань Се. Большая опасность… потому что сравнится с боевым искусством Мастера Тысячи Мечей на горе Тянь Ша никто не сможет. И если Первый Брат что-то узнал про его связи, про его действия, то лучше возможности и не придумаешь. Ушел из Летнего Лагеря Шестой Брат Ван Лун и споткнулся. Да вниз полетел, туда, в долину. Шею свернул, вот и все.

Нет, Шестой Брат не верил в то, что Первый Брат нападет на него, он довольно серьезно относился к Братству и никогда бы не сделал ничего подобного. Но все же… находится рядом с Первым наедине в пустынном месте — было страшновато. Как будто находишься рядом с большим, умным и очень сильным зверем, от которого можно ожидать чего угодно. Словно дракон — он не подаст сигнала, не начнет рычать или скалится, а просто откусит тебе голову… если посчитает нужным.

— Если бы мы все были равны, не было бы Первого и Последней. — осторожно отвечает Ван Лун: — даже среди равных есть первые и последние.

— А ты философ. — откликается Первый, глядя вниз, в долину: — хочешь стать как Гуань Се?

— Упаси Пресвятая Гуаньинь, чтобы я пытался сравнятся с самим Нефритовым Мудрецом Запада, — отрицательно качает головой Ван Лун: — куда уж мне. Я обычный человек, такой же как и другие под командованием Совета Братства.

— Такой же как все. Хм. — Первый складывает руки на груди, все еще не поворачиваясь и глядя вниз, в долину: — я позвал тебя сюда, потому что хотел посоветоваться с умным человеком. Если бы мне был нужен обычный, я бы взял любого из ватаги Толстого Мо… или теперь — ватаги Гу Тин, Певчей Птички и Палача Тысячи Порезов. Смешно.

— Я не сравнюсь в мудрости со Вторым Братом, но… я приложу все свои усилия, чтобы оправдать ожидания Первого Брата. — отвечает Ван Лун, лихорадочно перебирая возможности в голове. Первый Брат позвал его чтобы посоветоваться! Значит ли это, что его доверие к Второму Брату пропало? Что теперь Первый будет советоваться с ним, с Шестым Братом? Такое доверие нельзя недооценить! Он приложит все усилия, чтобы в конце концов оказаться новым Вторым Братом!

— Однако, если мне будет дозволено узнать… почему я? — осторожно спрашивает он: — ведь в Совете много людей, которые…

— Второй Брат слишком увлечен идеей справедливости. Слишком погружен в философию и этику. Для него важней оказаться правым в диспуте, морально безупречным, соответствующим высоким стандартам и Воле Небес, чем победить. Я не могу позволить себе быть таким. От меня зависит жизни всех и каждого на Горе. И если потребуется оказаться последней сволочью и предателем в глазах Неба для того, чтобы обеспечить ваши жизни и процветание Братства — я буду последней сволочью и предателем. — отвечает Первый: — третий Брат Чжан… он попал в сети этой девчонки. Он всегда был рыцарем в душе, ему нужно кого-то защищать, а эта пигалица просто великолепно вписалась в его картину мира — беспомощная, но рассчитывающая на его защиту. И конечно враг… могучий и безжалостный, один из Великих Кланов! Да он просто счастлив. Ему нужна война, ему нужны подвиги, ему нужно признание и легенды в его честь… я не могу доверять его мнению. Четвертый Брат, Лэй Хэн — адепт Истинного Бога, ему совершенно плевать на наши дрязги, и если бы не это — он легко мог бы стать Первым. Он — сильнейший из нас, но он не пошевелит и пальцем для блага Горы Тянь Ша, да и присутствует на Советах он лишь номинально. Ты же помнишь, как именно мы его привлекли в Братство?

— Да. Конечно. — Ван Лун помнил. Лэй Хэн, Спящий Отшельник Горы Тянь Ша просто жил на горе в своей пещере, и первая встреча Братьев с ним закончилась разгромом Братства. Спящий был на редкость продвинутым заклинателем, он словно вышел из легенд о мастерах культивации, сидящих в своих пещерах в позе лотоса десятилетиями, способных на удивительные вещи. На то, чтобы побеждать армии и поворачивать вспять реки, никто не знал пределов его силы… однако же никто не испытывал и иллюзий относительно его лояльности. Все что интересовало Четвертого Брата — это покой и возможность культивации… Братство доставало для него редкие ингредиенты и чай с солью, а взамен он порой участвовал в заседаниях Совета. Он не встанет на защиту Горы от вторжения, не будет участвовать в войне, в рейде или в обороне. Он просто сядет в своей пещере и не будет обращать внимания… а потом договорится с новыми хозяевами Горы.