95-й. Сны о будущем прошлом (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 35

— Машины на трассе грабили, — словно продолжая мои мысли процедил сквозь зубы отец, — Таких вот как ты с выручкой караулили. Мамаша наводила.

— Ну крандец…

— Держи, — он сунул мне в руки газетный свёрток, — Не шути так больше со спортзалом.

…

Ночь была удивительно тихой, словно ватой обложенной

Сегодня мы любили друг друга как-то особенно нежно. Трепетно даже, я бы сказала. И вдруг, посреди всех этих вздохов и объятий, я очень остро поняла, что сегодня вот эта часть моей любви могла внезапно потеряться, исчезнуть из моей жизни — просто потому, что я бы исчезла в ней. И так мне стало жалко этой невырасшей веточки любви, что глаза сами по себе наполнились слезами, а слёзы начали стекать по вискам в раскиданные по подушке волосы.

Сегодня большой день слёзоизвержения.

Вовка по-моему слегка испугался:

— Ты чего?

Ну вот как? Как объяснить ему эти мысли и все эти странные вероятности реальностей?

И я сказала просто:

— Я люблю тебя.

Он замер, словно прислушиваясь к себе, и очень аккуратно, удерживая себя на весу, прижался ко мне:

— Я тебя, кажется, тоже, — и в этих словах было такое искреннее удивление открытия, что я притянула его ближе и обняла изо всех сил.

Мир вокруг меня кружился синим калейдоскопом.

Боже, кажется это уже было однажды? Было? Там…

…

БЕРЕГ

18 июля 1995, вторник.

Утром меня разбудил папин звонок:

— Ольгуня! Мне тут моя драгоценная супруга дала весьма дельный совет. А не хочешь ли ты с нами прокатиться на берег? Тихо, природа, отдохнёшь, успокоишься. В двенадцать мы сегодня выезжаем, можешь на Якоби подходить.

— Ой, а можно с Вовой?

— Да пожалуйста, можно и с Вовой.

— Погоди, я спрошу сейчас! — я прикрыла трубку ладонью, — Вов, вы к медикам в садоводство сегодня поедете?

— Нет, только завтра, а что? — откликнулся он сонно.

— А завтра во сколько?

— На одиннадцать договорились.

Ага.

— Алё, пап, ты слышишь?

— Да-а.

— А завтра назад кто-нибудь поедет?

— Я же и поеду, часов в девять-десять.

Олич-чно!

— Ну всё, тогда мы с вами!

— Доча! А спальника у тебя нет? А то у меня один только запасной.

— Сейчас посмотрю, здесь он или нет. Если что, одеяло возьмём! Палатка у нас есть, коврики тоже.

— Ну и замечательно, в двенадцать жду.

— Договорились!

Я положила трубку, радостно поскакала в комнату и залезла к моему мужчине под одеяло. Он, не открывая глаз, тут же начал меня обнимать. Ой, кажется с намерением…

— Вовка, просыпайся! Поедем к отцу на берег! Помнишь, я рассказывала?

— Что делать будем?

— Да просто так. Общаться. Гулять. Там лесок есть. Папа рыбачит. Он такой модный у нас, в гидрокостюме, все дела. У него там даже эти валяются… блин… типа гарпун или как это, на пружинах? Стреломёт? Не знаю, короче, как правильно назвать. Только с ними ни у кого не получается.

У Вовки разгорелись глаза:

— А вот это я бы попробовал! — он многозначительно поднял брови, — И я даже знаю, где на меня гидрокостюм взять.

Ах, милый, я тоже уже знаю. Ты же мне это и рассказывал. Только в той реальности это был сон.

Получается, каждый из потоков вероятностей — сон для других? Вот это мысль…

Пока я погружалась в эти размышлизмы, Вовка позвонил дяде, договорился и помчался в часть за этим гидрокостюмом. Даже есть не стал, сказал, что всё потом. А я поразмыслила и почапала в магаз, купила несколько видов всякого печенья, яблок — а то неудобно с пустыми руками — и сетчатых металлических мочалок упаковку. Поражу их новым способом чистки щуки, в те махровые времена так у нас точно никто не делал.

Вова за два часа обернулся, мы спокойно собрались (мне даже его накормить удалось, ну вот да, пунктик у меня такой) и догуляли до пляжа Якоби.

Папа прибыл в двенадцать, как штык. А предусмотрительный Николай Иваныч, брат его (собственно, с моторкой), даже на десять минут раньше, так что мы все успели перезнакомиться.

Спасжилет в лодке валялся один. А что, тогда обязательными требованиями «каждому человеку по спасательному жилету» и не пахло. Достался он, конечно же, как самой ловко плавающей, мне. Лодочка пересекла залив, слегка подпрыгивая на мелкой ангарской волне — каких-то пять километров, и вот он берег.

Все эти мыски и заливчики сравнительно новые. Образовались они когда построили плотину для Иркутской ГЭС и затопили здоровенную территорию. Конкретно эта сопка выдавалась из основного массива берега больше, чем на километр, образуя такой внутренний заливчик. Но узкая она была, в самом широком месте метров, наверное, двести пятьдесят, а в остальных чуть не вдвое меньше, и при этом довольно крутая, а со стороны русла Ангары так и вовсе обрывистая. Больше на гребень похожа, если представить, что всё это продолжается вниз, в воду, которой по природным правилам тут быть не полагалось.

Вот вдоль внутреннего заливчика и стояло в ряд несколько летних палаточных лагерей. Жили по несколько месяцев, поэтому ставились капитально: палатки закрывали армированной плёнкой, обкапывали дренажными канавками на случай дождей, а в кухню привозили двухконфорочную печь с газовым баллоном. Сама кухня была по меркам лесного отдыха основательным сооружением: каркас из ошкуренных брёвнышек, толстые полиэтиленовые стены и потолок, а внутри большая высокая палатка, приподнятая на случай подтопления (склад продуктов), уже упомянутая печка, какие-то полочки и здоровенный круглый стол с лавками по периметру. Доски для этой «столовой группы» завозились тоже на моторках.

Обитали в этом лагере папа и дядя Коля со своими сыновьями (у каждого по двое, возраст старших по тринадцать-четырнадцать, а младших по шесть-семь лет), а на выходные наезжали жёны, придавая мужскому расслабленному обществу необходимый, как они считали, тонус. Бывали в гостях и друзья-приятели, но тоже больше по выходным.

Дальше по берегу, справа и слева, тоже стояли лагеря, но далеко не так плотно, как это будет лет через десять, а уж тем более через двадцать.

Представила я наше прибытие со стороны и смешно мне стало. Все Шамановы (все!) низкорослые. Папа, дядя, старшие пацаны Санька и Вовка, которые по росту уже ко взрослым подтягиваются, да и я — все метр шестьдесят. И тут Вова — метр девяносто шесть. Прибытие Гулливера в страну лилипутов, блин.

Но папаня мой по поводу роста никогда не комплексовал. Главное, говорит, чтоб ноги до ковра доставали (имеется в виду борцовский ковёр, конечно же). Я осчастливила юнитов печеньем и яблоками (уже мытыми!), дядя Коля повёл Вовку — показать, куда удобно поставить палатку. А папа прыгнул в одноместную надувнушечку и понёсся сети проверять. Да, рыбнадзор тогда и не лютовал особо. Жрать людям было иногда нечего, так что на сети все закрывали глаза. А вот когда он со своей рыбой радостный пригрёб, я и достала — та-дам! — заветные железные мочалки.

Сорожки и подлещики — это фигня. Чистятся легко и быстро. А вот щука — рыба злостная, и с чешуёй расстаётся крайне неохотно. А этой вот мочалкой (или губкой, я ХЗ как её лучше назвать) — только в путь!

Короче, я произвела впечатление, как и собиралась.

А Вова с папой тем временем достали эти подводные ружья, взяли надувнушку побольше и устремились на подводную охоту. Оба в гидрокостюмах, блин. Чисто космонавты. Ладно, это я так, ржу.

Зато потом я раскрыв рот слушала, как Вовка ловил щуку. Просто я это один раз уже слышала. Практически в тех же выражениях и интонациях — и про цвет воды сквозь водоросли, и про дыхание, которого даже у него, привычного к подводному плаванию, больше чем на две минуты обычно не хватает, и про осторожные движения — щука — рыба опасливая.

— Мне отец, главное, говорит: да тут нету рыбы, я с сетью проходил.

— И поймали? — завороженным от этого дежа вю голосом спросила я.

— Пошли покажу.

Рыбины были что надо. Честно говоря, когда (в том мире) Вовка рассказывал мне сон, я думала, он немножко преувеличивает. Да нет! Рыбины были крупные. Здоровенные даже, я бы сказала. Одна практически с мою ногу.