СССР: вернуться в детство 5 - Войлошников Владимир - Страница 13

Нам не товарищи. День тот же: суббота, 4 июля, 18.30 по времени Калифорнии.

— Сэр, группа не вышла на связь. Все попытки связаться ничего не дали.

— Машина⁈

— Сигнал отслеживаем. Похоже, они заметно отклонились от маршрута.

— Ясно. С любой информацией сразу ко мне! Идите.

Хлопнула дверь.

— Но как же… — глаза профессора за толстенными линзами казались огромными, словно прилипшими к очкам, — как же объект?..

Лицо полковника сделалось жёстким и отстранённым:

— Господин профессор, я прошу вас пока пройти в вашу лабораторию, до выяснения всех обстоятельств. Как только будут получены положительные известия, я вас вызову.

— Но…

— Идите, профессор.

МАШИНУ НАДО БРОСИТЬ

Вовка. В поисках нужной трассы.

Через некоторое время стало ясно, что я таки приближаюсь к большому городу. Вот и указатель мелькнул. Ну, натурально, Сакраменто! Периодически попадались знаки ограничения скорости. В милях, конечно же. Это было бы неудобно для пересчёта, если бы разметка спидометра у машины не была тоже в милях.

Двигаясь по принципу «свернуть на более крупную трассу» я, наконец, увидел один из запомненных мной номеров! Скоростное многополосное шоссе шло прямо через город. Странно. Да и пофиг. Я вырулил на West Side Freeway и помчал на северо-запад.

Периодически по бокам дороги появлялись съезды, рядом со многими — магазинчики или забегаловки, иногда нечто вроде городков или посёлочков. В местечке под названием Dunnigan (Данниган, надо полагать?) я понял, что пора остановиться. Руки начали натурально дрожать, пробирал озноб.

Я съехал на парковку, на которой виднелось несколько больших фур, свалил в рюкзак весь запасной арсенал, карты, оставшуюся бутылку газировки и полпачки хлеба.

В придорожной кафешке народу было немного. К моей досаде, линии самообслуживания тут не было, и пришлось снова разыгрывать пантомиму с тыканьем пальцами в блюда. Только на сей раз со зрителями. Оплата сразу, как в «Мак-Дональдсе».

Жратва оказалась более-менее, а кофе — говно. Ну, хоть горячий. Руки, вроде, перестали трястись, но за руль я не торопился. Да я вообще не хотел возвращаться в ту машину. Такой червячок сомнения, ага.

Рискнуть?

Я подошёл к столику, за которым сидело трое мужиков, немедленно на меня уставившихся. Выложил дорожную карту и потыкал пальцем в кружок повыше города Сиэтл, почти на границе с Канадой, а потом, со всей доступной мне изобретательностью спросил (жестами!), не подкинет ли кто меня дотуда, присовокупив для убедительности на обратной стороне счёта: «my home, my mom»*.

*«мой дом, моя мама»

Мужики переглянулись и двое сразу замотали головами, начали тыкать в карту, мол — не, не смогут, едут на юг. Третий почесал в затылке и махнул рукой: так и быть. Вроде как он до Ванкувера фуру гонит, подкинет. Подозреваю, мужик больше бы обрадовался говорящему попутчику, за разговором время в дороге скоротать, но тут уж, извините.

Грузовик выглядел монструозно, но внутри кабины не было ничего кроме двух стандартных кресел и спального места за ними, отделённого занавеской, натянутой на верёвочке. Ни холодильника, ни туалета, ни раковины, ни даже кулера. Восьмидесятые! Зато лежанок было даже две: нижняя, стационарная и верхняя, откидывающаяся по типу верхних полок в поездах. Я показал пальцем на верхнюю, и водитель кивнул, бормоча что-то ободряющее. Залазь, короче, будь как дома.

Меня снова потряхивало мелкой дрожью. Да и боялся я проколоться на какой-нибудь фигне, так что забрался наверх сразу, задёрнулся шторкой, задвинул рюкзак поглубже в угол, обмотав на всякий случай лямками запястье. Бубнило и пело радио, но мне было глубоко наплевать. После нервов меня всегда рубит страшно.

07. ЛИНИИ

РАЗМЫШЛИЗМЫ

Олька. Психушка. Детское отделение №2. Воскресенье, 5 июля. В Иркутске 11:10.

Время я увидела над столом сестринского поста. Про воскресенье узнала из ворчания нянечки. Да я прям шпион! А если кроме шуток, здорово я в отрубе провалялась, что скажешь.

Я даже не знаю, хорошо это, что меня перевели в более «благополучное» отделение, или плохо. Там хоть все лежали или по кроватям сидели. А тут… Вокруг бродили странные дети. Кажется, тоже только девочки, хотя не поручусь. Некоторые бритые почти под ноль, худые, не разберёшь. Кое-кто останавливался возле нового объекта — меня — рассматривал с недалёким интересом, запихав от наплыва сосредоточенности пальцы в рот. Из дальнего угла подошла девочка, ахнула:

— Ай-яй-яй! Как же ты замарала тапочки! Придётся тебе их стирать! Придёт мама, заругает. Нельзя по грязи ходить!

Штырит девочку, крандец. А вот это, если грязь видишь, где её нет — тоже галюцинации? Шизофрения или как? Никогда особо психиатрией не увлекалась…

— Тонька! — прикрикнула дежурная санитарка, и девчонка (видимо, она и была Тонька) тут же бросила меня и вернулась в свой уголок, уселась на кровать. Хватило её ненадолго. Минут пять — и она снова кому-то выговаривала за грязные тапочки. Но меня это уже волновало мало. Я раздумывала о превратностях судьбы, и моя постхимическая меланхолия становилась всё более чёрной.

Кто такие были эти мужики, которые помогали психиатрине меня сюда упаковать? Нет, понятно, что какие-то спецслужбисты. Какие? Почему вдруг? Внутренние игрища? Или шпионские? На чужую разведку работают? На наших из какой-то внутренней противостоящей группировки? На диссидентов типа продажного Солжа? На чёрных предпринимателей? Тупо на бандитов?

Я поёжилась. Не хотелось бы мне, чтоб меня тут где-нибудь по-тихой придушили. Скорей бы уж Вовка вернулся со своих высокопоставленных бесед…

КОМУ ВЫГОДНО?

Нам не товарищи. Суббота, 4 июля, около 20.00 по времени Калифорнии

— Господин полковник, сэр, получены новости по авто.

— Докладывайте.

— Машина брошена на стоянке у Даннигана, на Вестсайдском шоссе. В салоне обнаружены следы стрельбы и замытой крови. Поиск группы и объекта продолжается.

Он выпроводил секретаря и пустым взглядом уставился в стол.

Кто?

Кто-то знал, что особо ценный объект будет транспортироваться фургоном, замаскированным под скорую, и каким-то образом (вопреки строжайшим инструкциям!) вынудил её остановиться. Не так уж много людей было в курсе операции. Кто из них сливает? И кому?

Советам? Тогда почему коммунисты вообще дали пацану покинуть пределы страны?

«Друзьям»? Моссад вряд ли рискнёт переть против хозяина. А вот МИ-6… те могут. По-дружески.

Или похищение организовал кто-то из группы?

Кто?

И кому можно продать пацана из будущего?

Да кому угодно, на самом деле. Кому угодно, у кого достаточно денег за это заплатить, хотя бы мексиканским картелям…

ВОТ ЭТО НИ ХРЕНА СЕБЕ!

Олька, 5 июля, 13.00. К сожалению, всё та же психушка.

Всё утро я бродила туда-сюда по унылому коридору второго отделения и размышляла на тему: как тут всё тоскливо. Видимо, это из тех соображений, чтобы детишек ничто случайно не возбудило. Они и так вон…

Неожиданно весёлые голоса перебили ход моих мыслей. У дверей сестринской стояла санитарка и разговаривала с кем-то внутри. Суть беседы состояла в том, что в больнице появились сразу три новых санитара. Симпатичные мужики, только неразговорчивые. Двое внизу дежурят, а один почему-то на этом этаже, да не внутри отделения, а за дверями, чего там смотреть-то…

Я покрутилась вокруг, но ничего более содержательного не услышала. Да, в принципе, чего там слышать. Усиленно караулят, значицца. Переживают, как бы я лыжи не смазала. Я же прям ух какая шпионка.

Потом прошёл обед (три вида пресной баланды), и теперь я сильно рассчитывала, что Вова вернётся из Москвы раньше, чем я двину кони на местных харчах. Переживать приходилось лёжа, потому как — тихий час, а кто против — тому таблеточку. Я была против таблеточек, поэтому лежала тихо.