Далекие странники (СИ) - "Priest P大" - Страница 62

Однако Чжан Чэнлину казалось, что порог у двери, к которой его подвёл Чжоу-шифу, немного выше обычного. Примерно на высоту горной вершины. Продираясь сквозь густой туман неочевидных смыслов и облака запутанных формулировок, мозг мальчишки превращался в комок липкой каши. Закатив глаза к небу, Чжан Чэнлин с бесконечными запинками зубрил мудрёные строки. В конце концов Чжоу Цзышу не сдержался и дал ему подзатыльник, не в силах и дальше любоваться глупым видом горе-ученика.

— Ты рифмы повторяешь или дух испускаешь?!

Чжан Чэнлин понимал, что он не семи пядей во лбу, поэтому не посмел перечить наставнику, но посмотрел в ответ полными отчаяния глазами.

— Что такое? — осведомился Чжоу Цзышу.

— Шифу, я не понимаю.

Чжоу Цзышу сделал глубокий вдох — раз уж его звали  «шифу», стоило проявить снисхождение. Следуя этой логике, он с усилием скрыл досаду и спокойно, с завидным, как ему виделось, терпением, уточнил:

— Что именно ты не понял?

Чжан Чэнлин робко посмотрел в ответ, а потом потупился и сокрушённо пробормотал:

— Всё…

Чжоу Цзышу молча отвёл взгляд, стоически сдерживаясь, но в конце концов не вытерпел и гаркнул:

— Малой, эта штуковина у тебя на плечах — голова или ночной горшок?!

До этого момента Вэнь Кэсин наслаждался сценой со стороны, но тут решил вмешаться и уладить конфликт, взяв на себя роль доброго отца в противовес суровой матери. Чрезвычайно довольный собой и воодушевлённый свежей идеей, он весело обратился к Чжоу Цзышу:

— Ну хватит, право дело! Даже самый способный ребёнок отупеет от твоих нотаций. У тебя вообще есть опыт обучения детей?

— Есть, и немалый, — резко отрезал Чжоу Цзышу. — Я в одиночку обучил своего шиди.^[242]

Вэнь Кэсин удивлённо округлил глаза:

— Что же ты делал, когда твой шиди не мог запомнить текст, или не понимал его суть, или путал последовательность движений?

Столько воды утекло с тех пор… Чжоу Цзышу свёл брови к переносице, восстанавливая в памяти события давно минувших дней.

— Я заставлял его переписать правила из «Основ практики ци» нашей школы триста раз, — ответ прозвучал спустя некоторое время. — Если он ошибался в последовательности боевых стоек, я назначал дополнительные тренировки. Если он продолжал путаться, то практиковался вместо ужина. Если он даже и тогда не мог усвоить урок, значит оставался без сна. Я приказывал запереть на ночь покои шиди и велел ему упражняться в снегу до тех пор, пока он самостоятельно не усвоит урок.

Чжан Чэнлин и Вэнь Кэсин содрогнулись от представленной картины. Последний немного помолчал и тяжко вздохнул:

— Твоему шиди… очень повезло, что он выжил после подобного обучения!

Чжоу Цзышу застыл.

— Не очень-то ему повезло, он давно мёртв.

Оба спутника уставились на него в упор, но болезненная желтоватая маска Чжоу Цзышу не выдавала никаких чувств. Грубовато потрепав Чжан Чэнлина по голове, его шифу прибавил чуть севшим голосом:

— Прояви усердие. Ты должен уметь постоять за себя, если хочешь выжить.

Сразу после этих слов он бесцеремонно спихнул ученика на попечение Вэнь Кэсина.

— Я ухожу повидаться со старым другом. Присмотри за мальцом, — вскользь распорядился Чжоу Цзышу, прежде чем раствориться в толпе.

Чжан Чэнлин и Вэнь Кэсин недоуменно воззрились друг на друга. После внезапного перерыва в разговоре Вэнь Кэсин проникновенно обратился к мальчику:

— Знаешь, твой шифу совершенно прав — тебе нужно усердно заниматься... Ай, забудь об этом! Давай немного отвлечёмся, пока его нет, ладно? Я доскажу тебе историю Красного Мальчика.

Юный лентяй мгновенно просиял, и Вэнь Кэсин направился к ближайшей таверне, на ходу продолжая сказку:

— Итак, как он мог справиться с полчищем демонов-предателей? Красный Мальчик долго ломал голову, перебирая множество идей, пока в конце концов не нашёл решение. Всё, что ему требовалось — одно волшебное средство…

Пока первый сочинял небылицы, а второй внимал им, восторженно развесив уши, прогулка казалась обоим на удивление приятной. Они почти достигли дверей таверны, когда позади громом среди ясного неба раздался женский голос:

— Господи-и-ин! Господин, наконец-то я вас нашла!

Вэнь Кэсин и Чжан Чэнлин замерли, оглянулись и увидели, как к ним на всех парáх несётся Гу Сян. Что странно, за ней хвостиком следовал Цао Вэйнин.

Вэнь Кэсин был удивлён тем, что эти двое оказались вместе, но прежде, чем он успел открыть рот и задать вопрос, Гу Сян разразилась безудержным словесным потоком, напоминавшим стук сыплющейся на пол чечевицы.

— Господин! После того как вы исчезли прошлой ночью, я вас всюду искала, но не могла сыскать! К счастью, я наткнулась на Цао-дагэ,^[243] и он мне объяснил, что вы с Чжоу Сюем сбежали, прихватив вот этого мальчишку. Цао-дагэ тут же вызвался пойти со мной и помочь с поисками.

Цао Вэйнин робко возразил с наиглупейшей улыбкой:

—Нет-нет, госпожа! Это вы оказали мне честь, позволив сопровождать вас. Жаль, что я не мог сделать больше...

Гу Сян оставила без внимания его любезности и продолжила тараторить:

— Господин, Цао-дагэ не только благороден, но и прекрасно образован! Вы только послушайте, как он стихи читает…

Вэнь Кэсин сделал вид, что не знает этих двоих, и потащил Чжан Чэнлина в таверну.

Примечание к части

∾ Хозяин Долины призраков — в оригинале «鬼主 (guǐzhǔ)» — владыка/ повелитель призраков.

∾ Пурпурный Призрак — Цзы Ша (紫煞 — Zǐ Shā) — демоны/ злобные духи; по фэн-шую — тёмная, вредоносная энергия.

∾ Наньцзян — 南疆, досл. южные рубежи, южное пограничье.

∾ Северная пустыня — 北漠, геогр. Великая пустыня, пустыня Гоби; досл. «северная пустыня».

∾ «Сейчас я всего лишь неприметная сорная трава» — 草民 (травяные корни) в значении «простолюдин». Отсылка к стихотворению Ли Бо «Перед отъездом в столицу прощаюсь в Наньлине с сыном».

∾ Шиди — 师弟, младший брат по школе.

∾ (Цао)-дагэ — старший брат (大哥) — вежливое и, для девушки, лестное обращение к молодому мужчине примерно того же возраста.

Том 2. Глава 34. Искушение

Когда Чжоу Цзышу вновь переступил порог меняльной лавки, его вышел поприветствовать человек, которого он в прошлый раз там не застал. Этот мужчина обладал плотным телосложением и приятной наружностью; его доброжелательное лицо с тонкими бровями, узкими глазами и пухлым носом немного походило на пышную маньтоу,^[244] только вынутую из пара. Приказчик, почтительно склонившись, следовал в двух шагах позади.

Приблизившись к Чжоу Цзышу, владелец меняльных лавок на мгновение замер, а затем осторожно спросил:

— Вы… Чжоу-гунцзы?^[245]

— Пинъань, ты меня уже не узнаёшь? — рассмеялся тот.

Сун Пинъань, по слухам, когда-то служил управляющим в поместье принца Наньнина. После «смерти» господина Пинъань на небольшие сбережения начал собственное дело. За несколько лет его скромная меняльная лавка превратилась в прибыльное предприятие. Конторы открылись по всей стране, а их глава стал неуловим, круглый год путешествуя от одной до другой. Клиенты Сун Пинъаня знали его как проницательного и отзывчивого человека. Отзывчивость — редкое качество в профессии — обеспечила ему отличную репутацию и процветание.

Заметно взволнованный визитом гостя, Сун Пинъань велел приказчику закрыться пораньше и отпустить работников, а затем предложил Чжоу Цзышу сесть.

— Этот покорный слуга был в районе Янчжоу, когда получил весть о вас, и тотчас поспешил сюда. Надеюсь, подчинённые оказали вам достойный приём? Мой господин все эти годы вас вспоминает! — Сун Пинъань понизил голос, прежде чем продолжить свою речь: — Позвольте выразить глубокую признательность за то, что скрыли побег моего господина из столицы! Мы наслаждаемся мирными годами исключительно по вашей милости.

Чжоу Цзышу с улыбкой отпил чай.

— Прошу, не стоит благодарности, я не приложил особых усилий. Как поживает Седьмой Лорд? Всё хорошо, я надеюсь? — поинтересовался он вслух, а про себя подумал: «Исчезновение твоего господина было единственным способом обрести покой! Удрал бы он раньше, раньше бы и мирные годы наступили».