95-й. Сны о будущем прошлом (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 46

— Поедем, — кивнул муж, — Лишь бы дождя не было.

Но дождя не было. Погода стояла жаркая, и четыре дня подряд, когда полдня, а когда и весь, мы проводили на речке. Должен же у нас быть беззаботный медовый месяц, в конце-то концов?

В среду я снова заехала к Татьяне Филимоновне. Действительно, целая куча необходимых предметов в моём списке отсутствовала.

— Может быть, придётся зачислить вас на второй курс, — сурово сказала деканша, — Смотрите: здесь четыре предмета, да здесь шесть. Это очень много. И все специальные!

— В таком случае мне придётся писать заявление на экстернат. Вам — дополнительные комиссии создавать. Сколько всем мороки. Давайте, я попробую сдать? Не получится — тогда и будем что-то решать. Насколько я понимаю, вы, как декан, имеете право принимать любые предметы?

Она несколько смешалась:

— Ну… У нас так не очень принято. В понедельник можете подойти, взять у секретаря расписание сдачи экзаменов. Сперва за первый курс.

— Хорошо. И, я так понимаю, гербарий надо собрать в качестве практики по биологии? У меня есть небольшой…

БАБУШКА МОЯ

А в пятницу у нашей бабушки был день рождения! Одиннадцатое августа, а я чуть не забыла, блин! Мама с Василичем прилетели с утра, весёлые. Поехали, говорят. Ну, нам собраться — только подпоясаться.

— Куда едем-то? — спросила я уже в машине.

— К Саше с Ниной.

Да, «Саша» в нашей семье популярное имя. Конкретно этот Саша — самый старший мамин брат. А Нина — его жена, соответственно. Садоводство у них давно, участок не очень большой, зато хороший большой дом. Понятно, почему у них решили собраться. Я, если честно, сильно волновалась. Бабушку увижу! Как же я скучала по ней все эти годы, Господи! Так, главное не реветь, это будет выглядеть странно.

Среди Кульмухаметовых Вова тоже смотрелся великаном. Даже Олег с Андрюхой, дядь Сашины сыновья, самые рослые из всей родни, были на полголовы его ниже. А родственников собралось человек сорок!

Бабушка смотрела на нас с любопытством. Я и забыла, какая она под конец жизни стала маленькая…

Не реветь!

— Баба, познакомься. Это Вова, мой муж.

Ой, что тут началось! Форменный гвалт. И удивления, и поздравления. И только бабушка тихонько сказала мне:

— Какой худенький… Ну, ничего, откормим…

— Да, баб… Он просто жилистый. Тонкий звонкий… — я всё-таки не удержала слёзы.

Как я рада, что здесь ты ещё жива. Как же мне тебя не хватало…

Вечером мы засобирались домой, и бабушка хотела с нами — но тут началось такое сопротивление! Для понимания картины нужно знать, что у бабы Раи на тот момент было семеро оставшихся в живых детей. Из десяти, такова грустная правда жизни. Но семеро — это тоже немало! И все они хотели, чтобы бабушка у них погостила. Трое ещё не успели быть осчастливлены.

— Да погостюй, пока лето и ноги бодро ходят, — обняла её я, — Смотри, какие погоды стоят! Красота!

Бабушка подумала — и согласилась. И правильно. Ещё год-два, и она совсем перестанет выходить из дома. Ступеньки, будь они неладны… Кстати, ковровое покрытие на зал надо цельное купить, чтоб не запиналась она и не падала.

ОТПУСК КОНЧАЕТСЯ, БЛИН!

В субботу мы двинули в лес, погулять и заодно пополнить мой гербарий. Вовка прихватил свою шпагу, для которой я сшила брезентовый чехол с лямкой через плечо, и выглядела она в нём неким странным музыкальным инструментом.

Я собирала листики-цветочки и наблюдала за мужем. Однозначно, получил он от старшего себя как минимум образы. И двигается уже лучше.

Ну, хорош.

Люблю я его, и смотрю восторженными глазами, что есть, то есть. Но это не отменяет того факта, что Вовка отличный фехтовальщик. А тут, понимаете ли, правильные движения — они, как правильное оружие, прекрасны. Поэтому люблю смотреть, как он фехтует и как тренируется. Красиво.

В воскресенье я внезапно поняла, что со всеми продлениями до конца Вовкиного отпуска осталась всего неделя, и чуть не впала в депрессию.

Хотя вот говорят, что разлуки типа укрепляют чувства…

Херня какая! Не хочу я ничего укреплять! Хочу, чтоб мой мужик со мной в постели спал. Тут я начала хлюпать носом и страдать. Вовка посмотрел на это дело и повёл меня гулять. Мороженками кормить и вообще утешать всячески. Вот какой он у меня молодец.

14 августа 1995.

Самое дурацкое, что до конца отпуска Вовы осталось пять дней, и до конца отпуска Василича — тоже! И подработать надо было, и с мужем хотелось подольше побыть. Хотя всё чаще у меня всплывала мрачное «перед смертью не надышишься». Вслух я так, конечно, не говорила. Тьфу-тьфу, лети, лети, никого не зацепи! Но мысли — куда их денешь…

Да ещё экзамены эти! Нет, сдавались они беспроблемно, но время же всё, время…

НУ И ВОТ…

18–19 августа 1995.

К пятнице я снова начала страшно грустнячить. И вообще! Последний день вместе, а я с этими тряпками да институтами… Пришла домой, а милый мой снова наготовил ужин, свечи, романти́к…

— Хочешь, пойдём погуляем?

— Не хочу. Хочу лежать с тобой рядом, обнимать. Пойдём, упадём?

И мы пошли. Забрались в наше гнёздышко на полу, обнимали друг друга и разговаривали до полночи.

А утром проснулись рано-рано и занялись любовью, нежно и неторопливо.

А потом он ушёл. Я, конечно, провожала, улыбалась в дорогу.

А потом лежала и ревела в подушку.

И дело даже не в новоприобретённых родственничках. Там же Э-э-эля, бл*дь. Эля-панеля. И Элин папа, чтоб его вспучило, который любому курсанту может устроить развесёлую жизнь. Как сказал Вовка: «Захочешь жить по уставу — ох*еешь…»

Мда, столько неприличных слов на квадратный сантиметр я уже давно не думала. Даже не знаю, писать — не писать?

Меня вот вчера Вовка пытался утешить. Что, мол, потом (когда вот эта родня меня типа примет) я прям стану для них сразу вся такая хорошая, и они за меня аж горой будут.

Я ему, конечно, в лоб лупить не стала, но разозлилась знатно. Да в *уй бы вы мне не упёрлись со своей потом любовью! Вы меня сейчас не приняли, исключительные, **ядь. А потом я не захочу. Как говорится, а будьте-ка вы живы и здоровы, да подальше от меня.

Вот такая я добрая.

СПЛОШНЫМ ТЕКСТОМ

Суббота, 19 августа 1995 продолжается.

И такого я от этой злости бодрячка словила, кто бы мог подумать! Срочно, срочно деятельности!

Что тут у нас? Отец вчера звонил, говорил, надо продукции ещё подвезти. Вот этим и займёмся. Между прочим, когда злишься, бязь рвётся ну просто на ура.

Ещё я хотела сходить в свою новую квартиру, но одной очково было. Подъезд там стрёмный, да и на углу без конца серые тени трутся. Чёт мне не хочется, чтобы меня за пару босоножек прибили…

Пока шила, завела большую стирку, с полуавтоматической «Сибирью» это та ещё эпопея, шланги на весь коридор.

Снова ревела. Нет, не так, чтоб в голосину, просто плакала тихонечко. Обидно мне было, ужас. Ну что за люди, а? Сердита я была на всех оптом — и на начальство Вовкино идиотское, и на родню его, которая, видите ли, оскорбилась неуважением. То есть, не считая краха глобальных планов на всю Вовкину жисть, претензия была ещё и к тому, что он меня загодя им не представил, разрешения на женитьбу не спросил и вообще свадьбу (в виде гулянки) зажал…

Да пошли вы!

Но обидно, капец…

Вечером позвонил Вовка.

— Здравствуй, любимая!

— Ой, как ты смог???

— Я в столовке… договорился, короче. У них тут свой телефон, отдельный.

Ясен пень, проплатил кому-то «телефонный абонемент». Но говорил всё равно негромко. Должно быть, чтобы не спалиться.

— Ну что, как и ожидалось?

— Естесссно. Увольнение мне не светит.

— Вот уроды, блин. А я уже соскучилась. Можно я завтра к тебе приеду? Хоть поговорим…