Как рушатся замки (СИ) - Вайленгил Кай - Страница 3

— Часы, Ваше Высочество. Ни злых королей, ни чёрных принцев.

— Я и не боюсь, – раздалось обиженное ворчание.

— Боитесь. Зря. Я вас защищу.

— Мне быть спокойной за дочь? – поинтересовалась женщина шутливо.

Гость кашлянул. Смутился.

— Мама, что насчёт Чёрного принца? И Белой принцессы? – напомнила девочка.

Женщина пожала плечами.

— Никому не известно, милая. Чёрный принц нёс разрушение. Белая принцесса – процветание. Кто из них победил? Я не отвечу.

— Потому что конца у сказки нет.

Мальчик спрыгнул на пол. Поверх помятой рубашки был небрежно накинут жилет. В выцветших на солнце вихрах запутались листики.

— Неправда. В любой сказке есть конец.

— Не в этой.

— Почему же? – насупилась принцесса.

— Наверное, у автора не хватило вдохновения, – хихикнул мальчик и, низко поклонившись, скрылся в переходе между комнатами.

— Дурак, – высунула ему вслед язык девочка.

Огонёк свечи шевельнулся и погас. В танце дыма мерещилась фигура Чёрного принца, заносящего клинок над Белой принцессой.

========== Часть 1. Глава 1. Девушка ==========

Часть 1. Контракт

Голова Лис была готова взорваться от боли.

Сначала она надоедливо пульсировала в висках – не то чтобы причиняла сильный дискомфорт, но раздражала порядком. Ещё бы не болеть: охранники, двухметровые верзилы в форме Новой Республики, протащили девушку за волосы от входа в тюрьму до самой клетки – сто двадцать шесть ступеней и плюсом тринадцать шагов. Отдельным пунктом наложилась попытка сопротивляться – синяки на скулах и челюсти наверняка успели налиться синевой. В довершение – встреча с начальником смены, по итогу которой лоб Лис встретился с дверью, а зубы едва не ссыпались на пол. Будь здесь Малси, не упустил бы возможности поиздеваться. «Тебе не нужно ничего делать, малая: из себя выводит один твой взгляд, – выдал он однажды после её ссоры с Матушкой Мэм. – Не пробовала смотреть попроще? Возможно, людям перестанет хотеться шею тебе свернуть». Лис знала это и без него: всё-таки характер не спрятать под слоем косметики – однако замечания мужчины задевали за живое. Она не виновата, что кому-то не нравился её взгляд.

Вот и начальник взъелся за него: слишком дерзко, слишком дерзко, знай своё место, имперская дрянь, или завтра же вздернем на виселице. Наутро, вспоминая его злопыхания, она не могла сдержать торжествующую улыбку: дуралей явно принимал её за магиструма. Для него она являлась лишь военнопленной, своего рода трофеем нового режима. Таких за железом решёток сидели сотни: кто-то не сумел найти смерть в бою, кто-то не успел принять яд, кого-то приволокли полубессознательным, кто-то сдался сам – из страха, малодушия, стремления расплатиться по счетам с Сорнией за какие-нибудь обиды. Поводы ненавидеть бывшую Империю имелись у многих. Иначе никак: не откликнись на призывы бунтовщиков народ, революция закончилась бы не начавшись. Но народ восстал. Революция грянула оглушительным взрывом.

Теперь рядовые сторонники венценосной семьи дожидались участи в тюрьмах и лагерях: со дня на день обещал свершиться судьбоносный визит «верхушки». Сомнений не оставалось: будут зазывать солдат к себе под крыло.

Особенно магиструмов.

Со вздохом вытянув ноги, Лис прислонилась к стене.

Воздух вырвался изо рта облачком пара.

— Холод собачий, – пожаловалась она, зябко передернув плечами. Задетая цепь зачарованного ошейника стукнулась о камень за спиной. — Эй, ты не умерла?

Она прищурилась: в темноте камеры напротив чуть заметно шевельнулась её неразговорчивая компания. За двое суток Лис не удалось толком разглядеть соседку: вторая девушка не высовывалась на видные места, на вопросы предпочитала отмалчиваться, еду демонстративно игнорировала. Иногда до слуха доносился тихий плач – Лис, ругаясь, вертелась на койке и не засыпала, пока Вторая не успокаивалась. В мрачном безмолвии подземелья любой шелест не оставался незамеченным. По углам шуршали крысы, в коридорах временами переговаривались охранники, где-то наверху капала вода. У неё даже получилось уловить скрип затягиваемой в узел ткани. Судя по всему, накладывали повязку.

Неумело, ненадежно, боясь лишний раз надавить на рану. «Из знати», – подумалось Лис в тот момент. Если права, жить Второй осталось всего ничего. С аристократами, в отличие от солдат, не церемонились.

Впрочем… Девушка подалась ближе к полоске оранжевого света. Разве не поразительно: человек из свергнутого высшего общества до сих пор дышит? За последние несколько недель она немало насмотрелась на казни «старой» знати. Их выволакивали на улицы прямо из домов, из карет – словом, отовсюду, где находили, – и без промедлений приводили приговор в действие. Ни суда, ни заточений. А эта преспокойненько заперта рядом с ней.

Она покосилась на лужицу. Вода заледенела, на гладкой поверхности играли блики факела.

— Эй, – снова позвала, влекомая неожиданной идеей, – крови много потеряла? Трясёт от потери крови знатно. Хочешь взять моё одеяло?

Изъеденная молью тряпка оказалась тут же просунута между прутьями. При желании Второй не составит труда достать – расстояние между их «пристанищами» меньше вытянутой руки.

— Я не собираюсь пронзать тебя огненными стрелами, – в подтверждение Лис постучала по металлу ошейника. — Бери.

Надежд на удачу девушка не питала: неважный из неё переговорщик. Не располагая ни даром убеждения, ни обаянием, она полагалась исключительно на природу человека — на его волю выкарабкаться из ситуации, выжить любой ценой. Вторая напугана, ранена, загнана в угол – точно зверёк, оказавшийся в центре пожара.

Тонкие пальцы сжали краешек одеяла. Быстрее, чем способны уловить обычные люди, Лис прижалась грудью к решетке и одним выверенным движением перехватила запястье Второй. Та вскрикнула, дёрнулась обратно – бесполезно. Округлившиеся от страха глаза взирали на девушку.

Лис улыбнулась.

— Нечего переживать, я просто знакомлюсь с сосед…

Она замерла. От тыльной стороны ладони до середины предплечья Второй тянулась выпуклая татуировка. Чёрные линии переплетались в замысловатые знаки – знаки, известные каждому жителю павшей Империи.

— Надо же, какая честь… Ваше Высочество.

========== Глава 2. Офицер без лица ==========

Из-за отсыревшей соломы, которую Лис разложила на койке, холод ощущался вдвое острее. Без одеяла приходилось кутаться в подол платья, задирая его до макушки: ноги всё равно мёрзли – укрывай их или не укрывай. Вот бы кто-нибудь вернул ей плащ! Тёплый, подбитый мехом, с капюшоном – настоящее спасение в непогоду. При аресте не отобрали разве что бельё: кольца сняли, амулеты, стянули обувь, какой-то солдат сунул за пазуху кинжал – под обещание девушки при столкновении вспороть им живот негоднику. Язык тогда еле ворочался: избили со знанием дела – точно залихватские палачи, а не сброд обиженных и нищих. И, главное, действовали как – продуманно! В кольцо арбалетчиков взяли, пистоли наставили – в стремительном развитии событий едва успела осознать, насколько плохи её дела.

Поджидали – по-другому быть не могло. Несмотря на едкие издёвки Малси, она умела быть осторожной – или, сказать точнее, не позволяла себе допускать неосторожность. Не зря старуха Матушка Мэм доверяла ей «тихие» контракты, где пункт «не оставлять следов» подчёркивался красной линией. В подобных ситуациях оплошность влекла два сценария: от исполнителя избавлялись моментально или с незначительной задержкой. Кому нужен «опрокинувшийся» подчинённый? Потому, оказавшись зажатой «законниками», Лис с содроганием решила: её час пробил. Среди представителей профессии излюбленным способом избавляться от неугодных людей считался донос. Информация «неожиданно» попадала на стол к лорду-констеблю – естественно, благодушный аноним считал гражданским долгом намекнуть в письме на совершённые «преступным элементом» деяния. Поднимали старые архивы, опрашивали заранее подкупленных свидетелей – и, о чудо, недостающие детали мозаики становились на места. Поймать – задача нехитрая, особенно если жертва не в курсе объявленной на неё охоты. Что старая власть, что новая – разницы для их бюро никакой. Пообещали народу охранять правопорядок – значит, возьмутся. В противном случае по городу окажутся разбросаны листовки с обличением уже местных констеблей. Не дураки, чтобы не понимать: с Матушкой Мэм шутки плохи. Слухи по окрестностям ходили не одну дюжину лет.