Писатель: Назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович - Страница 44

Я с трудом сдержался, чтобы не выматериться.

— Потому, что они знают друг друга много лет, — изо всех сил сохраняя спокойствие, начал я. — Не надо лезть в их жизнь, если они хотят быть вместе. Это хотя бы понятно?

Наденька выпрямилась и подалась вперёд.

— А ты?.. Ты почему меня игнорируешь?..

— По-моему, мы уже говорили об этом, — пробурчал я. — Разве нет?.. Хорошо, давай еще раз… Я не собираюсь жениться, а… просто так. Ты же девчонка еще!.. Найдешь свое счастье. Поменяемся с соседями, будет у тебя отдельная комната. Жилье есть, прописка есть, работа есть. Не будешь дурочку валять, подготовишься и на следующий год опять поступишь в свою Академию — и прекрасно. А не хочешь, так живи… Найдешь хорошего парня, я буду только рад.

Моя речь произвела на Наденьку успокаивающий эффект. Она перестала всхлипывать. Спросила:

— Ты хоть немного меня любишь?

— Немного люблю, — ответил я для её успокоения. — Ты же моя единственная родня! Кроме тебя и соседей у меня и нет никого, считай. Давай постараемся сделать так, чтобы у нас в квартире была нормальная жизнь… Признаю, я виноват в том, что мало уделяю тебе внимания, ведь ты здесь человек новый. Я попрошу выписать пропуск на киностудию, посмотришь, как снимается кино. Познакомлю тебя с Трегубовой. Потом сходим куда-нибудь, посидим, поедим в ресторане, чуть-чуть потанцуем… Устраивает тебя такая программа на ближайшее время?

Она согласно тряхнула челочкой и пролепетала:

— Устраивает…

— Тогда сейчас пойди умойся, а я поговорю с соседями. Выясню, что там у них да как.

Она шмыгнула носом, поднялась с дивана и пошлепала в ванную, умываться. Уф… Я бессильно откинулся на спинку стула. Это ж представить страшно, жениться на такой. Она все нервы вымотает. Я не то что романа, жалкого очерка в такой обстановке не смогу написать… Не-ет… Идея жить в раздельных комнатах весьма своевременна!.. В идеале бы — в раздельных квартирах, но… Будем над этим работать. Я направился на кухню, откуда расплывались умопомрачительные ароматы. Застал там Марианну Максимовну, которая нарезала овощи для салатов. Слава богу, хоть у соседки было не заплаканное лицо. Более того — ее глаза светились от счастья, а на щеках пылал моложавый румянец. Из закрутившейся в рутине тети в халате Марианна превратилась в видную и интересную, вдруг расцвела и будто помолодела. Значит, Савелий Викторович решился-таки? Сейчас узнаем…

— Добрый вечер, Марианна Максимовна!

— Добрый вечер, Тёмочка! — радостно откликнулась она. — Надеюсь, вы голодны?

— Еще как! — ответил я. — И думаю, что Надежда — тоже.

Юрьева вздохнула, но возражать не стала.

— Жду вас через десять минут, — сказала она.

— Будем непременно, — пообещал я.

Выйдя из кухни, постучал в дверь соседа. Он крикнул: «Войдите!». Я вошел и сразу с порога спросил:

— Ну что, Савелий Викторович, решились?

— Решился, Тёма! И Марианна Максимовна сказала — да! — сообщил он, чуть ли не прыгая на месте. У него щеки тоже пылали, будто у девицы. — И все благодаря вам! Вот сам не пойму, почему не замечал в ней женщину раньше? А тут будто — щелк! И прозрел… Спасибо еще раз!

— Отлично! Тогда завтра устроим переезд.

— Ох, — выдохнул Телепнев.

— Что вздыхаете?

Я уже не знал, чего и ждать, но ответ оказался простым, как три копейки.

— Да так… привык к насиженному месту…

— Ну ведь не за тридевять земель переезжаете, — хмыкнул я. — Через коридор… Да и вы можете в гости ко мне ходить, когда вздумается. Так сказать, комнатку свою проведывать.

— Иногда и через коридор, как — за тридевять земель… А за приглашение, сердечное спасибо.

Я покивал понимающе. Ведь я-то помнил, как в 1991 году домосед Савелий Викторович сорвался с насиженного места и отправился в дальние края, в среднеазиатский город Ашхабад, чтобы без следа исчезнуть потом по дороге. Я посмотрел на него ещё раз, такого румяного, довольного. Надеюсь, что теперь этого не произойдет. Жена никуда его не отпустит, да и у него самого не возникнет желания поехать в такую даль. Глядишь, и у Марианны Максимовны не будет того рокового сердечного приступа в преклонном возрасте. Ведь известно, что неодинокие люди дольше живут. В общем — в их совместное будущее я сейчас смотрел с оптимизмом. Хорошие люди заслуживают хорошей судьбы…

— До встречи за столом! — сказал я соседу, подмигнув.

Вернувшись к себе, я услышал, как в комнате родителей шебуршится родственница. И решил, что тоже надо бы переодеться. Праздник не праздник, а все же событие. Помолвка старого холостяка и нестарой вдовы. Надя стукнула в дверь, я застегнул брюки и разрешил ей войти. Не-е, завтра же перееду в отдельную комнату, и не надо будет всякий раз дергаться, когда родственница собирается войти или выйти. Старомодное воспитание не позволяет разгуливать в неглиже перед женщиной, с которой не спишь.

Наденька появилась в простеньком платьице, красном в зеленый горошек. Волосы заплела в косу. На ноги надела красные лакированные туфельки. Хороша! Я церемонно согнул руку в локте, она ухватилась за этот кренделек, и так мы отправились на кухню, словно в обеденный зал ресторана. Когда мы вошли, стол был уже накрыт. Марианна Максимовна успела переодеться. Савелий Викторович — тоже. Так что ужин обещал пройти вполне в торжественной обстановке. Наполнив присутствующим рюмки своей заветной наливкой, сосед сказал:

— Я хочу сообщить вам, дорогие соседи, что сегодня Марианна Максимовна дала согласие стать моей женой!

— Ура! — крикнул я, словно это стало для меня новостью. — Поздравляю!

— И я поздравляю, — пробурчала родственница, потупив взгляд.

Юрьева покраснела и смущенно пробормотала:

— Спасибо, ребята…

Я крепко обнял соседей, как будто вручая им своё, почти сыновнее благословение.

— Огромное спасибо! — добавил Телепнев.

А мы принялись уплетать шедевры кулинарного искусства соседки. Все было скромно, но вкусно. Жаренная с мясом картошечка, извечный оливье и не менее извечная селедка под шубой. Маринованные огурчики, помидорчики, грибочки. Наливочка под такую закусочку шла хорошо. Однако невеста дала понять своему жениху, что неплохо бы притормозить и попить чайку. Тем более, на десерт она испекла пирог с повидлом. Когда дошло до чая, я довольно торжественно, но всё-таки без лишнего пафоса сообщил, что в честь такого события предлагаю обрученным переехать в наши с Надей комнаты, ну а мы — в их.

Для Савелия Викторовича это, конечно, не было новостью (как только что для меня — их помолвка), а вот женская половина этого новоиспечённого союза была удивлена. Впрочем, она, как и все остальные, понимала, что это разумное предложение, с какой стороны не посмотри, и хоть и удивилась — но всё-таки не слишком. И только я знал, что лет через двадцать не то что соседи, кровные родственники начнут предавать, обманывать, а то и убивать друг дружку за лишний метр жилплощади. Мне очень хотелось верить, что нашего крохотного мирка эта напасть не коснется. Мое вмешательство уже изменило судьбы этих милых людей. И надеюсь, что к лучшему. В общем, мы дружно решили, что устроим завтра воскресник по переезду и генеральной уборке.

Попив чайку и искренне расхвалив кулинарное искусство Юрьевой, мы разошлись по своим, пока еще прежним, апартаментам. Откровенно говоря, я опасался, что Наденька опять истерику закатит, потому что за столом она сидела с угрюмым, надутым видом, но обошлось. Утром мы снова все собрались за столом. На этот раз ни тостов, ни торжественных речей. Всем не терпелось заняться делом. Решили, что я перееду в комнату Савелия Викторовича, а Надя — в бывшее обиталище Марианны Максимовны.

Двуспальную кровать моих родителей я решил оставить молодоженам, потому что у них были лишь обычные полуторки. С перетаскиванием шкафов тоже решили не заморачиваться, оставить все как есть, а вот свой диван и письменный стол я забрал. А в общем, в основном перетаскивали всё то, что лежит обычно внутри — одежду, обувку, постельные принадлежности, книги, фотографии и прочие личные вещи. Женщины воспользовались оказией и устроили генеральную уборку, а мы с Телепневым — мелкий ремонт. Там розетку починили, здесь петли на дверцах шкафов подтянули, тут прокладку в подтекающем кране заменили.