Обретенный рай - Филдинг Пегги - Страница 18

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая

Сара поклялась себе выучиться говорить на местном наречии, причем начнет она учиться прямо сейчас. Завтра утром, пожалуй, будет слишком поздно.

Один раз Бонг посмотрел на нее и поднял фляжку, как будто желая ей доброго здоровья, и что-то сказал. Но не успела она ответить, как Мархем покачал головой и произнес какие-то слова, заставившие их расхохотаться. Потом они уже не смотрели на нее, и никто не предложил ей выпить с ними.

Наконец все отправились спать, и Сара долго устраивалась внутри своего сетчатого кокона. Жужжание москитов напоминало ей, что за ночь она наверняка получит дюжину болезненных укусов. Ей хотелось есть. Словно в насмешку перед ее мысленным взором возникла полная тарелка картофельного пюре, обильно политого топленым маслом. Сильно болела обожженная рука, кружилась голова, и, казалось, она лежала не на земле, а на мостовой, вымощенной булыжниками. Сара надеялась, что Мархем поговорит с ней перед сном, но капитан повернулся к ней спиной. Наконец она уснула.

Утро принесло новую печаль. Сара с грустью смотрела вслед Рудольфо, отправившегося в обратный путь к морю по той же дороге, по которой они приехали. Ей казалось, что она теряет старого друга. Хотя Рудольфо и не говорил по-английски, она говорила с ним на смеси английских и испанских слов, которые успела узнать, а он отвечал на своем родном языке, изредка вставляя испанские и английские фразы. Недостаток слов они запросто компенсировали жестами, взглядами и улыбками.

А теперь он уезжал и выглядел таким одиноким!

– До свидания, Рудольфо! – крикнула Сара, помахала ему в последний раз и повернулась к Бонгу, который держал под узды оседланную для нее лошадь.

Она чувствовала себя немного неловко в накрахмаленных белых брюках и белой рубашке без воротника, тем более что Мархем Нэш не спускал с нее глаз. Накрахмаленное полотно при ходьбе терлось о нежную кожу между ног. Не то, чтобы неприятно, но странно. Шляпка болталась у нее за спиной на голубых бархатных лентах. Она бы никогда не поверила, что какая-нибудь другая одежда может быть удобнее, чем длинное хлопчатобумажное платье без корсета... но в брюках ей так легко было двигаться. Брючины были длинны ей, поэтому пришлось их подвернуть, что, конечно, испортило заглаженную стрелку. Однако, утешала себя Сара, неизвестно еще, на что они будут похожи в конце дня. Хотя это неважно. Может быть, вид у нее был странный, но чувствовала она себя удивительно удобно. Теперь не нужно все время следить, чтобы не задеть за что-нибудь юбкой и не порвать ее, да и ветер не будет задирать ей подол и трепать юбку. К тому же брюки и рубашка были гораздо чище, чем пропыленное за дорогу от Манилы платье. Одной этой причины достаточно, чтобы переодеться. Конечно, она не сможет использовать брюки как прихватку, но она что-нибудь придумает. Но больше всего ей понравилось в новой одежде то, что в ней было гораздо прохладнее. Мисс Амелии Блумер, видимо, тоже пришлось испытать тяготы дальнего путешествия, и Сара прониклась уверенностью, что американки научатся носить брюки и полюбят их.

Неважно, что думал о ее новом наряде Мархем Нэш. Важно, что она чувствовала себя уверенной и опрятной, так что ему остается либо примириться с ее одеянием, либо не смотреть на нее. Наверное, она предпочла бы второй вариант, потому что все время кожей чувствовала его взгляд. Она быстро взглянула на него из-под ресниц. О Боже! Он все еще смотрел на нее. И на лице у него не было удовольствия. И он, и Бонг, и Рудольфо съели за завтраком немного, но выпили целый галлон кофе[1]. Кроме того, они все время прикладывались к фляжке, чего не делали ни разу за время пути. Сейчас его взгляд из-под нахмуренных бровей пугал Сару.

Она кивнула Бонгу, разрешая ему помочь ей сесть в кожаное седло. Неплохо. Лошадь стоит как скала. Может быть, ей действительно удастся стронуться с места. Бонг подал ей поводья.

«Левой рукой, – произнесла она про себя, – крепко держи поводья, левой рукой».

Она много читала о том, как это надо делать. Бонг показал ей, куда она должна ставить ноги. Лошадь была большой, теплой и очень спокойной. Сара твердо держалась в кожаном седле. Ей всегда казалось забавой кататься по двору на тяжеловозах под присмотром отца. Но, может быть, теперь эта забава сослужит ей неплохую службу.

– Мабути, – проговорил Бонг, мотнув головой в сторону лошади.

О каких ботах он говорит? Сара посмотрела вниз.

– Мои боты? – Она перевела взгляд на Мархема. – У меня нет бот... и ботинок. У меня есть только туфли, и те лакированные, в которых я венчалась.

Мархем прикрыл рот рукой, чтобы не засмеяться, но Сара увидела смех в его глазах. Ну лучше уж пусть смеется, чем смотрит так, будто собирается кого-нибудь убить. Наверное, он считает, что все это очень смешно.

– Мабути, так зовут вашу лошадь. На тагальском языке это значит «хорошая». Мабути – хорошая.

Лицо Сары смягчилось. Ничего. Теперь она сама начнет учить язык. Одно слово она уже знает. Нет, два. «Мабухай» и теперь – «мабути».

– Спасибо, Бонг. А вам, Мархем, спасибо за объяснение. – Она выпрямилась в седле и улыбнулась, – Я думаю, что смогу начать упражняться в языке уже по дороге. Сначала вы позанимаетесь со мной, потом Бонг. Таким образом, я скоро перестану забрасывать вас вопросами. – Она опять улыбнулась, – Вижу, вам сегодня не здоровится, поэтому не буду навязывать вам свое общество. – Она посмотрела в прищуренные карие глаза Мархема.

– Вы собираетесь учить язык?

– Конечно. Я же должна подготовиться к работе в селении. – Она улыбнулась Бонгу, смотрящему на нее раскрыв рот. – Я же выучила английский, значит, выучу и ваш язык.

Бонг кивнул, но ничего не сказал. Потом покачал головой, как будто все понял.

– Вам удобно в стременах?

– Да. – Стремена. Вот как называются эти штуки, куда вставляют ноги. – В стременах очень удобно, Бонг. Потом вы мне скажете, как звучит слово «стремя» на вашем языке.

Молодой капрал кивнул и пошел к обозу.

– Сара, какой местный диалект вы собираетесь учить во время нашей поездки? – Мархем позволил своему коню Джонсу ткнуться носом в шею Мабути.

Колени Мархема и Сары соприкоснулись.

– На котором говорят Бонг, Лус или... может быть, Рудольфо?

– Конечно, местный диалект, на котором они говорят. – Она чувствовала тепло ноги Мархема сквозь полотно брюк. – И не попросите ли вы Джонса немного отодвинуться? Он пугает Мабути.

Мархем наклонился и хлопнул Мабути по крупу. Лошадь не шелохнулась. И даже не повернула головы.

– Похоже, она меня вообще не замечает. Уж если кто-то и пуглив, так это ее всадница. – Он немного отъехал. – Ранпанган, тагалог, чабицано, ило-кано, вискайан. – Он замолчал, ожидая ответа.

– Это мой первый урок?

– Нет, мадам, это ваш первый выбор. Вам нужно выбрать один из диалектов.

– Выбрать один?

– Да. Выбрать один из диалектов. Вы назовете тот, на котором хотели бы говорить. Иначе нельзя начинать учебу. На Филиппинах говорят на восьмидесяти семи диалектах, и все они довольно сильно отличаются друг от друга. – Джонс снова подошел вплотную к Мабути.

Сару бросило в жар, когда синие шерстяные брюки капитана коснулись ее колена, обтянутого белым полотном.

– Так какое наречие мы начнем изучать? – Он сделал паузу, ожидая ответа, потом продолжил: – Бонг говорит на чабицано, так говорят в окрестностях Кавайта. Лус говорит на тагалоге. Это наиболее распространенный диалект в Маниле. Рудольфо, видимо, родился в Миндоре. Мы плохо понимаем его язык.

Сара слушала, раскрыв рот, потом спохватилась и поджала губы. Опять она осталась в дураках. Он мог бы сказать ей об этом и раньше!

– Есть только один язык, который сейчас понимают на Филиппинах практически все, – произнес Нэш, растягивая слова, – так сказать, единое средство коммуникации.

– Прекрасно. Это, наверное, универсальный диалект. Вот и будем его учить. Как он называется?

– Он называется английский. – Мархем пришпорил Джонса и поскакал в голову обоза, вскоре его смех едва доносился до Сары.

• Предыдущая
• 18/58
• Следующая