ВИD на ремесло: как превратить талант в капитал - Любимов Александр Юрьевич - Страница 19
- Предыдущая
- 19/75
- Следующая
Уникальным обстоятельством существования «Взгляда» было то, что программа выходила в прямом эфире два раза в день. Первый выход был в 15:00 по московскому времени на Дальний Восток, когда в Петропавловске-Камчатском 23:00, и именно этот вариант программы могла смотреть цензура, чтобы успеть снять с эфира самые острые сюжеты до выхода программы вечером по московскому времени. Эти сюжеты часто удавалось поставить в «московский» эфир уже на следующей неделе.
«Передачу о чешских событиях вели, кажется, Листьев с Политковским. В этот день у нас случилась довольно серьезная неприятность. Меня вызвали в первый отдел и показали телеграмму нашего посла с требованием оказать воздействие на «Взгляд». Оказалось, что кто-то из секретарей чешской компартии высказал нашему послу недовольство в связи с тем, что мы поддерживаем их правозащитников. У нас тогда прошло интервью с Дубчеком, и тот ухитрился даже прислать письмо с благодарностью. Начались звонки из ЦК и КГБ. Правоверный зампред Решетов потребовал снять материалы о Чехословакии из эфира. Мы уперлись: либо всю передачу снимайте, либо ничего. Дискуссия с ним продолжалась часа три, не меньше. Лазуткин и Шевелев – два других зампреда – дипломатично пытались изменить ситуацию в нашу пользу. А к тому моменту ситуация была уже практически неуправляемая, и я знал, что после снятия передачи будет грандиозный скандал… Каким-то образом нам удалось Решетова дожать.
А на следующий день мы сообщили в эфире о том, что коммунисты в Чехословакии гикнулись. У нас был там знакомый, жена которого смогла проникнуть в парламент. Там в тот момент все решалось. И по цепочке ее сообщения добрались до «Взгляда». У нас прямо в эфире был задействован телефон. Не помню точно, кажется, Политковский снял трубку, и через минуту сообщил о крахе коммунизма в Чехословакии. Еще через несколько секунд телефоны подпрыгнули: «Кто разрешил!..» Еще никто ничего не знал, даже в ЦК. А мы уже выдали сообщение», – Анатолий Лысенко.
Впрочем, иногда выход с особенно острым сюжетом, таким, как сюжет о разгоне оппозиционного митинга у Дома правительства Грузинской ССР в Тбилиси, когда в ночь на 9 апреля 1989 г. погибли 19 и пострадал 251 человек, воспринимался как «сигнал» о том, что программе покровительствует чуть ли не сам Михаил Горбачев и ее нельзя цензурировать. Но осенью 1987 г., например, с «московского» эфира сняли клип на жесткую песню Аллы Пугачевой «Бей своих, чтоб чужие боялись», потому что именно в этот день Бориса Ельцина сняли с поста первого секретаря московского горкома КПСС, хотя это и была случайность.
«После зимних военных действий 1991 г. в Прибалтике, где нашего оператора, Володю Брежнева, ранило в голову, в стране началась борьба за союзный договор, которая закончилась августовским путчем. Я провел трое суток в Белом доме на правах депутата, там мы организовали работу радиостанции, которая транслировала преимущественно придуманные нами новости. Войска КГБ закрыли Останкино, чтобы съемочные группы не могли выезжать, а наши камеры работали. Например, Константин Эрнст снял эпический репортаж из Шереметьево о том, как Андрей Кончаловский покидает страну навсегда – в то же самое время его брат Никита сидел с нами на радио Белого дома. А когда Михаил Горбачев прилетел с мыса Форос и привез свое посмертное, как он предполагал, заявление, на пленке, вырезанной из кассеты VHS, мы перегнали эту пленку в профессиональный стандарт и показали миру», – Александр Любимов.
«Когда «Взгляд» закрыли из-за конфликта Горбачева с Лигачевым и вышло знаменитое письмо Нины Андреевой «Не могу поступиться принципами», мы с Александром Любимовым поехали в Ленинград брать у нее интервью и выдавали себя за журналистов BBC. Важно понимать, что Нине Андреевой полностью сочувствовала половина страны, но ее никто не видел, потому что она не давала интервью советским СМИ. Потом нас накрыла милиция, и Любимов отвлекал их в Пулково, а я контрабандой провез кассету в Москву.
А еще мы ездили туда, чтобы взять интервью у Александра Невзорова, и ворвались в его кабинет в тот момент, когда он увольнял Светлану Сорокину из программы «600 секунд» за то, что она рассекретила ложу КГБ не то в Мариинском, не то в Александринском театре. Он кричал: «Они же дают мне информацию, что ты делаешь, я же тебя предупреждал!»
А за день до 19 августа 1991 года я, повинуясь интуиции, уехал из Крыма «на пару дней» в Москву, потому что почувствовал, что мне нужно быть в Москве. И в 10 часов утра следующего дня мы уже трескали мороженое с Любимовым и обсуждали, сколько «они» продержатся. Я снимал интервью с Андреем Кончаловским, в аэропорту Шереметьево, он улетал навсегда…», – Константин Эрнст.
А гости программы часто берегли самые острые высказывания «для Москвы». Так было с Марком Анатольевичем Захаровым, который в апреле 1989 г., в годовщину рождения Ленина, сделал именно в «московском» эфире историческое заявление о том, что Ленина пора похоронить. Разумеется, тематика выступлений гостя заранее обсуждалась во всех руководящих кабинетах, и никакие похороны Ленина не упоминались. Во время дневного эфира все прошло гладко, и вечером тоже все началось без приключений. Но получив слово, Марк Захаров заявил: «Все, о чем мы договаривались заранее, я скажу, но позже. А сейчас мне хотелось бы поговорить о другом». И стал говорить о том, что нужно, наконец, предать тело Ленина земле.
«Когда ты идешь в атаку во весь рост, у того, кто против тебя, в какой-то момент сдают нервы – потому что он не понимает, что тобой движет. Он бросает ружье и убегает. Я это понимал именно так – я иду во весь рост и говорю это ради страны, ради людей. Нас не поймут люди, если мы об этом не расскажем… Что касается Марка Захарова, это были в общем игрушки, на самом деле. Это была чистая идеология. Ведь «дедушка Ленин» – это такая хорошая красивая сказка, «давайте вернемся в ленинским нормам жизни». Партийные секретари держались за свои места, потому что они понимали, что если Ленина нет, то завтра скажут: партии нет… А вот то, что произошло в Тбилиси, – это уже серьезно. Это уже другая история – когда бьют саперными лопатками, когда кровь», – Эдуард Сагалаев.
Выпускающий редактор программы, покойный Андрей Шипилов, вспоминал: «Это был один из тех моментов, когда понимаешь смыл выражения «мурашки по спине побежали» – ведь все последствия этого выступления были очевидны. Почему-то стало смешно, и я ждал только одного: кто из руководства позвонит первым. Захаров говорил минут пять в звенящей тишине. Смысл происходящего был понятен всем, и каждый боялся пропустить хоть слово. Мукусев при первых же пассажах положил руки на стол и уронил на них голову, хорошо, что операторы среагировали быстро и дали крупный план Захарова… Наконец раздался звонок телефона, потребовали вырубить передачу из эфира, но смысла в этом уже не было – все самое страшное уже точно было позади. Передачу довели до конца, после чего все причастные постарались удалиться на выходные в недосягаемые места. Что творилось в субботу и воскресенье у телецентра, знаю только по рассказам…»
- Предыдущая
- 19/75
- Следующая
