Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 306

Пригвожденный к земле Янь Цюшань заметно побледнел.

— Но это возможно, — появившаяся в зеркале тень становилась все яснее и яснее, пока, наконец, окончательно не выбралась из своего укрытия. Это была очень красивая женщина из клана гаошань. У женщины был невероятно мягкий голос, его чарующее звучание напоминало шелест упавшей на струны ткани. — Да, мы ненавидели русалок, ну и что с того? И гаошаньцы, и русалки, все мы уже давно вымерли. Четыре тысячи лет мы томились здесь, как в ловушке, не зная, как нам быть. Мы не можем вернуться в землю и не можем стать прахом, как наши предшественники. Неужели ни у кого из вас нет сожалений? Разве вы не хотели бы вернуться в прошлое и начать все с начала?

— Запретное русалочье колдовство, знание, что позволяет управлять временем, заключено в жемчужине в руках короля морей. Именно она заперла нас в «Небесном нефритовом дворце», но вы… вы здесь чужие, — с безумным огнем в глазах двенадцатый глава повернулся к Шэн Линъюаню. — Ваше Величество, вы слышали, как говорят: «Шэнь и Шан никогда не встретятся, дым и пыль начало начал»2? Вы пришли в этот мир, чтобы нести эту ношу и принять на себя удар. Вы — часть Чиюань. Вся ваша жизнь словно Шэнь и Шан, вам ни за что не сбежать от своей судьбы. И лишь способность властвовать над временем поможет вам что-то изменить. Ваше Величество владыка людей, прошло четыре тысячи лет. Все эти годы мы смиренно ждали вас. Просим, окажите нам такую милость...

2 参商有轨，烟尘无极 (shēn shāng yǒu guǐ, yānchén wújí) — досл. звезды Шэнь и Шан никогда не встретятся, дым и пыль начало начал. Шэнь и Шан две звезды, находящиеся на противоположных сторонах неба (обр. люди, никогда не встречающиеся друг с другом, враждовать, быть не в ладах), дым и пыль (обр. тревога в связи с вторжением кочевников или мятежников). Слова про звезды Шэнь и Шан являются открывающей фразой 5-го тома новеллы (здесь: Параллельные пути).

Но не успел он договорить, как огромные часы под ним зажужжали, и женщина, вышедшая из бронзового зеркала, пронзительно закричала. Прямо на ее глазах вечный инструмент пошел трещинами. Лицо двенадцатого главы застыло. Из трещин хлынула темная энергия, ее потоки становились все сильнее и сильнее. Так продолжалось до тех пор, пока часы не разлетелись на куски.

Шэн Линъюань повернулся и бросил взгляд на стоявшего поблизости Янь Цюшаня. Мужчина все еще пребывал в оцепенении. Сюань Цзи чувствовал, что его божественное сознание оставалось неподвижным, а сердце словно обратилось в камень.

— Тот, кто совращает людей лукавыми речами, заслуживает смерти.

Чудом избежав разлетевшихся в стороны осколков, Янь Цюшань внезапно пришел в себя и поспешно посмотрел на Сюань Цзи.

— Ты всего лишь человек, — вздохнув, трезво и холодно произнес Его Величество, обращаясь к своему жалкому недоученику. — Время бесконечно, и только русалки с их бессмертными сердцами осмеливались ступать за его границы. Но превратности судьбы когда-нибудь закончатся. Кто ты такой? Кто я такой? Что это за сборище металлолома? Здесь больше не на что смотреть. Уходим.

Стоило ему договорить, и Янь Цюшань, будучи представителем металлического класса, остро ощутил произошедшие во дворце перемены.

— Осторожно!

Внезапно, из белоснежных нефритовых стен вырвался шквал тонких игл. Железные цепи в руках Сюань Цзи рассыпались, пламя хлынуло во все стороны. Коснувшись жара, иглы вспыхнули и взорвались, превращаясь в пыль. Везде, куда хватало глаз, виднелись огненные деревья и серебряные цветы3. И все оставшиеся в зале духи устремились к ним, как мотыльки.

3 火树银花 (huǒshùyínhuā) — огненные деревья и серебряные цветы (обр. в знач.: море огней; ослепительная иллюминация).

Смерть настигала их в считанные секунды, но они все летели и летели на огонь, словно смертники.

Духи, что провели во временном разломе тысячи лет, наконец-то избавились от оков милосердной иллюзии. Осознав, что их надежды рухнули, они быстро показали людям свои настоящие лица. Лица мертвецов.

Вдруг, в огонь влетели парные мечи. Сжигавшее все на своем пути пламя Чжу-Цюэ в миг поглотило инструментального духа. Вырвавшись из расплавленного оружия, дух обернулся человеком и, объятый жаром, врезался в одну из стен «Небесного нефритового дворца».

Дворец содрогнулся, и Сюань Цзи показалось, что он слышит его предсмертный вой.

Внезапно, стоявшего в море огня Шэн Линъюаня словно осенило. Позабыв о запертом море знаний, он мысленно обратился к Сюань Цзи: «Остановись!»

Но было уже слишком поздно.

В отличие от внешнего мира, где все подчинялось законам небес, здесь, во временном разломе они не имели веса. Не было смысла беспокоиться о том, что их действия как-то повлияют на Чиюань. Можно было выпустить пламя на свободу и дать ему уничтожить тьму.

«Небесный нефритовый дворец» всего лишь красивый коралловый риф. Разве он может сопротивляться разрушительной силе этих двоих?

Обезумевшие духи один за другим бросались в огонь, не желая спасаться. Словно мученики они бились об пол и стены «Небесного нефритового дворца». Они бесстрашно наносили удары, стараясь уничтожить свой бывший дом и, по совместительству, многовековую клетку. И это было поистине ужасное зрелище.

Вдруг, откуда-то послышался треск, и «Небесный нефритовый дворец» пошел рябью.

Все это время Сяо Чжэн сидел в лодке, сотканной из виноградных лоз. Услышав странный звук, мужчина поднялся на ноги и достал из кармана небольшой бинокль:

— Что там произошло?

Ван Цзэ поднял глаза и увидел, что вершина дворца, упиравшаяся прямо в облака, накренилась, и ее вот-вот снесет ветром. Коралловый риф содрогнулся, по морю прокатился зловещий скрежет. Затем, откуда-то из-за волн хлынули клубы непроглядного тумана, и «Небесный нефритовый дворец» окружил мираж. Мираж представлял собой город на берегу. Песок был залит кровью от множества русалочьих хвостов, а рядом стояли некогда величественные и прекрасные гаошаньцы. Словно одержимые, гаошаньцы подняли мясницкие ножи, их свирепость и жадность готовы были в любой момент выплеснуться наружу4.

4 呼之欲出 (hū zhī yù chū) — ждёт лишь зова, чтоб сойти с полотна (обр. в знач.:  скоро появится).

— Дело плохо, нам больше нельзя здесь оставаться. Дворец скоро рухнет, —пробормотал Ван Цзэ.

— Командир Янь! Янь… — закричал Чжан Чжао.

— Не янькай*. Командир Янь намного опытней такого юнца, как ты. Лучше позаботься о себе! — Ван Цзэ схватил его за воротник. — Прыгай в море!

*П/п: в оригинале эта фраза звучит как 别燕了 (biéyànle), где 别 (bié) означает отрицание, а 燕 – иероглиф фамилии Янь . Мы решили, что это очень в стиле Ван Цзэ и не стали ничего менять.

От увиденного Чжан Чжао лишился дара речи, он не мог даже «угукнуть», поэтому Ван Цзэ поднял его за шкирку и безжалостно сбросил в воду. Сяо Чжэн и Шань Линь тут же последовали его примеру. За ними следом устремились созданные Ван Цзэ пузыри. Оказавшись в море, Шань Линь сжала пальцами висевший на запястье датчик аномальной энергии, циферблат открылся, и оттуда вылетела тонкая серебряная стрелка с нитью на конце.  Стрелка никак не могла определиться, и несчастные оперативники какое-то время беспорядочно кружили по волнам. Лишь несколько минут спустя, нить внезапно натянулась, и женщина поспешно ухватилась за нее.

— Не отставайте! — махнув рукой коллегам, выкрикнула Шань Линь.

Оперативники тут же поплыли в указанном направлении, как вдруг, позади раздался оглушительный грохот. «Небесный нефритовый дворец» раскололся надвое, словно Вавилонская башня.

В окружившем дворец мираже из воды на берег выбралась большая и красивая русалка. Ее длинный хвост разделился и превратился в две «ноги». Русалка встала и медленно поднялась по белоснежным каменным ступеням, одной рукой указывая на небо.

Кружившие над ее головой облака слились воедино, образуя огромный водоворот. Стоявшие на берегу гаошаньцы, наконец, запаниковали. Бесчисленные тела погибших русалок покачивались на волнах и, словно металлические осколки, притянутые мощным магнитом, сбивались у подножия «Небесного нефритового дворца». Они вращались вокруг него, словно клубившиеся над водой облака. Из моря послышался скорбный вой, дворец ответил ему стоном, и нависшие над ним темные тучи разорвал гром. Солнце и Луна покинули небосвод, звезды покатились вниз, словно гонимый ветром песок, и последний луч света скользнул к земле, опускаясь на ладонь обретшей «ноги» русалки.