Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 404

Незваный гость не заметил «защитного барьера». Стоило Шэн Линъюаню «закрыться» как кто-то принялся стучаться к нему с другой стороны.

Гость что-то насвистывал себе под нос, не переставая тарабанить в «дверь», словно птица, клювом стучавшая в окно, а после и вовсе принялся скрестись… То одно, то другое, ни минуты покоя!

Шэн Линъюань вздохнул.

Что за надоедливый мальчишка.

В конце концов, Его Величество сдался и убрал барьер. Когда-то в его море знаний царила тишина, но из-за вторжения этого крылатого оно превратилось в гору Хуаго​​​​​​​2.

​​​​​​​2 花果山 (huāguǒshān) — гора Хуаго или Гора цветов и фруктов, располагается в провинции Цзянсу и является знаменитой туристической достопримечательностью класса 5А. Снискала славу из-за одноименной горы, описанной в классическом китайском романе «Путешествие на Запад».

На самом деле у Чжу-Цюэ не было причин так себя вести, ведь дело было не в уничтожении камня нирваны или чего-то в этом роде. В большинстве его снов не было никакой логики, лишь набор беспорядочных фрагментов, о которых он забывал едва проснувшись.

Сняв барьер, Шэн Линъюань увидел семь или восемь Сюань Цзи, беспорядочно снующих туда-сюда и занимавшихся своими делами.

Кто-то летел спиной вперед, сопровождая компанию стариков, прогуливавшихся по маленькому парку. Кто-то набезобразничал, подпалив крылья бифану, пока два вертолета кружили в небе, посыпая их тмином. А кто-то дирижировал птичьим оркестром. Дирижер Сюань выглядел особенно увлеченным, а его манера дирижирования отличалась небывалой страстью.  Сидящие перед ним птицы играли на различных инструментах, и у каждой из них была своя собственная роль: одни исполняли народную музыку, другие — траурную, третьи — западную, а все остальные — известные поп-хиты.

Шэн Линъюань больше не мог этого выносить и сотворил зонтик, силясь спасти от этого балагана свои воспаленные глаза.

Оглядевшись по сторонам, Его Величество, наконец, обнаружил спокойного Сюань Цзи. Этот Сюань Цзи сидел в самом дальнем углу и копался в земле.

Шэн Линъюань присел рядом с ним и принялся наблюдать, как молодой человек на полном серьезе обрабатывал землю и выщипывал собственные перья, намереваясь соорудить из них теплицу... Неизвестно почему, но во сне его перья были нежно-зеленого цвета.

Вскоре Сюань Цзи засуетился, бросившись поливать импровизированный огород. Присмотревшись, Его Величество заметил, что тот орошал землю молочным чаем. Чтобы не ходить туда-сюда несколько раз, эта глупая птица притащила с собой две огромные чашки.

Цвет перьев, которыми была устлана теплица, постепенно менялся с нежно-зеленого на темно-зеленый, пока, наконец, не сделался желтым. Шэн Линъюань догадался, что эти изменения символизировали смену времен года.

Когда теплица стала золотистой, наступила осень. Будучи связанным с Сюань Цзи, Шэн Линъюань почувствовал легкую усталость и зевнул. Теперь он наблюдал за тем, как опытный земледелец Сюань Цзи притащил на плече лопату и принялся самозабвенно что-то копать.

Шэн Линъюань протер глаза, силясь рассмотреть, что он там посадил, но, когда Сюань Цзи почти полностью погрузился под землю, Его Величество едва не подавился зевком — этот недоагроном выкопал человека... и этим человеком оказался сам Шэн Линъюань.

Вслед за одним последовало целое поле. Закончив, Сюань Цзи встал у кучи выкопанных «Линъюаней» и захихикал, закинув лопату на плечо.

Шэн Линъюань лишился дара речи.

Что ж, теперь он знал, что именно «посадил» этот маленький ублюдок!

Пока Шэн Линъюань недоумевал, небо заслонила какая-то тень. Его Величество поднял голову и увидел проплывавшие мимо фрагменты шаманских проклятий.

Недавно на глаза Шэн Линъюаня попалась одна теория. В ней говорилось, что людям часто снятся отрывки из воспоминаний, потому, чтобы легче запомнить прочитанный материал, следует учиться перед сном.

Но некоторым вещам во снах не было места.

Шэн Линъюань беспомощно наблюдал за собирающимися воедино фрагментами «заклинания ужаса».

Три тысячи лет назад, когда в мире и знать не знали о научных теориях, люди серьезно относились к запретам. Например, после использования темных практик, связанных со снами, человеку часто снились кошмары.  Потому, самым лучшим решением было временно отказаться от сна или, хотя бы, не засыпать слишком крепко.

Шэн Линъюань видел, как агроном Сюань Цзи радовался собранному урожаю, и слышал, как заливался где-то в стороне нестройный птичий хор. Его Величество не мог допустить, чтобы что-то потревожило покой этого сладостного царства грез. Он взмахнул рукавом и рассеял появившееся в небе заклинание.

Но кто бы мог подумать, что сердце учащегося Сюань Цзи горело «жаждой знаний». Когда небо раскололось, Его Величество опустил глаза и обнаружил, что фрагменты заклинания проявились и на земле.

Шэн Линъюань вздохнул. Он не мог запретить Сюань Цзи думать, ведь разум спящего человека хаотичен и лишен всякой логики. Что бы кто ни говорил, неважно, помогало ли оно спящему или мешало, эффект был всегда один. Чем больше человек пытался выкинуть что-то из головы, тем чаще к этой мысли возвращался.

В грезы Сюань Цзи просочились лишь фрагменты заклинания, но Шэн Линъюань понимал, что, скажи он ему «не вспоминать о “заклинании ужаса”», и сон наполнился бы только им.

Но чем же отвлечь его внимание?

— Сяо Цзи, — позвал Шэн Линъюань, обращаясь к чужому морю знаний, — зачем ты пригласил меня в свой сон?

Звуки его голоса действовали на Сюань Цзи по-особенному. Стоило Шэн Линъюаню заговорить, как сон изменился. Вселенная сжалась до сингулярности и снова взорвалась.

И птичий хор, и теплица из перьев Чжу-Цюэ... все это в мгновение ока вспыхнуло, слившиеся в пульсирующем хаосе образы тут же съежились и застыли.

Шэн Линъюань всего лишь хотел развеять заклинание. Он и представить себе не мог, что реакция Сюань Цзи окажется такой бурной. Шокированный, Его Величество наблюдал за тем, как хозяин сновидений создавал новый мир.

Когда Сюань Цзи закончил, Шэн Линъюань растерянно огляделся по сторонам.

В обычной жизни некоторые люди привыкли прятать свое истинное лицо. Но, засыпая, они отбрасывали всякий стыд.

Стоило Его Величеству увидеть, что главным героем нового сна является он сам, как у него тут же разболелись глаза.

— Бесстыдник…

Конечно же, любое «нет» во сне превращалось в «да». Стоило спящему Сюань Цзи услышать слово «бесстыдник», и его необузданная фантазия стала еще разнузданней.

Но как бы там ни было, весенние сны лучше ночных кошмаров.

Шэн Линъюань не мог его остановить. Он решил вернуться за барьер, а поутру окунуть кое-чью голову в ледяную воду.

Как раз в тот момент, когда он собирался «закрыться», кто-то схватился за подол его одежд.

Шэн Линъюань оглянулся и с удивлением обнаружил, что Сюань Цзи «усох» и снова стал подростком. Мальчишка стоял рядом и улыбался, заложив руки за спину. Его смеющиеся, похожие на полумесяцы глаза, сверкали так ярко, как только возможно.

Но Шэн Линъюань безжалостно схватил мальчишку за подбородок и развернув юного Сюань Цзи в сторону происходящего бесчинства.

— Ты за этим меня позвал? А теперь прикидываешься невинным? — указывая на происходящее, произнес Его Величество.

Юный Сюань Цзи с подозрением проследил за его рукой, и в его ясных глазах не появилось ни единого выражения.

— В чем дело, Линъюань?

Шэн Линъюань опешил и инстинктивно разжал пальцы.

Однако Юный Сюань Цзи не обратил на это никакого внимания и ловко выудил из-за спины маленькую деревянную маску.

— Алоцзинь сказал, что скоро праздник «избавления от скверны», потому я вырезал заклинание на внутренней стороне маски. Как думаешь, у меня хорошо получилось?

Шэн Линъюань взял маску в руки и увидел внутри расплывчатые черты «заклинания ужаса».

Что ж, сладкие грезы превратились в весенний сон, а этот негодник все равно нашел время «поупражняться» в шаманских проклятиях. Что мешало ему так же усердствовать в юности?