Топить в вине бушующее пламя печали 2.0 (СИ) - "Priest P大" - Страница 156

Но кто же знал, что Сюань Цзи притащит с собой людей из подразделения Цинпин. Теперь гробница Вэй Юня была открыта. Однако, похоже, за темное жертвоприношение отвечал кто-то другой. Но кто? И где тогда призванный демон?

Как же надоели эти хлопоты…

В этот момент быстроходный катер сильно покачнулся, налетев на одно из всплывших тел. Сюань Цзи резко сел на месте, словно оживший мертвец. Его разум, казалось, все еще находился во власти кошмара трехтысячелетней давности, и молодой человек взволнованно выпалил:

— Линъюань!

Шэн Линъюань озадаченно обернулся.

Как этот мелкий паршивец смеет быть так непочтителен к старшим?

В лицо юноши ударил холодный ночной ветер, наполненный прогорклым и соленым рыбным запахом, и Сюань Цзи на мгновение замер, с трудом припоминая, где находится. Он посмотрел на свои руки, и увидел, что они были на месте, его глаза могли видеть, и сердце все еще бешено колотилось в груди.

Он был высоким молодым человеком, а вовсе не вырезанным из яйца птенцом.

Сюань Цзи не знал, было ли внезапно всплывшее в его сознании воспоминание сном или чем-то еще, но это был очень долгий сон. У него не было никаких причин становиться очарованным мечтами о бабочке Чжуан Чжоу1. В его голове творился полный беспорядок. Юноша потер лоб.

1 蝶梦 (diémèng) — видеть себя во сне бабочкой; смешивать сон и явь (первоначально о Чжуан-цзы, который увидел себя во сне бабочкой, а проснувшись, задался вопросом: то ли он бабочка, которой снится, что она человек; то ли он человек, которому снилось, что он был бабочкой. Чжуан-цзы — основоположник философии даосизма, жил в 369—286 гг. до н. э.; автор одноимённого даосского трактата).

В тот момент, когда он находился под водой, возможно, всему виной была сильная нехватка кислорода, но ему вдруг показалось, что прямо перед ним появился Шэн Линъюань. И этот человек только что...

Шэн Линъюань долгое время ждал неподалеку, пока, наконец, не услышал, как маленький демон позвал его. Сперва он даже растерялся и нехотя спросил:

— В чем дело?

Сюань Цзи поперхнулся соленым воздухом и закашлялся.

Шэн Линъюань стряхнул с себя воду и лед, но его одежда замерзла, и теперь ему было не по себе. Он задумчиво посмотрел на Сюань Цзи и подумал: «Похоже, этот маленький демон был создан из кости Чжу-Цюэ. Но как он выучил русалочий язык?»

Разумно было полагать, что так называемые «Хранители огня» непременно унаследовали что-то от своих предков. Должно быть, поколение Хранителей появилось из костей Чжу-Цюэ уже после создания печати. К тому времени и русалки, и гаошаньцы превратились в пыль и стали историей. В мире не осталось никого, кто мог бы говорить на русалочьем языке.

Неужели у костей Чжу-Цюэ остались воспоминания о прошлой жизни?

Шэн Линъюаню казалось невероятным, что существо, созданное из лежавших в основе печати останков, смогло обрести жизнь. Но еще более невероятным казалось то, что эти останки смогли сохранить старые воспоминания. Мертвец — это мертвец, а кости — это кости. Они ничем не отличались от оставшихся после еды куриных и рыбьих костей. Более того, чтобы удобнее было вырезать письмена, он выбрал из гробницы Чжу-Цюэ только грудину, то есть, выступающую переднюю часть скелета. Но ведь невозможно отрастить тридцать шесть грудин. Конечно, кости были взяты не у одной птицы, а у целого клана. Допустим, Чжу-Цюэ была божественной птицей, и ее останки действительно могли сохранить в себе частицу памяти, но тогда кому принадлежат эти тридцать шесть воспоминаний?

Кроме того, почему этот маленький демон может нарушить свой собственный запрет?

Шэн Линъюань неторопливо спустился с борта катера, подошел к Сюань Цзи и, опустив глаза, посмотрел на юношу.

Этим он застал Сюань Цзи врасплох. Юноша вздрогнул, как натянутая пружина, но тут же был пригвожден к месту холодным пальцем. Сюань Цзи подсознательно задержал дыхание.

Но Шэн Линъюань лишь приподнял его лицо за подбородок. Глаза старого дьявола были почти прозрачными, а уголки слегка опущены. Когда он смотрел на что-то, он выглядел таким сосредоточенным и меланхоличным. Даже окажись перед Шэн Линъюанем куча экскрементов, до тех пор, пока он не разозлился, он мог заставить себя смотреть на нее с любовью.

— Как, — пальцы Шэн Линъюаня скользнули по подбородку Сюань Цзи к вискам, и молодой человек прищурился, — у нас с тобой иное происхождение?

Едва пальцы Шэн Линъюаня коснулись висков юноши, как Сюань Цзи тут же сжал его руку, и огненные всполохи развеяли черный туман, грозивший вот-вот вторгнуться в голову юноши.  Не ослабляя хватку, он почувствовал себя так, словно коснулся ледяной глыбы. Кожу слегка покалывало. Вдруг, его сердце сжалось, и Сюань Цзи невольно задрожал.

Его взгляд заставил Шэн Линъюаня почувствовать себя немного неуютно. Он резко убрал руку. Речь шла о Чиюань, и Шэн Линъюань не хотел, чтобы последний Хранитель огня играл со смертью, поэтому он лишь смутно произнес:

— В будущем, лучше подумай дважды, прежде чем действовать импульсивно. Если бы сегодня меня не оказалось рядом, что бы ты делал, а? Почему я должен о тебе беспокоиться?

Сюань Цзи ошеломленно молчал.

Шэн Линъюань отчитал его, намеренно наговорив юноше всякой ерунды с видом: «Мой дорогой брат, если с тобой что-то случится, что же я тогда буду делать?».  Это было отвратительно. Он не искал наживы, но его соблазнительные речи способны были растрогать до слез кучку каких-нибудь идиотов и заставить их отдать жизнь за Его Величество. Сюань Цзи прекрасно понимал, что Шэн Линъюань вел себя как «последний подонок», но ничего не мог с собой поделать, у него кровь стыла в жилах.

Его взгляд упал на грудь Шэн Линъюаня, и юноша окончательно растерялся, когда подумал о мальчике и маленькой птичке. Сюань Цзи был совершенно сбит с толку. Его воспоминания были неполными, словно куски огромной головоломки. Он находился в крайне затруднительном положении.

Если он действительно был мечом, созданным из крохотного птенца, то, что насчет его тела?

Почему он появился в Чиюань, начисто лишенный воспоминаний и даже знаний о своем происхождении?

Кроме того, почему... Шэн Линъюань не узнавал его?

— Твою мать, ты наконец-то очнулся! — заслышав какой-то шум, Ван Цзэ, обливаясь холодным потом, тут же подбежал к Янь Цюшаню. Но Янь Цюшань по-прежнему не реагировал на крики. Его дыхание становилось все слабее и слабее. Вдруг, катер снова наткнулся на труп. Никто не ожидал, что им потребуется так много времени, чтобы добраться до берега.  — Директор Сюань, у тебя еще остались силы? Можешь помочь кремировать наших старших братьев, они преграждают нам путь? Только поторопись! Скажи им, что, как только мы вернемся на берег, мы обязательно устроим им достойные проводы и будем жечь ритуальные деньги2!

2 纸钱 (zhǐqián) — ритуальные бумажные деньги (сжигаемые на похоронах).

Сюань Цзи пришел в себя и обнаружил, что катер сильно трясло.  Несчастная лодка то и дело натыкалась на плавающие в воде тела. Юноша поднялся на ноги и пошатнулся.

Шэн Линъюань поддержал его за плечо и произнес:

— Держись крепче.

Но Сюань Цзи стряхнул его руку, как если бы его ударило током, и в смущении отступил на два шага назад, едва не свалившись за борт.

Однако, сейчас рядом находился тяжело раненый человек, и у него не было времени думать об этом. Сюань Цзи вынужден был отбросить все лишние мысли. Не так уж и плохо, что у него вдруг появилось столько воспоминаний. Например, теперь у него в голове обнаружилось великое множество различных знаний.

Монета прокатилась по кончикам его пальцев, и Сюань Цзи щелчком подбросил ее в воздух. Целая цепочка заклинаний тут же слетела с его губ. Он ни секунды не задумывался над ними, хотя и не мог вспомнить, где их выучил.

Монета вспыхнула крохотным изумрудным огоньком и повисла в небе, как светлячок.

Трупы, преграждавшие катеру путь, внезапно пришли к порядку и медленно выстроились в две шеренги, уступая людям дорогу.