Имперец. Том 4 (СИ) - Кощеев Владимир - Страница 48

Карл сделал приглашающий жест, и мужчины уселись по креслам за столик, уставленный самой изысканной едой.

— Со своей стороны позвольте выразить свое сочувствие по поводу постигшей вас на родине неудачи, — продолжил король Британии. — Мы плотно следили за событиями в Москве. И мои люди сделали выводы, как избежать повторения случившегося. Как мне известно, вам уже передали наше предложение?

— Передали, — подтвердил брат российского императора. — И я согласен на ваши условия.

От Виталия Алексеевича не утаилось, как хищно сверкнули глаза его венценосного брата, но оба сделали вид, что не заметили этого.

— Прекрасно! Просто прекрасно. В таком случае предлагаю сегодня скрепить наш договор вином. Я распорядился также выделить вам покои в королевском жилом крыле, ведь вы тоже — часть нашей семьи. Отдохните после тяжелой дороги и мрачных мыслей. А завтра, не откладывая, сразу же приступим к главному. К реализации разработанного моими специалистами плана по возвращению вам трона Российской Империи.

Москва, Лефортовский дворец, Максим Меншиков

Возвращаясь с Большого императорского приема, Максим задержался. Он проводил Марию до дома, перекинулся парой слов с будущим тестем, да и в целом вообще никуда не торопился.

Он знал, что документы с приказом императора уже полетели не только по всем инстанциям, но и легли на стол его отцу. Но Максимилиан не понимал, какой будет их встреча после этого приема. Не знал, что скажет этому человеку.

Человеку, растившему своего самого верного солдата по образу и подобию своему.

Человеку с весьма спорными методами управления делами.

Человеку с нечистыми по самые локти руками.

Что Максимилиан скажет собственному отцу?

Но, к счастью, вопрос отпал сам собой, когда Максим все-таки доехал до дома.

Слуги, встретившие молодого человека по возвращении из Кремля, были растеряны. А вот мать, наоборот, как будто испытала облегчение. Как и положено аристократам, родители хранили личную жизнь за закрытыми дверьми, но супруга Павла Андреевича счастливой давно не выглядела. А может быть, вообще никогда.

Максим не знал, что там происходит за закрытыми тяжелыми дорогими дверьми родительских покоев, но вряд ли это походило на любовь или партнерство.

— Сынок… — тихо произнесла мать, замерев на середине шикарной лестницы.

— Где отец? — спросил Максим, отдавая верхнюю одежду прислуге.

— Он ушел, — ответила женщина еще тише, как будто это был страшный секрет.

— Вот как? — приподнял бровь юноша. — Куда?

— Не знаю… Он сказал, что ни минуты не будет находиться под одной крышей с предателем.

Матушка закусила губу, прижала руки к груди и спросила:

— Максим, это правда? Правда, что государь велел тебе взять управление родом на себя?

Максим легко взбежал по лестнице, приобнял мать и негромко ответил:

— Правда, мам.

Женщина судорожно втянула воздух, но она была княгиней, а потому сдержалась от лишних эмоций.

— Ты устал? Распорядиться подать тебе ужин? Сделать ванну? — заглядывая в лицо сына, спросила она, словно ища там что-то.

Тень отца? Или, наоборот, ее отсутствие?

— Да… — взъерошил волосы Максим. — Да, можно. Я спущусь через час.

Поцеловав руку матери, юный глава рода взлетел по лестнице наверх, в отцовский кабинет. Максим не сомневался, что тот вынес из дома все, что могло бы хоть как-то его скомпрометировать. Вероятно, даже оставил пару подлянок любимому наследничку в качестве бонуса.

Но, конечно, он не ожидал, что кабинет окажется вычищен подчистую. Как будто, уходя, Павел Андреевич прихватил с собой даже пыль с антикварных томиков классической литературы, коллекцией которых очень гордился.

Юноша закрыл за собой дверь и несколько секунд постоял на пороге. Затем медленно обошел комнату, ведя пальцами по стенам. Не ощупывая в поисках тайников, а словно бы проверяя реальность помещения. Выглянул в окно без штор, за которым открывался вид на шикарный заснеженный сад.

Сел в отцовское кресло.

Положил ладони на столешницу.

И на мгновение прикрыл глаза.

Максимилиан Меншиков — новый глава рода.

Вчерашний мальчишка, убежавший на боевые действия в Польше, поднявший личный состав для зачистки улиц столицы, получивший награду из рук императора, сидел в кресле одного из самых жестоких людей Российской Империи и наследовал его дела, которые наверняка придется подчищать за папашей.

Максим жестко усмехнулся.

На днях будет общее собрание глав семейств, где он впервые предстанет как действующий глава всего рода Меншиковых.

Будет, конечно, непросто. Однако в его комнате лежит трость, как напоминание о том, что действительно непросто. А остальное — пф.

Нужно только хорошенько подготовиться.

Деловой центр «Аурум», Александр Мирный

Март наступил незаметно. В этой Москве, как и в той, другой, в это время все еще лежал снег. Чистили его, правда, не в пример лучше, но общее настроение все равно было зимним.

8 Марта здесь не праздновали просто потому, что его не существовало. В Российской Империи права и свободы женщин были закреплены в конце местного девятнадцатого века указом императрицы, которая тогда сидела на престоле в гордом одиночестве. Государыня наследовала по закону, при этом она не была единственной дочерью предыдущего правителя, но была единственной способной удержать власть, поскольку братец у нее был откровенно бесхребетный.

Тогда это, конечно, был уже не первый случай правления женщины Империей, но первый, где за ней не стоял никакой регентский или тайный совет. Все сама, все сама… И сама она понимала, что в тот момент стране нужны были лишние руки и свежие идеи, чтобы не отставать в гонке промышленных революций от доброжелательных соседей. Потому что даже иметь личные счета в банках женщинам было невозможно, не говоря уже о трате имеющихся там средств. И именно тогда под предлогом, что она руководит страной, значит, и другие женщины могут заняться чем-то полезным для Родины, она совершила социальную эволюцию.

Не все ее начинания прижились, прямо скажем, некоторые аристократы до сих пор к дочкам относятся, как к предмету торговли, а вот среди простолюдинов случился настоящий шок, а затем и бум рабочей силы.

Девушки и женщины пошли на предприятия, стали сами открывать и вести дела, наследовать и управлять имуществом. Конечно, потребовалось еще пара веков, чтобы формальное равенство превратилось в фактическое, но тем не менее это положительно сказалось на экономике.

Потому что в этом мире идея социальной сети пришла в голову не мужчине, а одной прехорошенькой девушке, сейчас морщащий свой носик над словами Серова.

— Наши специалисты провели аналитику работы «В Курсе», и у них возник ряд идей, — говорил Антон Васильевич, расположившийся в кресле за совещательным столом на нашем с Василисой этаже.

Мужчина был расслаблен и прихлебывал кофеек, только что принесенный секретаршей. Он не давил и не наглел, но поскольку на всем этаже сейчас нас было всего трое, то после первой же фразы «Добрый день, Ваша Светлость», я скривился и попросил оставить расшаркивания для более официального случая.

Секретаршу, кстати, Василиса упорно не хотела нанимать. А когда я выдал невесте ворох резюме, пыталась найти среди них какую-нибудь старушку или страшилку. Я немного посмеялся над милой ревностью моей невесты, но честно сказал Корсаковой, что чем красивее и располагающе к себе выглядит наша с ней секретарша, тем проще ей будет ходить по офису, собирать слухи, общаться с программистами, которые во всех мирах программисты, и, самое главное — встречать наших с Василисой личных посетителей. Она же не хочет, чтобы ее «лицо» в приемной помнило изобретение счетов?

Корсакова тогда недовольно посопела пару дней, но справилась с эмоциями. Профессионализм возобладал, и теперь у нас была Машенька — длинноногая жгучая брюнетка, от которой млел весь мужской коллектив.