Далекие странники (СИ) - "Priest P大" - Страница 55

— Я сердился на запреты и ненавидел родителей. Отец объяснял, что лень в юности приносит печаль в старости — если ждать, пока вырасту, слишком поздно будет учиться кунг-фу. Я же думал, что если ждать, пока вырасту, воровать куриные яйца и играть в шарики тоже будет слишком поздно!

Вэнь Кэсин замолчал, а потом снова тихо повторил «слишком поздно», словно хотел распробовать на вкус горечь этих слов. Затем он оплёл руками шею Чжоу Цзышу и вцепился в него так крепко, будто по-прежнему оставался наивным расстроенным ребёнком.

Чжоу Цзышу вздохнул. Слова «слишком поздно» не раз рассыпались едким пеплом на его собственных губах, превратившись в скорбный девиз всей жизни.

Вэнь Кэсин наконец отстранился и спросил:

— Значит, твои раны неизлечимы?

Чжоу Цзышу улыбнулся собственному безнадёжному положению и устало кивнул.

Чуть помолчав, Вэнь Кэсин задал следующий вопрос:

— Сколько времени у тебя… осталось?

— Года два-три, — легко подсчитал Чжоу Цзышу.

Вэнь Кэсин внезапно расхохотался, и Чжоу Цзышу стало не по себе от этого смеха.

— Ты в порядке? — встревожился он.

Вэнь Кэсин потряс головой и отступил на шаг. А потом ещё на один.

— Всю жизнь! Пока я был мал и хотел играть, мне не разрешали. Когда я подрос и захотел узнать больше, сидеть со мной над книгами и обучать кунг-фу было уже некому. Вот скажи, можно ли быть более… несвоевременным? К счастью…

Улыбка Вэнь Кэсина резко погасла. А потом он развернулся и ушёл, оставив совершенно растерянного Чжоу Цзышу посреди перекрёстка.

«К счастью, я не успел влюбиться в тебя по-настоящему».

Осень приходит с проливными дождями,Зонтичное дерево умирает от старости,Ночной холод пробрался под тонкое одеяло.Упущенные шансы, растрата жизни впустую…Всё это сводится к единственной мысли:«Я жалею, что встретил тебя слишком поздно».^[201]

Примечание к части

∾ «Когда верхняя балка кривая, то и нижние гнутся (上梁不正下梁歪) — идиома в значении: «Пороки передаются от отца (или наставника) к сыну (или ученику)».

∾ «白首如新、倾盖如故» — идиома в значении: «Одни люди остаются чужими до старости, другие становятся близкими с первой встречи».

∾ Нэйгун — дословно «внутренняя работа», искусство совершенствования способностей человека. Использует медитации, физические и дыхательные упражнения.

∾ «Время твоего расцвета прошло…» — дословно: «хризантема, которая опадёт завтра» (明日黄花), отсылка к стихотворению Су Ши «Песня южной страны. Губернатору Сюй в День восхождения на гору», фраза означает (в уничижительном смысле) нечто устаревшее, вышедшее из моды.

∾ «Издеваться над лысым перед монахом» (当着和尚骂秃驴) — выражение описывает откровенную грубость человека.

∾ «Я жалею, что встретил тебя слишком поздно» (相见恨晚) — идиома, означающая «при встрече ненавижу опоздание».

Том 2. Глава 30. Дождливая ночь

Раскрыв один зонт и прижав другой к груди, Гу Сян вышла за ворота. Расшитые туфельки скользили по мокрой брусчатке, забрызгивая подол юбки. Когда резкий порыв холодного ветра пробрал девушку до костей, она почувствовала себя самым преданным и самоотверженным человеком в мире.

Подняв взгляд, Гу Сян всмотрелась в пелену дождя и различила одинокий силуэт мужчины, бредущего со склонённой головой.

Одежда Вэнь Кэсина находилась в полнейшем беспорядке, ткань промокла до нитки и прилипла к телу, но, судя по отрешённому лицу, ему не было дела до собственного потрёпанного вида.

— Господин! — позвала Гу Сян и бросилась на помощь.

Вэнь Кэсин не обернулся на оклик, но остановился, дав возможность нагнать себя. Гу Сян подбежала, протянула второй зонт и подумала, что борьба с ненастьем того не стоила. Зная своего господина, по одному взгляду она определила, что тот предавался непристойным занятиям в неприличном заведении. Поджав губы, Гу Сян несколько неодобрительно поинтересовалась:

— Господин, вы ходили развлекаться?

Вэнь Кэсин открыл зонт, сделал несколько шагов и тихо ответил:

— Сражаться.

— В постели? — рефлекторно ляпнула Гу Сян.

Вэнь Кэсин обернулся и впился в неё взглядом. Гу Сян с притворным укором пошлёпала себя по губам:

— Ах, глупый, глупый рот, зачем ты сказал правду? Ох, болтливый язык! Как вы смеете утверждать, будто солнце встаёт на востоке, даже если видели это бессчётное количество раз…

— А-Сян! — Вэнь Кэсин резко оборвал шутку, не разделив веселья.

Гу Сян моргнула. Дождь превратился в ливень, из-за потоков воды она плохо различала выражение лица Вэнь Кэсина. Тот надолго замолчал, а затем опустил глаза и еле слышно проронил:

— Он сказал… Он умирает…

— Что? — непонимающе вытаращилась Гу Сян. — Кто умирает?

— Чжоу Сюй.

Вэнь Кэсин прервался, либо давая себе возможность совладать с эмоциями, либо ожидая, когда Гу Сян осознает услышанное. А затем зашагал вперёд и продолжил обыденным тоном:

— Я знал, что он нездоров, но не думал, что проблема серьёзная. Он так резво прыгал, будто это сущий пустяк! А сегодня выяснилось, что его травмы неизлечимы, и жить ему осталось всего ничего. Услышав это, я убедился в том, кто он такой… Ха! Догадайся я с самого начала, ни за что не увязался бы за ним!

Гу Сян широко распахнула глаза. Казалось, ей было трудно осмыслить новости. После долгого молчания она спросила, запинаясь:

— Вы про Ч-чжоу Сюя?

— Да, — почти шёпотом подтвердил Вэнь Кэсин. — У меня мелькало подозрение, что он из Тяньчуана, но я отмёл этот вариант как невозможный. Тяньчуан нельзя покинуть, не получив гвозди «семи отверстий на три осени»! Это наказание лишает боевых навыков и всех шести чувств. Человек становится пустоголовым калекой, который хранит секреты лучше мертвеца. Наблюдая за Чжоу Сюем, я был уверен — вбив в себя все гвозди, невозможно двигаться так свободно… Сегодня кое-кто помог мне понять, что Чжоу Сюй использовал особый метод, ослабляющий действие гвоздей. Однако он всё равно умрёт в ближайшие два-три года.

Ошеломлённая Гу Сян слушала, едва осмеливаясь дышать.

— Господин… Откуда вы столько знаете?

— Я? —странно усмехнулся Вэнь Кэсин. — Дожил бы я до сегодняшнего дня, если бы не знал больше, чем следует?

Гу Сян немного помялась и неуверенно продолжила:

— Значит ли это… что Чжоу Сюй, он…

— Однажды я видел человека, покинувшего Тяньчуан, — голос Вэнь Кэсина дрогнул. — Никому раньше не удавалось избежать превращения в живого мертвеца после вбивания седьмого гвоздя. Но Чжоу Сюй стал исключением. Полагаю, он был по меньшей мере вторым человеком в Тяньчуане, а то и первым…

— Если он был главным, с какой стати ему беж… — Гу Сян поглядела на своего господина и осеклась на полуслове, осенённая внезапной догадкой.

Вэнь Кэсин пошёл быстрее, будто хотел оставить что-то как можно дальше позади. Миниатюрная Гу Сян поспевала за ним только вприпрыжку. Видя, что её хозяин всё больше ускоряет шаг, девушка осторожно нарушила молчание:

— Господин, вам грустно?

Не оборачиваясь, Вэнь Кэсин натянуто отозвался:

— С чего бы мне грустить?

Поразмыслив, Гу Сян не придумала веской причины. Вэнь Кэсин усмехнулся и заскользил вперёд ещё стремительнее, почти не касаясь земли.

— Из-за маски я даже не могу быть уверен в его красоте… Кроме того, в любовниках я предпочитаю утончённую мягкость и нежность. Поэтому, окажись он и в самом деле красив, он не в моем вкусе.

Гу Сян тем временем уже переключилась на цингун, пытаясь догнать Вэнь Кэсина.

— Господин! Разве вы не говорили всегда, что вам нравятся высокие, с узкой талией и прекрасными лопатками…

— Ты неверно запомнила, — отрезал тот и пробормотал, словно оправдываясь перед самим собой: — Я просто сочувствую… Я чувствую, что мы товарищи по несчастью…^[202] А-Сян, перестань меня преследовать!

— А? — только и успела выдохнуть девушка.

Силуэт Вэнь Кэсина мелькнул у неё перед глазами и начал стремительно отдаляться. Гу Сян осталось лишь с досадой выпалить вдогонку: