Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 167

Мертвые дети закричали в унисон, и железные осколки брызнули во все стороны, расцветая как цветы. Пауза длилась всего секунду, но все случившееся, казалось, происходило в режиме «замедленной съемки». На поверхности воды заиграли блики. Это было поистине захватывающее зрелище.

Внешний ледяной покров растаял, и катер снова оказался на волнах.

— Что это за огонь? — потрясенно спросил Чжан Чжао.

— Божественный огонь, изгоняющий злых духов. Когда вернусь домой, нужно будет обязательно его покормить... — Сюань Цзи снова поднес сигарету ко рту. Юноша щурился от дыма, скрывавшего печаль в его потемневших глазах. Он избегал смотреть на Шэн Линъюаня. Сюань Цзи хрустнул запястьем, словно клинок, что тысячи лет был завернут в ткань без возможности размяться. Он горько рассмеялся. — Кажется, он в ударе. Хочешь попробовать? Если не получится, я даже не возьму за это денег.

Крылатые создания, казалось, обладали особой функцией — независимо от того, что было у них во рту, скорость их речи не менялась. Неудивительно, что они так быстро щелкали дынные семечки.

— Нет-нет-нет, я еще слишком молод, меня пока еще рано кремировать, — поспешно сказал Чжан Чжао.

— Осторожно, — произнес Сюань Цзи. — Не дайте трупам сбежать, воспользовавшись хаосом.

Оперативники «Фэншэнь» содрогнулись от страха. Куда ни глянь, с востока на запад и с севера на юг, простиралось бесконечное море. Вокруг не было ни кусочка суши. Если пропадет хоть один труп, Вэй Юй воспользуется случаем и сбежит, скрывшись в толпе!

Шэн Линъюань и Сюань Цзи вынуждены были тщательно контролировать свои силы, пребывая в хрупком равновесии из-за взаимных ограничений. Шэн Линъюань не смел использовать черный туман, а Сюань Цзи в серьез опасался призывать силу Чжу-Цюэ, способную, по слухам, разрушить небо и землю. Чтобы одержать победу, они могли только поддерживать свои способности на более высоком уровне, чем остальные «особенные», полагаясь лишь на боевой опыт и собственную осведомленность.

Сюань Цзи и «Фэншэнь» общались на современном китайском языке, и Вэй Юй не мог понять, о чем они говорили. Но, похоже, ему в голову пришла та же идея.

Дети разделились на две группы. Огромное количество изломанных тел и белых костей внезапно образовали массив. Они окружили и катер, и Сюань Цзи. Несколько уцелевших трупов нырнули в воду и бросились врассыпную!

Бедствия были либо безрассудными дураками, либо безумцами, пойманными в ловушку собственной одержимости. При нормальных обстоятельствах такие люди вызывали лишь жалость, но Вэй Юй был особенным. Его нельзя было назвать «рядовым случаем». Он был самым настоящим дурным семенем.

Если бы в мире существовало божество, отвечавшее за жадность, то Вэй Юй непременно стал бы земным воплощением «Бога жадности».

Печальнее всего было то, что такие люди как он продолжали рождаться на свет даже в смутные времена. Во период войны в Цзючжоу стремления простого народа возросли до небес, и именно тогда на свет появился этот, никому не нужный, «ненавистный морской змей», гаошаньский правитель Вэй Юй.

При жизни Вэй Юй был крайне расточителен. В Восточном море был построен белый нефритовый дворец, также известный как «Сокрытый от непогоды, неподвластный времени». У Вэй Юя была дурная привычка — он никогда не носил обувь, поэтому все, на что ступала его нога, должно было светиться чистотой. Также, над его головой обязательно должен был быть потолок. Чтобы не превращать белый нефритовый дворец в «мрачный дом», Вэй Юй приказал разыскать мастера-ремесленника, чтобы тот построил для него рукотворное «небо», украшенное «лазурными морскими жемчужинами».

«Лазурная морская жемчужина» — была самым настоящим глубоководным сокровищем. Даже будучи владыкой людей Шэн Линъюань видел в своей жизни лишь сто тысяч из них. Одна украшала тиару его праздничного одеяния, доставшуюся ему от предков в день, когда он вступил на престол. Остальные сто тысяч находились в белом нефритовом дворце гаошаньского правителя Вэй Юя.

Хрустальный купол дворца был создан для того, чтобы свет русалочьих фонарей проходил сквозь бесчисленные лазурные жемчужины. Белоснежное сияние отражалось от жемчужин, от чего потолок дворца казался таким синим, что его легко было спутать с настоящими небесами.

Русалочьи фонари никогда не гасли, так что во дворце не было видно разницы между днем и ночью.

По прихоти правителя, для освещения этого дворца было сожжено огромное множество русалок.

Потому что этот человек не желал пачкать ноги, в очередной раз прогуливаясь по дворцу без обуви.

— Вэй Юй, разве мы разрешали тебе уходить? — холодно произнес Шэн Линъюань.

С его губ вновь сорвалась цепочка слов на русалочьем языке.

Кожа Сюань Цзи тут же покрылась мурашками.

Он понимал русалочий язык. Он слышал, что сказал Шэн Линъюань.

 «Небо обратится гробом, и море станет твоей могилой. Ведомые лютой ненавистью, миллионы обиженных духов уже выстроились в ряд».

Порой, будучи связанными по рукам и ногам, людям оставалось лишь «лаять, как собака», пытаясь словами уничтожить боевой дух своего врага. Над водой вновь заклубился черный туман, в котором изредка мелькал русалочий силуэт. Из моря облаков то и дело показывались и исчезали то человеческая голова, то рыбий хвост.

В этот миг, неупокоенные души всех, кто стал безвинной жертвой «геноцида», были потревожены владыкой людей. Они больше не могли покоиться с миром, вынуждены заняться делом.

Русалочий язык коварен. Он эхом разносился во все стороны, как если бы Его Величеству отвечали бесчисленные морские жители.

Самый быстрый из мертвых детей, плывущий впереди всех, внезапно выпрыгнул из воды и подлетел на несколько десятков метров вверх. Темное море под ним вновь приняло форму огромной русалки. В небо, словно цунами, взвился черный туман, впившись мертвому ребенку прямо в шею. Труп отчаянно сопротивлялся, но черный туман оказался сильнее, в два счета оторвав ему голову.

Из моря поднималась тьма, за которой следовали все новые и новые русалки. Одна из них поглотила тело мальчика, оставив на его месте лишь ржавую цзи4.

4 戟 (jǐ) — цзи (древнее оружие, соединявшее в себе клевец и пику).

Бушующие волны начали замерзать. Шэн Линъюань находился в самом центре этого водоворота. Вдруг, в том месте, где сошлись климатические пояса, появился самый настоящий айсберг.

Находившийся неподалеку катер тут же налетел на лед и сел на мель.

Наполовину свесившийся за борт слепой моментально «вмерз» в айсберг. Пару мгновений спустя он очнулся и пронзительно закричал.

Все на борту были ошеломлены. Чжан Чжао пробормотал:

— Он… он действительно дух меча?

Русалочий язык оказался поистине странным оружием. Даже без использования темной энергии, гром все равно обрушился на голову Шэн Линъюаня.

Сюань Цзи не мог этого допустить. Он бросился вперед, намереваясь поймать Шэн Линъюаня, расправил крылья и укрыл его. С его пальцев разом слетели девять пылающих монет и устремились прямо в небо, силясь удержать яростную молнию менее чем в двадцати метрах от земли.

Молния столкнулась с огнем, и ярчайшая вспышка едва не ослепила всех присутствующих.

Огромная сила обрушилась на Сюань Цзи, и юноша рухнул на лед, едва не разбив колени. Отскочив от холодной глыбы, он тут же рухнул в море, полное трупов. Древние клинки разом обратились против него. Сюань Цзи крепче сжал руки, как если бы держал в объятиях собственную жизнь. Его спина выгнулась дугой, но огромные крылья по-прежнему защищали Шэн Линъюаня.

Стоило только Шэн Линъюаню увидеть огненно-красные перья, как у него снова разболелась голова. Молодой человек безжалостно сжал запястье Сюань Цзи и оттолкнул юношу прочь:

— Не лезь не в свое дело!

Вэй Юй взревел, тень обрушилась в море, и черный туман распространился во все стороны. Каждый из присутствующих чувствовал удушающее давление, будто что-то поглощало их жизненные силы.