Карфаген 2020. Восхождение (СИ) - Ратманов Денис - Страница 1

Карфаген 2020. Восхождение

Олег Бард

Данный текст был приобретен на портале Литнет (№49685713 15.01.2024). Литнет — новая эра литературы

Еще пару минут назад я сидел в одиночной камере и ждал дознавателя. Думал, меня обездвижат как особо опасного, допросят, а потом либо расстреляют за нарушение правил на Полигоне, либо отправят в лабораторию — изучать, почему, когда мне это надо, ломается техника и как мне удается приводить в норму людей со смертельными ранениями.

Но почему-то я на самом верху зиккурата, в роскошном зале, и человек, стоящий за моей спиной, настроен на диалог. Поворачиваю голову. Позади, метрах в трех от меня, заведя руки за спину, стоит сам…

Эйзер Гискон, 47 лет

Уровень 5, ступень 5, глава Великого рода Гисконов

Физическое развитие: 14

Духовное развитие: 10

Глаза лезут на лоб, но всеми силами стараюсь сохранить невозмутимость. Удивление сменяется злостью, но не порывистой, как язык пламени, а тяжелой, как могильный камень. Из-за этого человека погибли Вэра и Тейн, и неизвестно, что стало с Наданой и Лексом. Видимо, он сообразил, что я обладаю полезными способностями, и оставил меня для себя, буду у него чем-то типа придворного мага-лекаря.

Ну не о грядущем же суде аристо собрался разговаривать с тем, кого и человеком не считает! Что-то ему от меня нужно.

— Что с моими людьми? — спрашиваю то, что волнует больше всего.

Гискон вскидывает бровь — похоже, он удивлен больше меня — смотрит пристально и наконец говорит очень мягко, примерно как врач, пытающийся в чем-то убедить буйного психа:

— Леонард, здесь вопросы задаю я. От меня полностью зависит твоя судьба. Ты, похоже, не узнал меня…

— Почему же, ты — Эйзер Гискон, главный организатор «Полигона».

Разворачиваюсь к нему вместе со стулом. Передо мной высокий подтянутый мужчина в темно-сером кардигане до колен, черноволосый, гладко выбритый, похожий на Гамилькара Боэтарха, как брат. Один глаз у него карий, а второй — зеленый в янтарную точку. Чувствую его замешательство — он думал, что я начну трепетать и ползать по полу, вымаливая прощение.

Гискон смекает, что сам себя поставил в невыгодное положение, обходит стол и занимает стул напротив меня, сплетает пальцы.

— Тебе угрожает суд, Леонард. Надо ли говорить, что приговор зависит от меня?

На языке вертится «кто бы сомневался», но оставляю колкость при себе. Хочет поговорить — будем вести диалог на равных.

Подаюсь к нему.

— Эйзер, по идее, я должен был сейчас сидеть в грязной вонючей камере и дожидаться суда, а еще вероятнее — валяться с пулей в голове. Раз я жив и удостоился чести говорить с тобой, значит, у тебя на меня есть какие-то планы, давай обойдемся без запугиваний и перейдем к делу.

По ходу дела сканирую Гискона, запрашивая в том числе дополнительную информацию, она меня сразу же удивляет: у героя-любовника три официальных ребенка и двадцать два бастарда. Интересно, он о них знает? Личность он разносторонняя, занимается политикой, журналистикой, шахматами и восточными единоборствами. Единственное его преступление — клевета.

Культу Ваала принадлежит разве что по долгу службы, атеист, если проявить его паранормальные способности, он получит абсолютную память.

Гискон высок, метр девяносто два, и атлетичен — девяносто килограммов. Интеллект — 17. Здоровье — 17. Но самое интересное — его отношение, он ко мне равнодушен.

— Здравое предложение, — кивает Гискон. — Я долго за тобой наблюдал, Леонард. И оказалось, что ты известная личность: спасал детей в аэропорту, предотвратил теракт, нашел логово черных трансплантологов. И все это за кратчайший промежуток времени! Подвиги Геракла меркнут! Талант, я бы сказал. Очень разносторонний талант. А теперь я тебе кое-что хочу показать, только, пожалуйста, не перебивай меня, посмотри и послушай, вопросы задашь потом.

И снова на экране появляется нарезка кадров с моим участием, когда я «ронял» дронов в нужный для меня момент, а под конец чуть не уронил флаер с Гисконом на борту.

— Правда, странные совпадения? — спрашивает Гискон, задумчиво глядя на экран. — За много лет ни один дрон не вышел из строя, а тут — сразу два, и все возле тебя, и в самый интересный момент. А ведь запрещено причинять вред дронам!

Пожимаю плечами и кошу под дурачка:

— Я их не трогал. У меня, как это называется? Энергетика мощная. Приборы выходят из строя, когда я нервничаю.

— Хорошо, сделаю вид, что поверил. — Он закидывает ногу за ногу, поворачивается боком и кивает на экран. — Заметь, это не Карталония.

Ревет, беснуется толпа на площади, окруженная полицейскими со щитами, в жизни не видел столько людей в одном месте. Второй кадр — и опять толпа, какой-то митинг. Теперь место знакомое: парк, где я отбил детей у трансплантологов. Рядом с бетонным Ганнибалом на слоне сидит молодой человек и орет в громкоговоритель:

— Если они не понимают, что творят и затыкают уши, то мы заставим себя услышать! Да?

— Да! — слаженно, в тысячу глоток ревет толпа.

Хочется улыбнуться. Все-таки мне удалось запустить цепную реакцию, скоро низы взбунтуются и разнесут все к хренам! Но вместо этого делаю озабоченное лицо и уточняю:

— Это ведь у нас? Пока я был на Полигоне, случилось… вот такое?

— Вспыхнуло буквально за три дня. — Гискон вертит в руках пульт и выглядит более чем довольным, если не сказать счастливым. — Революция. А если подавить революцию не в твоих силах, что нужно сделать?

— Возглавить ее, — предполагаю я и пока не соображаю, к чему он клонит.

— Ты слишком умен для пограничника. Леонард Тальпаллис — никто из ниоткуда, закончил обычную школу, не блистал эрудицией, не тянулся к знаниям и за всю свою серую жизнь не совершил ничего выдающегося. Ты за неделю в Новом Карфагене перевернул второй уровень с ног на голову. Кстати, как звали твою классную даму?

— Энрика… кажется, Бортис, — сочиняю на ходу, рассчитывая на то, что Гискон берет меня на понт.

— Хм. Придумал? Или изучил матчасть? У тебя были одноклассники, и если побеседовать с ними…

Продолжаю его же игру, понимая, что он блефует.

— Когда найдете Рею, скажите мне. Интересно, как она.

Он глядит с улыбкой, как на диковинного зверя, мысленно вертит в разные стороны, проверяет на прочность.

— Да, ты слишком умен. При желании я быстро выясню, что ты такое и откуда взялся. Но обещаю этого не делать, — он берет паузу, ожидает мой ход.

Очевидно, что если понадобится, он перевернет мир и найдет на меня компромат. Может, уже ищет. Моя новая личность склепана на скорую руку, потому принимаю его правила.

— Называй свои условия.

Гискон нажимает паузу и приближает парня на слоне. Вокруг статуи полно молодежи с транспарантами, где я читаю:

«Свободу Леонарду Тальпаллису!»

«Леонард — победитель Полигона!»

«Требуем пересмотреть результаты Полигона!»

Гискон показывает другую площадь, третью, где происходит одно и то же: народ требует, чтобы меня освободили. Будь на моем месте кто попроще, он уверовал бы в народную любовь, и она, бесспорно, есть, но очень уж все хорошо организовано: и громкоговорители у митингующих, и одинаковые транспаранты с похожими надписями. Гискон сам подвел меня к мысли о том, что надо бы возглавить народные волнения, и в голове щелкает.

— Как давно начались бунты? Только ответь честно.

— С неделю. К чему вопрос?

Усмехаюсь и озвучиваю догадку:

— Ситуация начала выходить из-под контроля, а тут вдруг я так удачно штурманул базу гемодов! А учитывая, что рейтинг у меня высокий, если меня публично прижать, это вызовет общественный резонанс! — развеселившись, хлопаю себя по бедру. — Эйзер, это гениально! Ты меня раскручиваешь по всем медиаресурсам, потом вероломно вмешиваешься в шоу, нарушая собственные правила, с помощью СМИ накручиваешь народ, выгоняешь толпы на площади, заводишь их с помощью своих провокаторов! Браво!