Спасибо за ночь - Гетта Юлия - Страница 3

А вот запись к гинекологу я почему-то откладывала.

После предательства бывшего жениха я настолько разочаровалась в мужчинах, да и в людях в целом, что мысли о семье засунула в очень дальний ящик. Потому что обман самых близких людей меня буквально поломал. И пускай внешне я никак этого не показывала, но во мне отмерла какая-то часть меня, что безоговорочно верила людям. Принимала каждое слово за чистую монету. Ведь раньше никто меня не обманывал. По крайней мере так крупно.

Так странно осознавать, что мужчина может горячо признаваться в любви, строить совместные планы, придумывать имена будущим детям, а свободной рукой строчить похабные СМС-сообщения любовнице. Да не просто какой-то условной мадам Икс, найденной на стороне. На работе. В фитнес-клубе.

Нет. Серёженька оказался ленив и так далеко решил не ходить.

А подруга?

Зажмурилась, надеясь, что болезненное воспоминание сотрётся.

– Маруська, опять глаза на мокром месте! – раздалось над ухом.

Смахнула предательскую слезинку, накатившуюся на ресницы.

– Всё-то ты замечаешь, Надюха, – ухмыляюсь, накидывая на лицо привычную маску неунывающей Маруси.

– Стрелец просил напомнить, что скоро придёт какая-то важная шишка по твою душу, Шишкина, – каламбурит коллега.

Морщусь.

– Знаю. Пойду подышу воздухом. – Дую на выбившуюся из-под сетки прядь волос.

Стянула её, зная, что в ближайшее время не придётся готовить. И вышла на задний двор ради минутной передышки. Мысль о том, что скоро увижу бывшего, вызывала отвращение.

Или это токсикоз подступает так рано? От кого меня больше тошнит? От Стрельца, потому что беременна от него, или от бывшего? Потому что парнокопытное и вызывает отвращение.

Ушла подальше во двор и набрала номер школьной подруги.

– Ладусь, – тяну гласные, не зная, как признаться, что, возможно, залетела от первого встречного, – мне, похоже, нужен хороший гинеколог. Не знаешь такого? А то моя в декрет ушла.

– Оля-ля, – раздаётся на том конце восторженное, – только не говори, что это от твоего козла!

– Не говорю, – неоднозначно отвечаю. – Скинь номерок, будь добра. У меня задержка, но это может быть от нервов. Да вот тест дал положительный результат. Хочу перепроверить.

– Конечно. Сейчас напишу в вотсап, только ты мне потом сразу отпишись, что тебе моя скажет.

Кладу трубку, разворачиваясь обратно в сторону заднего входа. И тут же натыкаюсь на взбешённые глаза бывшего.

– Ты беременна? От меня? – хлопает своими длинными, как у коровы, ресницами с острыми концами. И как я раньше не замечала этот совершенно девичий изгиб?

– Пряников, не твоё дело.

Обхожу его стороной, на всякий случай прикидывая, не может ли это быть его ребёнок. Но, слава богу, нет. Уж лучше от первого встречного! Мысль о том, что малыш меня может на ближайшие восемнадцать лет связать с Пряниковым, пугала.

– Маша, ты же знаешь, что я только тебя люблю, – останавливает меня за руку, разворачивая к себе и смотря преданным взглядом щенка лабрадора.

– Себя ты любишь, иначе бы не портил мне жизнь на новой работе.

Рассматриваю его в свете солнечного дня и пережитых из-за него страданий.

И чего я так убивалась по нему? Белугой выла.

Или не по нему горевала, а по потерянным надеждам? По мечтам, которые холила и лелеяла. О семье, о доме, полном детворы. О том, как вместе заведём домашних животных.

– Зачем тебе эта работа? Я нормально зарабатываю. Я тебя всем могу обеспечить. А потом, мы же хотели открыть свою кондитерскую. Ты забыла? Зачем тебе работать на чужого человека? Впахивать с утра до вечера?

Льёт горький мёд в уши. Раньше мы действительно планировали нечто подобное.

Но это так, мечты, имеющие мало общего с реальностью.

Потому что для их воплощения нужны деньги. А мы оба скорее люди творческие. Нежели хваткие.

Да и в последний момент Пряников уговорил меня купить вместе с ним квартиру. Куда я и вложила все свои накопления.

– Серёж, мне некогда, у меня в два часа встреча с каким-то козлом, который обидел мой Эстерхази. Мне пора, – всё же вырвалась из его липких, паучих пальцев, ощущая, как гулко в груди колотится сердце.

Добралась до комнаты для персонала, чтобы хотя бы ненадолго передохнуть после этой дурацкой встречи.

Из зеркала на меня смотрели дикие, уставшие глаза загнанного в угол человека. И мне совершенно не нравилось это состояние.

Поправила рабочий костюм. И вышла в зал, чтобы проследить, как официант забирает мой Эстерхази с витрины.

Пряников сидел за красивым столом у окна с видом на оживлённую улицу. Выглядел нервозно.

А я ощутила на себе чужой взгляд и, влекомая этим чувством, посмотрела в ту сторону.

Стрелец.

Сердце пропустило удар. И замерло. А я забыла, как дышать.

Вечность бы так стояла, да мимо прошла официантка с десертом и развеяла морок.

Отвела взгляд, смутившись.

И чего это он на меня так пялится? Узнал?

Нет. Не похоже.

– Мария, добрый день, – раздаётся бархатный голос моего шефа. – Знакомьтесь, это Сергей Пряников. Ресторанный критик.

Пробую изобразить подобие улыбки.

– Честно говоря, Георгий Александрович, не ожидал, что в ваших ресторанах работают такие ужасные повара. Десерт по вкусу – смесь маргарина и ореховой стружки, – брезгливо заявляет бывший, – и я непременно так и напишу в своём обзоре.

Эмоций у Стрельца не больше, чем у бетонной плиты. Понять по его лицу, уволит ли он меня за нелестный отзыв Пряникова или просто сделает выговор, невозможно.

Только вот мне надо по кредитам платить и за съемное жилье. Потерять эту работу совсем не хочется. А сообщать ему о беременности, лишь бы он не внес в мою трудовую запись о несоответствии… как-то низко. Нет. Опускаться на социальное дно и лежать там рядом с содержанками я пока не готова.

– Может, вы сами попробуете мой десерт? – с надеждой предлагаю шефу.

Пряников стоит рядом, словно в ожидании, когда меня с позором вышвырнут из ресторана за шкирку. Чтобы он потом мог меня за эту шкирку подхватить и уволочь в купленную на мои деньги квартиру.

Стрелец моргает. И как-то странно смотрит на меня. Будто я брякнула что-то не то.

– Я не ем сладкое, Шишкина, – так холодно сообщает мне, что я ёжусь.

Возникает ощущение, будто мысленно шеф уже ставит печать в моей трудовой и прощается. Он – со мной. А я – со своей карьерой. Быть уволенной в моём случае – всё равно что получить волчий билет.

– В следующем номере «Ресторанного вестника» выйдет статья, посвящённая ресторану «Рассвет». Рейтинг вашего заведения может быть понижен, – важно сообщает Пряников, подмигивает мне и скрывается за стеклянными дверями.

Вот же говнюк.

– И как вы будете отбеливать свою репутацию, Шишкина? – раздаётся над самым ухом, пока я задумчиво смотрела вслед Пряникову и фантазировала, как тот умирает мучительной смертью от отравления магазинным «Эстерхази».

– А вы блюдёте фигуру? – перевожу разговор, сузив взгляд и медленно пройдясь им по телу Стрельца.

Возможно, из уст шефа-кондитера мой вопрос звучит сомнительно. Но этот мужчина всё же отец моего будущего ребёнка, и я вправе знать о нём хоть что-то.

– А вы считаете, стоит? – уточняет Стрелец, изламывая бровь. С некоторой долей оскорблённости.

О нет, я точно помню, как считала его кубики на прессе. И кажется, даже сбилась со счёта.

– Думаю, кусочек десерта вашу фигуру бы не испортил, – важно заключаю.

– Но вам это не поможет, Шишкина. Если эта статья выйдет, я буду вынужден расстаться с вами, – произносит он слова, которых я боялась больше всего. – Пока ваши полномочия как шефа-кондитера приостанавливаю. Со следующей недели я приглашу на ваше место другого человека. Она проведёт ревизию вашей работы. И научит готовить Эстерхази, при необходимости.

Казалось бы, я ожидала чего угодно. Но только не такого. Меня словно в живот кулаком со всей силы ударили. От услышанных слов, от обиды и унижения у меня начинают гореть щеки и уши.