Карфаген 2020. Полигон (СИ) - Ратманов Денис - Страница 56

Ругнувшись, Сандрино кутается в плащ и покидает крепость, надеясь догнать Тальпаллиса по горячим следам. Но Рамон оказался прав: не дает дышать, поднятые пыль и песок мешают ориентироваться, и, наткнувшись на развалины древнего здания, Сандрино укрывается в подполе.

Ветер сбивает с ног, сыплет песок за шиворот, пыль набивается в глаза, рот, нос, слепит, мешает дышать. Мы идем почти вслепую, прижавшись друг к другу и держась за руки, и лишь светлеющий горизонт служит ориентиром: восток по-прежнему справа, значит, мы правильно идем на север. На расквашенное лицо Вэры налип песок, теперь нужно долго и нудно его отдирать.

В голове вертится сожаление, что все стрелковое оружие, в том числе ружье, осталось в крепости, с нами только холодняк. Еда, вода, фляги — все осталось там, мы голы и босы, и хрен знает, как выгребать из ситуации. Мысли о погибших боевых товарищах гоню прочь.

Мы вместе провели меньше недели, и не просто сработались — сроднились. Аркан, Инджо, Эристан… Последнего особенно жаль, если выиграю… Какой там! Все кончено.

У нас нет оружия, врагов по-прежнему втрое больше. Но надежда по-прежнему отказывается дохнуть, убеждает, что можно вести партизанскую войну, прячась в каменоломнях, в конце концов, я могу становиться невидимым, и эту способность так и не применил.

Надана по-прежнему всхлипывает, Вэра шумно дышит и тяжело ступает на раненую ногу. Когда доберемся до убежища, обязательно им займусь, сейчас главное — убраться подальше. Пока рамоновцы не получили наш фрагмент, они будут искать нас на Полигоне.

Из мути буквально перед нами выступают два огромных валуна, за которыми маячит склон, и я соображаю, что даже если доберемся до каменоломен, мы вряд ли отыщем вход под землю, видимость-то нулевая. Лучше переждать здесь, засев между камнями.

Делюсь мыслью с остальными, все с радостью соглашаются, и мы плетемся к холму, рассчитывая расположиться под холмом так, чтобы он хоть немного закрывал нас от секущего юго-восточного ветра.

Нам везет, мы находим углубление в скале с козырьком, падаем там без сил. Дроны за нами не наблюдают, их сдуло ветром, мы предоставлены сами себе.

Ветер ревет и беснуется снаружи, а сюда почти не задувает. Надана и Лекс, не разжимая рук, бессильно опускаются на землю. Тейн приваливается к стене. Вэра садится, щадя раненую ногу, которую успел перетянуть повязкой, чтобы остановить кровотечение.

— У кого-нибудь вода есть? — спрашиваю я, Тейн и Лекс протягивают почти полные фляги, отцепив их от поясов. Сажусь рядом с Вэрой, сперва смываю песок с его обезображенного лица, потом сдираю уже образовавшуюся корку, это больно, но он не издает ни звука.

— Все свои, дронов нет, за нами никто не наблюдает. Кроме Вэры и Лекса, все немного в теме, так что кое-кто сейчас будет немного удивлен. Вэра, снимай повязку, будем лечить твою ногу.

Карталонец молча стягивает штаны, я фокусирую взгляд на кровоточащей дырке в ноге.

Программа сперва выводит известные мне характеристики Вэры, мысленно делаю запрос на анализ его повреждений и получаю:

Здоровье: 18

На текущий момент: 15

— Рваная рана квадрицепса левого бедра, ушиб мягких тканей правой половины лица, механическое повреждение роговицы правого глаза.

Прогноз: благоприятный.

Время, необходимое для полного восстановления здоровья (без вмешательства): 15 дней (без присоединения патогенной микрофлоры).

Время, необходимое для полного восстановления здоровья с применением способности: 3 дня.

— Не фатально, — говорю я. — Больше всего меня заботит твой глаз.

— Думаю, он просто заплыл, — усмехается карталонец.

— К сожалению, повреждена роговица. А теперь вопрос: хочешь ли ты послезавтра быть совершенно здоровым?

Вэра переводит взгляд на потупившегося Тейна, его лицо-маска меняется, становится живым. Кажется, до него доходит, что мои слова — не пустой звук, а маори, обреченный на смерть, — живое тому подтверждение. Лекс старается сдержать удивление, но получается у него не очень.

— Следующего я смогу вылечить только послезавтра, так что никаких замесов. А теперь самое интересное. Чтобы выздороветь, тебе нужно отречься от Ваала. — Кошусь на Лекса, вытаращившего глаза.

— Трудно повьерить, но это работает, — говорит Тейн.

— Да провались он в бездну! — карталонец сплевывает.

— Вэра, отрекаешься ли ты от Ваала?..

Все происходит, как и в прошлые разы: отречение, судороги, сон. Вот только белковой пищи у нас нет, и непонятно, какие последствия это будет иметь для Вэры.

Особенно сильный эффект производит выплюнутый Вэрой черный сгусток, выглядящий вполне себе живым и тянущий ложноножки к Лексу, который, пятясь, вжимается спиной в скалу, тычет пальцем в сгусток, хватает себя за шею, шумно сглатывает:

— Это что еще такое? Вы все его видите? — Он оглядывает лица собравшихся, останавливает взгляд на мне. — Леон?

— Часть Ваала, которую в вас вживляют, когда проводят ритуал нанесения татуировки на седьмой шейный.

Лекс задумывается, кусает губу, вскидывает голову, смотрит на меня в упор.

— Кто же тогда ты?..

На языке вертится пафосная чушь типа «Я карающая длань Танит», но просто достаю медальон на цепочке — символ Танит.

— Я ее… представитель. Танит больше не имеет отношения к Ваалу.

— Потому и не родился Белый Судья, — роняет Лекс, сосредоточенно думает, раздувая ноздри. — Время смуты, больших перемен и конца времен. И если прихлопнуть тебя… — он усмехается. — Хотя ты такой наверняка не один… — Пораженный догадкой, он бледнеет. — Тейн, Надана, вы не удивлены, потому что…

— Потому что были бы уже мертвы, если бы не Леон, — мягко говорит Надана, гладит Лекса по плечу, он отступает от нее, потирает горло, морщится, глядя на спящего Вэру. — Ну конечно! Чудесное излечение Тейна!

Надана кладет обе руки ему на плечи, смотрит в глаза.

— Ты сейчас думаешь о том, что тебя будут заставлять принимать какую-то из сторон, а если откажешься, умрешь. Нет… Хорошо хоть не подумываешь нас предать, когда мы выйдем с Полигона.

— Откуда ты…

— Такая черная фигня сидит в каждом. После того как выплюнула ее, я научилась читать мысли. Что научился Тейн — хэ зэ.

— Приказывать зверям, похоже, — шепчет, он, и на его губы возвращается улыбка.

Надана продолжает:

— Фигня блокирует способности.

Лекс дергает плечами, усмехаясь.

— А я что смогу?

— Тебе доступно скорочтение, — отвечаю я. — Не знаю, как это работает. Наверное, достаточно будет открыть страницу книги, и ты все уже будешь знать.

— А наказание?

— Не засветишься — не будет наказания, — говорит Надана.

— Ладно, Леон, я в деле. Что там надо говорить?..

К утру буря стихает, сквозь пылевое марево проглядывает далекое солнце. Долина, скалы, наши головы присыпаны оранжевой пылью вперемешку с песком. Пока Вэра спит, Тейн притаскивает для него змею и двух огромных кузнечиков, Лекс срезает плоды опунции, и когда карталонец просыпается, стол для него уже собран.

Закатав штанину, он с удивлением глядит на зарубцевавшуюся рану, сдирает корку с лица, под которой — розовая молодая кожа.

— Невероятно, — шепчет он. — Теперь окончательно ясно, почему они за тебя горой… Я тоже. Да вся Карталония, думаю, — он злобно скалится, очевидно, вспоминая убитых сыновей и подругу.

Легким движением он снимает кожу со змеи и ест мясо сырым, а после сжирает кузнечиков, хрустя хитином.

Всю дорогу к каменоломням мы пытаемся разработать стратегию выживания.

— Скольких мы завалили? — рассуждает Вэра, к которому вернулась способность ступать бесшумно даже в берцах с толстой подошвой. — Десяток точно. Осталось их штук пятнадцать.

— До хрена, втрое больше, чем нас, — говорит Надана.

Слово берет Лекс:

— Рамоновцы устроят на нас охоту, будут искать фрагмент, хотя фактически они уже выиграли, захватив все крепости.