Алло, милиция? Часть 3 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич - Страница 11

Вильнёв, под Новый год намекнувший Сахарцу, что стрёмный новичок вроде обтесался, и ему можно поручить хоть одно-два дела с известными людьми, а не сплошь глухари, был послан. Первомайского отделение не знало в своей короткой истории подобного «следователя уголовного розыска», поэтому начальник неизменно изымал у Егора дела, как только там обнаруживался реальный подозреваемый.

Тот не обижался. Протоколы допросов, создающие видимость глубины расследования, но пустые как вылизанная студентами банка из-под тушёнки, он подшивал в бесперспективные дела исправно. Небезнадёжные преступления пытался раскрыть. За счёт этого успел выторговать себе сравнительно вольный режим работы: к 9−00 являлся в райотдел как штык, ну а далее уезжал «на задание», которое давал себе сам. Работал по вечерам, а то и в начале ночи, зато выкраивал время на переустройство «Счастья» и завершение махинаций в «Верасе».

Очень сложно прошёл разговор с Кабушкиной, когда она вытащила всю оборотку, оставшуюся от Бекетова и, напрягая мужа, доставила чемодан в Сельхозпосёлок. Оставшись наедине, сказала:

— Чем ты гарантируешь, что Бекетов никогда не вернётся? И никто не предъявит нам за эти деньги?

На дощатом полу «танцевального зала», где в ноябре кружились с Элеонорой под пение Джо Дассена, лежало одеяло, на нём — стопки двадцатипяти-, пятидесяти- и сторублёвых купюр.

Соучастники взирали на богатство, сидя за обеденным столом, перед остывшими стаканами с чаем, им было не до чая.

— Фотографию Бекетова с простреленной головой предъявить не могу. Но видел более чем достаточно, чтоб поклясться: нас он не потревожит. Риск, что наедет кто-то из его кредиторов, если такие и были… Не знаю. В январе год с исчезновения. Пошлю без хлеба. Вот только у него сын остался.

— Я даю его бабушке триста рублей ежемесячно, — удивила Валентина. — Могу больше, но — подозрительно покажется.

Вот она цена слухам, что евреи — жадные и гребут исключительно под себя. Хотя… Вдруг она просто боится предъявы, если покойник воскреснет: где же ты была, Валечка, когда мой сын и моя мама пухли от голода?

— А дальше?

— Что — дальше? — не поняла торговка. — Те же триста. Две зарплаты инженера, прожить можно. Вырастет, что-то ещё подкинем. Бог всё видит. Обокрасть сироту — грех.

— Вы говорили, на первоначальные расходы в «Счастье» нужно около двадцати тысяч… Не считая того, что надо отдать водителю фуры в качестве частичной оплаты партии.

— Я их отделила. Эти — чистые. Наши с вами. Не смогла все поменять на крупные. И то пришлось знакомой в сберкассе дать сто рублей.

— Валентина, я возьму четвертными. Не понятно? Слышали же, что по телевизору вещают: укреплять дисциплину, бороться с нетрудовыми доходами… Есть у Отечества в запасе один весёлый способ. Взять, например, и объявить обмен пятидесяток с сотками на купюры нового образца. Наличные на руках у населения обменивать только при доказательстве, что нажиты честным непосильным трудом. Простой инженер за год сколько отложит с зарплаты? Ну… сотку. С вашим окладом — не больше. Из остальных можно разжечь очень необычный костёр.

Кабушкина, вроде привыкшая к неожиданным поворотам молодого подельника, аж рот открыла от удивления и ужаса.

— Как костёр? Когда⁈

— Не при Андропове, успокойтесь. Но он долго не протянет. Валентина, у вас есть родственники и знакомые, промышляющие золотом?

— Возможно…

— Тогда прошу об одолжении и рекомендую последовать моему примеру, — Егор отделил восемь пачек сиреневых бумажек. — Двадцать тысяч. Нам с Элей на свадьбу и так, на жизнь. Остальное имеет смысл обратить в золото. Лом 583 пробы, зубной лом, самородный песок. Что угодно золотое, но только не ювелирные изделия — они дорогие.

— Ты не перестаёшь меня удивлять. Зачем столько золота?

— Чтоб не потерять рубли, а криптовалюта ещё не изобретена. Инфляцию никто не отменял. А финт с крупными купюрами — только один из возможных.

Кабушкина покачала головой. Слово «криптовалюта» ей ничего не сказало. А вот слово «костёр» звучало убедительно.

— Странный путь. Золото, конечно, дорожает, но… Почему не доллары?

— Валентина! Кто из нас нархоз заканчивал, вы или я? Похоже, что я, потому что знаю: золото не дорожает и не дешевеет, оно мерило. Скажем, сейчас новую жигулёвскую «пятёрку» с переплатой за открытку, несложно купить, скажем, за два килограмма золотого лома.

— Не совсем так, но пусть, — согласилась женщина.

— И через десять лет за цену двух килограмм купите машину, другую, «пятёрки» устареют. Доллар за это время похудеет к золоту в полтора-два раза. Рубль вообще рухнет. А вы выкопаете из-под яблоньки пакетик и всегда будете при своих. Поедете в Израиль и обменяете на шекели.

Кабушкина сложила деньги обратно в чемодан.

— Предпочту, чтоб моя доля хранилась в разном. Золото куплю. Но не за день-неделю. Количество большое. Егор! Ты лично убил Бекетова?

— Опять вы за старое… — он помог поднять не слишком облегчённый «кошелёк». — Я — нет. Но точно знаю, кто и зачем это сделал. Такой же мерзавец. Но счёт к Бекетову был у него не финансовый. Ваш бывший босс наплодил себе врагов, начиная со службы в Сирии в начале семидесятых, и не уставал их число увеличивать. Удивляюсь только, что его не пришили раньше.

— Всё-таки убит… Элеоноре говорил?

— Зачем бередить ей душу? Молодая ещё, хоть уже стреляная. А вы — женщина мудрая. Спасибо, что согласились идти в «Счастье». Оно будет у нас большое, но нелёгкое. Справимся.

— Ох, Егор… Дай-то Бог.

х х х

Протокол осмотра места происшествия, если не считать шапку и сведения о понятых, зачастую содержит единственную осмысленную фразу: следов нет. Как и автомашины, чей угон заявлен.

Уныло-серая девятиэтажка, в Москве XXI века большинство этих памятников социализма, наверно, уже снесено. Двор, слегка присыпанный снегом, подъездная дорожка, полупустая, где лет через двадцать будет не приткнуть машину, разве что на газон. Убитый горем мужик, лопочущий: приехал в обеденный перерыв домой, всего на двадцать минут, вышел из подъезда, а ласточки-то и нет…

На указанном им месте не было видно следов даже от покрышек самой «ласточки». Не веря своему горю, потерпевший топтался на месте, вдруг «ласточка» обрела невидимость и обнаружится на ощупь. Точь-в-точь как особо секретный вертолёт в российском сериале «Последний министр», так и не ставший видимым, потому что в нём поломался выключатель стелс-режима. Не простой, а импортный — белорусского производства.

В качестве непременного атрибута двора наблюдалась пара бабок с выражением сморщенных лиц «наши в булочную на такси не ездють». А также не ездят домой на машине в обеденный перерыв. Нашёлся единственный реальный свидетель, видевший парня в капюшоне, по-хозяйски открывшего водительскую дверь, запустившего тёплый ещё мотор и уехавшего. Разумеется, черт лица и каких-то особых примет не запомнил, а куртка швейной фабрики «Красная коммуна имени двадцатилетия XVII съезда КПСС» не более индивидуальна, чем зековская телогрейка.

— Вы теряли ключи от машины? Быть может, кто-то имел к ним доступ и сделал дубликат? — для проформы спросил Егор, точно зная, что вопрос не имеет смысла, как и любой ответ на него, так как это уже третий автоугон в микрорайонах «Зелёный Луг» на территории Первомайского района. И точно такой же произошёл у соседей в Советском. Невероятно, чтоб во всех случаях угонщики действовали заранее заготовленными ключами.

— Не терял… Ну, жена имела… Но она…

— Она вряд ли причастна к угону, — поспешил следователь, заметив, как насупились брови потерпевшего от внезапно накатившего подозрения. — Думаю, действовали опытные, в нашем районе и по соседству совершено несколько аналогичных угонов. В совпадения не верю.

— Вы её найдете?

Её — машину, а не жену, догадался Егор, хоть по правилам русского языка последние реплики о чём-то или ком-то в женском роде касались бы именно благоверной несчастного. Пропавшие (если не пропащие) жёны чаще объявляются сами, а вот авто…