Пожарный СССР. Начало (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 5

В голове все плыло, снова замутило.

— О-о-у… Пустите, меня сейчас вырвет! — простонал я, тут же почувствовав относительную свободу.

К счастью, не стошнило.

Сделал серию глубоких и частых вдохов-выдохов, затем почувствовал, что действительно отпустило. Мельком взглянул на свои руки и вдруг заметил интересный факт. Ранее, на правой ладони, с тыльной стороны, у меня имелась татуировка «Биомеханика». Так вот сейчас на положенном месте ее не было. И кожа на пальцах у меня как будто бы стала моложе.

Более того, я даже чувствовал себя немного иначе. Правда, было смутное ощущение, как после сильного бодуна. Заметил в ощущениях что-то необъяснимое, смутное. Но это чувство медленно растворялось, с каждой минутой становясь все меньше и меньше.

Алкоголем я баловался, признаю. В основном пивом. Но до пьяного визга и необдуманных поступков дело никогда не доходило, свою меру я знал твердо. Всегда включался автопилот, который безошибочно вел меня домой, спать. Вот только на «Дугу» мы полезли абсолютно трезвыми, так что какой к черту бодун?

— Парни… Где этот лазарет? — тихо поинтересовался я, спустя несколько секунд. Не хотелось торчать у всех на виду. Забиться бы в тихое место, чтобы все обдумать и не наломать дров раньше времени. Что-то мне подсказывало, что никакой это не розыгрыш. Слишком много всего странного.

— Темыч, ну ты это… Хватит уже! — отозвался второй солдат. Кажется, его фамилия Павлов. Этот выглядел хмурым, смотрел на меня с каким-то недоумением. — Чего людей пугаешь? Как будто в первый раз в лазарет идешь! Мария Андреевна тебя заждалась, поди…

И вдруг он как-то странно улыбнулся. Неуверенно, загадочно даже. Как в фильмах ужасов.

— Ладно, ладно. Все нормально… — пробормотал я, окончательно убедившись, что голос не мой. — Просто мысли в голове перемешались, наверное и впрямь, хорошо меня током долбануло. Ничего, скоро соберусь! Сколько там было вольт?

— Триста восемьдесят! — хмыкнул Коржов. — А какая разница-то? Забыл, что ли, как в прошлом году Селезнева насмерть поразило? Я же тебе говорил, не лезть туда. Все равно рубильник менять надо целиком, чинить бесполезно. Только сначала шкаф обесточить нужно было. А ты электрик, электрик…

— Ну да. Пожалуй, ты прав.

Мы продолжили путь и вскоре подошли к небольшому одноэтажному зданию, но уже из красного кирпича, при этом еще и небрежно окрашенного чем-то бордовым. Рядом со входом примостились клумбы с едва вылезшими из-под земли цветами, неподалеку начинали цвести ранние абрикосы. Вокруг уже благоухало.

На торцевой части здания видны несколько окон с белыми занавесками, обитая металлом дверь, небольшой порожек с решеткой для чистки обуви. А рядом, прямо на стене, приколочена неброская табличка с надписью «Лазарет». Первым на порожек поднялся тот, что упоминал про Машу. Наверное, это здешняя медсестра или фельдшер. Ну или кто там обычно в лазаретах воинских частей сидит?

— Мария Андреевна! Мы к вам пациента привели! — крикнул он в пустоту небольшого коридора, открыв дверь. Я тут же ощутил запах йода и, кажется касторки. Одновременно заметил, что сослуживцы как-то странно усмехнулись, кинув на меня косой взгляд. Боже, что там за бегемот эта Маша⁈

— А? Что там у вас? — из полумрака коридора послышался молодой голос. Приятный, нужно признать.

Раздался скрип и в проходе появилась заспанная девушка, возрастом примерно лет под тридцать с копейками. Весьма симпатичная, в коротком медицинском халатике, немного выше колен. Темные волосы сзади собраны в хвост перетянутый резинкой, в районе груди болтаются очки на капроновом шнурке. Там же висели несуразные наушники от стетоскопа.

— Коржов? Я не поняла! Что тут делает… Жаров? — удивленно пробормотала она, на мгновение, впившись в меня глазами, затем перевела взгляд на одного из сопровождающих. — Павлов? Рассказывайте, что за шутки?

— Да это… Мария Андреевна… Артему правда помощь нужна! Нам ротный сказал старый склад вычистить перед дембелем. Ну а там темно, грязно было. Артем полез в электрический шкаф, но там рубильник рассыпался от старости, вот его током и ударило. Он минуту без сознания был, а потом очухался. Плохо ему, пока шли, шатало всю дорогу.

— Так! — медичка, видимо оценив мой внешний вид, тут же надвинула на себя деловой тон. — Заходи, в процедурную! Снимай китель!

Парни хотели помочь подняться, но я отказался.

— Да я и сам могу… — а сам, при этом, невольно обратил внимание, что Мария Андреевна очень даже ничего.

— Живее! — повысила голос медичка.

Я поднялся по ступенькам, прошел вперед по коридору, свернул направо. Сопровождающие остались на входе.

Здесь и разместилась процедурная, сразу справа у стены стояла кушетка, со слежавшейся подушкой. Видимо здесь медичку и разбудили. Вон, кружка с чаем стоит на столике. Рядом стоял двухъярусный шкаф со стеклянными дверцами, а внутри различались какие-то колбочки, баночки. На подоконнике примостилось небольшое радио, из динамика которого тихо, но бодро пел Юрий Антонов, про крышу дома моего.

В воздухе пахло чем-то приятным, цветочным. И еще йодом.

Кстати, пока мы сюда шли, я обратил внимание, что на улице было не очень-то и тепло. Совсем не так, как в зоне отчуждения. Не может быть в июле такой погоды, да и листья на деревьях еще толком не выросли. Больше на конец апреля — начало мая похоже. Ну что за ерунда? Еще одна странность?

Если бегло подвести черту, то получалось, что я очнулся непонятно где, в совершенно незнакомом месте. Вокруг, определенно какая-то воинская часть, много солдат. Было отчетливое ощущение, что тело как будто бы не мое, хотя я не понимаю, как такое вообще может быть. Но уже несколько моментов наводили на эту мысль. Еще эти стенды, советский флаг. А теперь, до кучи, еще и время года не соответствовало! Какого хрена, а?

Было и страшно и любопытно одновременно. Главный вопрос, на который я хотел найти ответ — как это получилось? И что теперь делать? Может, это глюк? Или сон?

Решительно похлопал себя по щекам, но пробуждения не последовало. Да и лучше мне тоже не стало. Зато удивило медичку.

— Жаров! У тебя все в порядке? Что это сейчас было? — Маша потрогала мой лоб, зачем-то хмыкнула. Заметил, что у нее горячие ладони. — Где болит?

— Самочувствие странное. Вроде ничего не болит, но мысли путаются! — пробормотал я, прислушиваясь к внутренним ощущениям. Затем спросил прямо в лоб, рассчитывая на быстрый ответ. — А какой сейчас год?

— Очень смешно! — сдвинула брови медичка, распутывая шланг стетоскопа. — Тот же, что и вчера. Тысяча девятьсот восемьдесят третий.

— А-э… — я слегка опешил. — А месяц?

— О, господи! Апрель! Двадцать третье апреля, тысяча девятьсот восемьдесят третьего года! Десять минут первого! — выдохнула она, взглянув на часы под потолком. — Жаров! Садись на кушетку! И сними, наконец, китель!

У меня вырвался нервный смешок. Само собой, не из-за кителя, а из-за озвученной даты. Обратил внимание, что на подоконнике с кактусами, лежит журнал «Огонек». Вытянув шею, разглядел дату. Там значился апрель восемьдесят третьего года.

Я с трудом сглотнул! Какого хрена⁈

Аж вздрогнул от осознания этого. Тряхнул головой, прогоняя наваждение.

— Чего дергаешься? — она проследила мой взгляд. — Сдался тебе этот журнал⁈ Сиди спокойно!

Мария Андреевна чуть склонилась надо мной, отчего ее грудь оказалась напротив моих глаз. Почувствовал запах легкого парфюма.

— Так! Откуда на голове шишка?

— Даже не знаю… — сглотнув, сиплым голосом произнес я. — Может при падении обо что-то твердое ударился?

Некоторое время так и стояли. Он нее пахло чем-то еще, но я никак не мог понять чем именно. Да и честно говоря, хоть она и была весьма привлекательной, мне сейчас как-то не до этого. Только вот стояла она слишком близко, и это меня насторожило. Но вида я не подал. Снял китель, затем майку.

— Тошнота, головокружение есть? — она тут же приложила холодный кругляш головки. Перемещая его влево-вправо, принялась слушать. Ее инструмент, как и все в кабинете, выглядело каким-то устаревшим, явно не современным.