Далекие странники (СИ) - "Priest P大" - Страница 142

∾ Десять тысяч цзюней (万钧) — образное выражение, обозначает огромный вес. 10 тысяч цзюней равны 150 тоннам.

∾ Цицяо (七窍) — семь отверстий на голове: уши, глаза, ноздри, рот.

∾ Свадебная процессия длиной в десять ли — (十里红妆), досл. «десять ли красных нарядов», где 红妆 — красный женский наряд или роскошное платье в широком смысле. Красный цвет — цвет свадьбы. Длинные процессии, доставляющие приданое в новый дом невесты и, т.о., демонстрирующие богатство её семьи — старый обычай регионов Нинбо и Цзяннань.

∾ «Сцены весеннего дворца» — (嫁妆画), досл. «картинки в приданое». Со времён династии Хань приданое невесты включало книги с нарисованными эротическими инструкциями. Обычно эти книги содержали от 8 до 12 иллюстраций, живописующих позы для секса.

Том 4. Глава 74. Великая битва

Вэнь Кэсин буравил лао Мэна острым, как шило, взглядом, словно хотел заглянуть под кожу. Борясь с паникой, Призрак Непостоянства принялся прокручивать в уме все свои расчёты от начала и до конца.

Восстание. Лао Мэн не вчера начал готовить переворот. Ещё когда Сунь Дин и Сюэ Фан тайно и явно боролись друг с другом, он уже втихаря лелеял собственный замысел. Потом Призрак Висельника предал Долину, сбежав с ключом от Арсенала, и лао Мэн принял это за знак небес — власть сама шла в руки.

Хотя минуло восемь лет, Призрак Непостоянства прекрасно помнил, каким образом человек перед ним стал Хозяином Долины. До своего стремительного взлёта Вэнь Кэсин был совершенно неприметным, лао Мэн и внимания на него не обращал. Только удивлялся мимоходом, как этот смазливый юнец выживает среди злобных призраков, да ещё с маленькой воспитанницей.

Прежний повелитель был не чета нынешнему — любил повеселиться и пустить пыль в глаза. В то время Зал Яньвана не был таким угрюмым и безлюдным, по вечерам для ближнего круга устраивались песни и танцы. В какой-то момент среди приближённых Хозяина Долины начал мелькать и Вэнь Кэсин — старый Хозяин считал, что от него может быть польза. Лао Мэн точно не знал, о какой-такой пользе речь, а спрашивать было не принято. Вскоре Хозяин сделал Вэнь Кэсина личным помощником и даже учил его боевым искусствам, когда был в хорошем настроении. С тех пор Вэнь Кэсин неотлучно находился за спиной Хозяина, молчаливый и неподвижный, как каменное изваяние. Никогда не шевелился без нужды, не говорил без разрешения и строго следовал правилам.

А потом этот истукан устроил в крепости адский пожар, спалив дотла всё, что было внутри. С заката до восхода душераздирающие вопли взлетали к стропилам, и даже через день их эхо металось под потолком. За три года слуги прежнего Хозяина настолько привыкли следовать за ним, что половина так и отправилась на тот свет. Самые непримиримые были растерзаны и брошены в гигантский костёр — жариться до следующего утра. Зато до остальных дошло, что по-старому не будет и лучше поджать хвосты.

Сюэ Фан каждый месяц лакомился девичьим сердцем, а Сунь Дин сдабривал вино человеческой кровью. Но даже эти законодатели вкусов вспоминали ту ночь как воплощённый кошмар. Стены Зала Яньвана от пола до потолка окрасились в багровый, а прежний Хозяин Долины выл диким зверем ночь напролёт. Одни свидетели уверяли, что Вэнь Кэсин отрубал от него куски, всякий раз останавливал кровь, а затем заставлял его поедать собственную плоть. Другие вроде бы видели, как новый Хозяин целиком содрал со старого Хозяина кожу и не давал ему умереть, пока не забрезжил рассвет.

На утренней заре Вэнь Кэсин вышел из главных ворот в ярко алых одеждах, и непонятно было, то ли он для пущего эффекта оделся в красное, то ли с ног до головы омылся в свежей крови. Впервые на этом неподвижном деревянном лице окружающие увидели улыбку.

— Всё, я его прикончил, — объявил Вэнь Кэсин. — Желающие могут со мной сразиться. От остальных я жду беспрекословного подчинения.

За этими словами последовал хаос, потом побоище, потом резня…  Потом пыль осела, и жизнь потекла своим чередом.

Заговора как такового не было, а порыв безумия невозможно предугадать и пресечь. В Долине всё решала сила. Чтобы одержать верх, следовало действовать внезапно и беспощадно. Ни до, ни после покорения горы Фэнъя Вэнь Кэсин не доверял никому вокруг, за исключением сиротки, которую растил сам.

Наутро после памятного пожара новоявленный Хозяин выставил из крепости всех посторонних. С той поры никто, кроме Пурпурного Призрака, не смел на пушечный выстрел подойти к Вэнь Кэсину без специального дозволения. Настроение Хозяина Долины менялось непредсказуемо, и всё связанное с ним было покрыто сумрачной тайной — его мысли, его обиталище, его перемещения…

Годы шли, жуткие секреты множились. Порой лао Мэну казалось, что Вэнь Кэсин от корней волос до кончиков ногтей пропитался удушающим запахом крови. Бойня была его стихией, и о полумерах тут речь не шла. Только поэтому Сюэ Фан и ему подобные грызлись меж собой, опасаясь злить безумного Вэня. Пока не выпадет шанс убить его с одного удара.

И вот этот день настал…

Лао Мэн считал, что подготовился наилучшим образом. Из его идеального плана выбивалась всего одна мелочь, с которой можно было разобраться по ходу дела. Пока Вэнь Кэсин странствовал за пределами Долины, Призрак Непостоянства перетянул на свою сторону три четверти обитателей Долины и чувствовал себя вполне уверенно. Даже будь у Вэнь Кэсина три головы, шесть рук и букет божественных техник, он не мог в одиночку выстоять против полчища призраков и армии героев цзянху. Чжао Цзин беспокоил лао Мэна ещё меньше — если Мечника Цюшань не прикончит Хозяин Долины, это сделают скорпионы. Призраку Непостоянства останется лишь поймать Сюэ Фана и отобрать у него ключ от Арсенала.

Немного успокоившись, лао Мэн поднял голову и посмотрел в глаза Вэнь Кэсину:

— Пожалуйста, просветите меня, Хозяин Долины, — попросил он почтительно.

- - - - -

Новость о том, что люди Чжао Цзина передрались, не дойдя до Долины призраков, достигла не только хребта Цинчжу, но и ушей Да-Се, остановившегося в городке у подножья горы. Глава скорпионов отдыхал в чайном доме, слушая пение молоденькой девушки, и тревожные новости были совсем некстати. Мгновенно помрачнев, он задумался, как не напороться на острые камни в быстром и непредсказуемом потоке событий. За богомолом, караулившим цикаду, увязался залётный воробей и спугнул его, вынудив бросить добычу. Это могло доставить лишние хлопоты.

Да-Се отослал гонца, шепнув ему краткий приказ, и зачерпнул горсть дынных семечек. Заметно приободрившись, он между делом пнул ногой одного из подручных.

— Девица чисто поёт, пойди, дай ей денег. Хм… Старик, играющий на гуцине, тоже неплох. Заплати обоим.

Девушка поблагодарила добрых гостей за вознаграждение и помогла подняться дедушке, который трясущимися руками прижимал к груди гуцинь. Оба медленно добрели до двери, но, оказавшись на улице, седой музыкант остановился и отдал спутнице большую часть своего заработка.

— Доброе дитя, купи себе поесть и отдохни хорошенько, — его речь была по-стариковски хриплой и медленной. Казалось, он едва стоит на ногах.

Девушка несогласно затрясла головой:

— Так не годится, почтенный! Вы уже несколько дней меня выручаете. Сами-то на что будете жить?

Как оказалось, эти двое вовсе не были родственниками.

— Бери, бери, — махнул рукой старец. — В моём возрасте нет смысла откладывать деньги на завтра, а на сегодня я всегда наскребу. Не забывай, твой отец болен. Только получив ужин и лечение, он сможет быстро поправиться и снова выступать с тобой. Если бы не твой свежий голос, никто не стал бы слушать игру такой дряхлой развалины, как я.

Юная певица покраснела, поскольку действительно была стеснена в средствах. Девушка застыла в растерянности, не решаясь ни взять, ни вернуть деньги.