Кокаиновый сад - Саломатов Андрей Васильевич - Страница 7

— Сами молотки так далеко от дома не падают, — хитро улыбаясь, сказал гость.

— Вы обещали рассказать о себе, — перевел разговор хозяин дома.

— Зовут Дыболь Александр, — скучным голосом начал Саша. — Родился в Москве…

— Дыболь, Дыболь, что–то знакомое, — забормотал старик. — А где это Москва?

— В России, — оторопело ответил Саша.

— Не слышал, не слышал, — посмотрев в потолок, хмыкнул хозяин дома. Ну, да сейчас много всяких государств образовывается. Всем свободу подавай. Дойдет до того, что и деревни потребуют автономии.

— Вы, ученый, и не знаете, где находится Россия? — оправившись от удивления, проговорил Дыболь. Старик посмотрел на гостя с неприязнью, но быстро справился с собой.

— Мне совершенно неинтересно знать, в каком месте на земном шаре понастроили домов и назвали Россией, — с пафосом начал он и даже поднял вверх указательный палец. — Хотя, среди моих многочисленных открытий есть одно и географическое. Вам интересно узнать какое?

— Угу, — скорее из вежливости ответил Саша.

— Я доказал, что Антарктида и Арктика — один континент.

Дыболю понадобилось некоторое время для того, чтобы вспомнить, о чем идет речь. После такого заявления хозяина дома у него появились сильные сомнения, где находятся эти части одного континента, и не есть ли это два разных названия одного и того же.

— Как это так? — после недолгой паузы спросил он.

— А вот так: они соединены осью вращения Земли, — разведя руками, эффектно закончил старик. — Я даже написал об этом статью, и она была опубликована в серьезном научном журнале. После этого я получил три мешка писем. Вы не представляете себе, Александр, сколько в нашей стране живет дураков. Один прислал мне бандероль. В ней оказалась бомба. Хорошо, что у нас на почте работают одни воры. Верхняя дощечка с адресом осталась цела. По ней–то и определили, кому предназначалась эта посылочка. Вот так! А вы говорите география!

— Я ничего не говорил, — возразил Саша, но хозяин дома его не слушал.

— Из географии человеку достаточно знать дорогу от дома до лавки и до кладбища. Да и то, на кладбище вас отнесут на руках. Возьмите хозяина гостиницы «для транзитных королей и президентов». Идиот! Откуда в этом захолустье короли и президенты? А вы думаете, он знает, где находится Атлантида? Зачем ему? Он и без того научился обирать своих клиентов, «химичить», как он говорит. А я, профессор–химик, всю жизнь хожу в ситцевых штанах. И те — заплата на заплате. Вот она правда жизни.

Правда и неправда суть — одно и то же. Одинаково бьют и лгунов и правдолюбов, и ещё неизвестно, кого чаще и больнее. И происходит это не из–за несовершенства нашего мира. Похоже, как и во всем остальном, истина покоится где–то посредине. Еще любострастный мыслитель маркиз де Сад говорил, что ненавидит лжецов, которые объясняют свою тягу к вранью человеколюбием, но ещё больше — правдолюбцев, которых выдают их лживые глаза.

— Этот хозяин гостиницы при мне убил человека, — мрачно сообщил Дыболь, когда профессор закончил свой монолог.

— Да?! — немного фальшиво ужаснулся хозяин дома. — Какой негодяй! Вот уж злодей так злодей! Он и при мне как–то уложил двух постояльцев из своего кольта. А вы что, знакомы с ним?

— Познакомился, — вздохнул Саша и машинально потрогал челюсть.

— Вам негде жить? — догадался профессор.

— Вообще–то негде. Я… я не знал, что попаду сюда. Не собирался. Вам рассказать, не поверите. — Дыболь замялся, не решаясь поделиться с ученым подробностями своего фантастического перелета. Он вспомнил, что находится неизвестно в какой стране, скорее всего далеко от дома и почти без денег. Вспомнил, что здешние нравы более чем странные и затосковал.

— Ладно, — сказал хозяин дома после некоторого раздумья. — Живите у меня, но… — профессор как птица склонил голову набок и оценивающе оглядел гостя с ног до головы. — Вместо платы за проживание вы будете ходить в лавку за продуктами и кухарничать: готовить и мыть посуду. Это будет вашей обязанностью, а не просто так, — хозяин дома покрутил указательным пальцем в воздухе. — Согласны?

— Согласен, — угрюмо ответил Саша.

— Жить вы будете вот в этой комнате, — профессор показал на обшарпанную дверь. — С утра я два часа работаю. В это время прошу мне не мешать. Ночью я также работаю, но по ночам, надеюсь, вы спите. На столах ничего не трогать, гостей водить я запрещаю, продавать мои вещи — тоже.

— Я и не собираюсь, — мягко возмутился Дыболь.

— К нам вы, кажется, тоже не собирались, а пожалуйста — сидите, да ещё будете у меня жить.

— Я могу… — поднявшись с дивана, начал Саша, но хозяин дома не дал ему договорить.

— Сидеть! — мальчишеским фальцетом выкрикнул профессор. — Я ещё не закончил. Предупреждаю, характер у меня плохой. Так что, терпите, а я буду терпеть вас. Кстати, Александр вы в какого бога верите, в трансцендентного или имманентного? — Увидев на лице гостя смущение, профессор добавил: — Ну, в того, который над вами, или который внутри вас?

— Я не верю ни в какого, — ответил Дыболь. — Я атеист.

— Я так и понял, — с каким–то облегчением проговорил профессор. Лично я, вися над вами и, уж тем более, сидя внутри вас скорее всего помер бы со скуки. Но это я так, не для того, чтобы оскорбить, а для пользы дела. У нас здесь уже был один атеист. Странный такой. Бывало напьется и давай кричать, я, мол, вылез из материнского чрева и уйду туда же. Правда, он выражался несколько иначе, вольнее, я бы сказал. Так вот, вышел–то он действительно оттуда, как и всякий атеист. Чего уж там темнить, не маленькие. А ушел он совершенно в другое место. Соблазнил жену владельца завода железобетонных конструкций — женщины падки на оригиналов — она во время ссоры рассказала об этом мужу, а тот, узнав об этом, законсервировал его в одном из железобетонных стояков. В тот год как раз строили родильный дом. Стало быть, он там, родимый. Несет, так сказать, на своих глупых плечах всю тяжесть этого нужного дела, но уже в прямом, а не в переносном смысле. — Саша тихо хохотнул, и профессор, строго посмотрев на него, продолжил: — Вообще, как показывает жизнь, атеизм чреват всякими нехорошими последствиями. Атеисты и умирают–то от одного и того же: либо от сифилиса, либо от голода, либо от непонимания, куда двигаться дальше. Согласитесь, нельзя же, не имея ни карты, ни компаса, без проводника пускаться в такой дальний путь.

— Да, — согласился Дыболь.

— Ну да ладно, — вздохнул хозяин дома. — Ко мне иногда приходит в гости женщина. Молодая красивая женщина. Она наводит у меня чистоту и вообще, — по своему обыкновению профессор покрутил в воздухе пальцем.

Саша обвел удивленным взглядом комнату, но промолчал. Он даже не предполагал, что этим простым жестом проиллюстрировал слова этнографа Радлова, который после посещения жилища карагасов на реке Кан записал в блокноте: «Чистота — понятие субъективное».

— Мы с ней дружим, — продолжал хозяин дома. — И я прошу вас, в её присутствии не позволять ничего такого.

— Да я… — вяло проговорил Дыболь, не понимая, что профессор имеет в виду.

— Вот–вот, — важно проговорил старик. — Тем более, что у нас с Розалией… — сероватые щеки профессора покрылись бледно–розовым румянцем. — Тем более, что мы с Розалией… Ну, Розалия… — хозяин дома смущенно хмыкнул и наконец разродился: — Она в меня влюблена по уши.

Когда человек лжет, он делает вид, что говорит правду. Профессор же был человеком честным. Неправду он сказал совершенно чистосердечно — он заблуждался.

Заблуждающиеся — самая многочисленная категория людей на Земле. На сегодняшний день их почти шесть миллиардов. Всю свою жизнь человек перелезает из одних заблуждений в другие и всякий раз, расставаясь с очередной химерой, думает, что наконец он добрался до истины. И как это ни странно, он прав, потому что истина — это ни что иное, как неразоблаченное заблуждение, на поиски которого было потрачено много времени и сил. Как справедливо писал философ Гельвеций: «Заблуждения порой таковы, что их построение требует больше соображения и ума, чем открытие истины».