Дом Монтеану. Том 2 (СИ) - Mur Lina - Страница 54

— Ты была права. Права, когда сказала, что я ищу любовь. Я так хочу любви. Я был лишён её всю свою жизнь. Потому что в первую очередь все видят во мне лишь способ обрести власть и силу, а в последнюю просто мужчину. Никому нет дела до моих чувств. И когда я встретил тебя, то внутри меня всё озарилось надеждой, что ты другая, и у нас всё получится. Но я снова ошибся в Монтеану. Я снова обманул себя. Четыре часа… всего четыре часа, а ты даже их не смогла подарить мне, чтобы я мог спокойно отправить тебя наверх и проследить за тем, как они отключатся, и я приду сюда. Сюда, в нашу спальню, чтобы быть с тобой, любить тебя, увидеть улыбку на твоём лице и поцеловать её. Я же любил… я же любил, — его голос садится до шёпота, а глаза угасают.

Я не могу шелохнуться. Кажется, что я только сейчас что-то начинаю осознавать. Я никогда не видела, чтобы вампир был настолько искренним в своей слабости.

— Я же любил тебя, понимаешь? Просто любил и ничего не просил взамен. Любил. Да, я поступал плохо, но порой это необходимо, чтобы защитить тех, кого любишь. Надо врать. Надо быть жестоким. Почему-то в этом мире жестокость и холодность ценятся намного выше, чем искренность и доброта. Почему-то все, люди и вампиры, выбирают подчинение, а не жизнь в мире. Я любил… любил. И я думал, что ты не похожа на Русо, как я не похож на своего отца. Я другой. Я прошёл через многое и никого не трогал. Я пережил достаточно боли, чтобы знать, что не хотел бы такого для тебя. Я надеялся… я говорил, что выбрал сторону и был собой. А это оказалось лишним, потому что я, кажется, только сейчас увидел, что тебе плевать. Ты никогда не доверяла мне. Ты не хотела мне доверять, и что бы я ни сделал, каким бы ни был, сколько бы усилий ни приложил, я никогда не буду тем, кому ты начнёшь доверять. А я один, понимаешь? Один. Всегда один. Один. Я разрабатываю планы. Я маневрирую между Соломоном и Радимилом, ищу миллион вариантов, чтобы вытащить тебя и дать тебе власть, а ты… ты… плюёшь мне в лицо. Ты же могла не делать мне так больно… так больно. Ты знаешь меня, поэтому тебе легко сделать мне больно. Что и доказывает, что ты безразлична ко мне. Господи, да ты же идеальная королева. Такая, какую хотел бы видеть Русо. Ты это он, и это больно. Больно смотреть в твои глаза и видеть его. Снова слышать его голос и осознавать, что я снова попал в ту же ловушку. Это больно. И да, я раненый. Сломленный. Одинокий. Брошенный. Нелюбимый, — Томас прикрывает глаза, и по его щекам текут слёзы. Его севший от эмоций голос скручивает с силой моё сердце.

— Я больше не могу. Я так устал каждую минуту быть начеку. Не спать днями, ждать возможности пойти и спасти тебя, напоить своей кровью, прикоснуться к тебе. И снова быть плохим. Думаешь, это легко? Нет. Нелегко. Это сложно. Я под постоянным вниманием. За мной все следят. И я обязан быть жестоким. Таким, каким меня учил быть Русо. Удивительно, насколько вы все прогнили, и я вместе с вами. Я просто устал, — он открывает глаза, и в них ничего нет, даже искры хотя бы злости. В них просто пустота, словно он сдался.

— Томас, — шепчу я, смаргивая слёзы.

— Нет, — он слабо качает головой и натягивает странную, болезненно-сумасшедшую улыбку. — Нет. Не надо. Не надо ничего больше говорить. Ты могла сказать это раньше, но не сейчас. Мне безразлично, что будет дальше. Безразлично, поэтому я и сказал всё. Я больше не собираюсь бороться, у меня нет сил и причин. Я думал, что ты меня любишь. Хотя бы немного. Чуть-чуть. Я думал, что у нас есть связь, но, видимо, обманывал себя, да? Ты тоже использовала меня, как вещь, чтобы поиграть со мной. Я живой, Флорина. Я тоже живой, но нравлюсь всем, когда мёртвый. Не смей… нет, не трогай меня и не говори со мной. Хватит. Я устал. Я так сильно устал. И я даю тебе шанс уйти. Они не очнутся до утра, поэтому собери свои вещи и уходи. Создай армию и нападай. Я не буду защищаться.

Он проходит мимо меня, но я всё же касаюсь ладонью его спины.

— Нет! Пожалуйста, нет! — выкрикивает он. — Нет! Ты обжигаешь меня своими прикосновениями! Нет! Мне уже достаточно чувства вины за всё, что я сделал! Я ненавижу себя, ты это хочешь услышать? Я ненавижу себя! А я просто хотел жить! Нормально жить, но из-за тебя я здесь! Я вижу твоё будущее и ненавижу себя за то, что я такой урод! Нет! Не трогай меня! Не смотри на меня! Не жалей меня! Нет! Я выживу! Снова выживу! Я встану или упаду, тебя это больше не касается! Нет! Я не просил о многом, всего четыре часа… четыре, мать их, часа твоего послушания! Четыре! Ты разрушила меня! Ты добила меня! А я спасал тебя, защищал… я ошибся, поэтому не трогай меня! Тронешь, и я развалюсь на части, но не могу позволить случиться этому сейчас. Я должен… должен хотя бы ещё немного пожить, чтобы окончательно сдаться. Теперь я должен жить ради себя. Потому что ради себя я никогда и ничего не делал. Не трогай меня. Дай мне немного подышать жизнью. Я хочу пожить хотя бы ещё пару суток. Не трогай…

Шатнувшись в сторону, Томас выходит за дверь, прикрывая её так тихо, что это даже едва можно заметить.

А мои ноги меня не держат. Я оседаю на пол и закрываю рот руками.

Боже мой. Не думала, что увижу, как ломается мужчина, но я увидела. И это оказалось самым страшным в моей жизни. Это кошмарно. Пустые глаза. Серая кожа. Мёртвый холод.

Я задыхаюсь, пока в моей голове укладываются слова Томаса. Задыхаюсь, ведь получается, что я в этой истории злодей, а не он. Это я. И я словно чувствую эту смертельную агонию внутри за Томаса. Она скучивает так жёстко всё, что кажется, это нормально, так и было. Но нет. Это лишь начало адского самоуничтожения, которому Томас решил себя подвергнуть из-за меня.

«Я же любил тебя, понимаешь? Просто любил и ничего не просил взамен. Любил».

Глава 26

Мой друг, когда-нибудь ты желал, чтобы мир внезапно поглотило цунами или что-нибудь ещё? Я именно так себя чувствую. Безжизненной. Разбитой. Виноватой. Сломленной. Раненной. Уничтоженной. Развалившейся на части. Придавленной к земле. Безразличной. И я могу придумать ещё много эпитетов моего состояния. Но… ты же понимаешь, правда, что я… я не специально боялась доверять Томасу? Ты же осознаёшь, что даже сейчас, когда у меня безумно болит душа за него, всё рвётся найти его, извиниться, я… я боюсь ещё сильнее и не могу позволить своим чувствам руководить мной? Да, может быть, я не права сейчас. Может быть, я совершаю огромную ошибку. Может быть, я виновата во всём. Может быть, я злодей в этой истории. Может быть… ну, а кто знает наверняка? Я просто уже больше не могу страдать. Я тоже устала.

Поднимаю голову от языков пламени, когда дверь тихо открывается.

— Доброе утро, Ваше Величество, — сухо произносит Сав, не глядя на меня. — Его Величество король Томас ожидает вас у входа с вещами. Машина уже готова.

Томас решил вот так выбросить меня, раз я не ушла сама. И я могла ведь. Я была внизу. Я вошла в зал, заполненный полудохлыми вампирами, которых легко можно было убить прямо там. Они все были под кайфом, да ещё и приняли лошадиную дозу снотворного. А люди… люди были наркоманами. Когда я присмотрелась к ним получше, то увидела последствия долгого употребления различных наркотиков. Томас не врал. Я даже пнула Соломона, а затем дала под зад Радимилу. Никто не шелохнулся. Никто.

Час назад или около того я услышала, как Томас и Сав переносят вампиров по комнатам, подчищают за собой, но ко мне никто не вошёл. Если честно, то я была рада тому, что Томас в порядке и вроде как чувствует себя нормально. Но в то же время я ощущала сильнейшую боль вкупе и с пустотой, словно всё внутри меня встало на паузу, и я перестала что-либо чувствовать.

И вот теперь от меня избавляются. Собираю сумку с вещами и спускаюсь вниз. Я никого не встретила по пути. В замке воняет рвотой, спиртным, спермой и кровью. Омерзительная вонь.

— Ваше Величество.

Я удивлённо приподнимаю брови, когда передо мной шатаясь и издавая ужасный смрад, стоит Радимил. Он выглядит, словно его пожевала какая-то задница и выплюнула прямо к моим ногам. Он даже стоять нормально не может, постоянно шатается и горбится. Я уже молчу о его едва приоткрытых глазах, это просто щёлочки, которые норовят захлопнуться.