Цена весны (ЛП) - Абрахам Дэниел "М. Л. Н. Гановер" - Страница 29

— Бесконечное количество, — ответил Ота. — Но сколько из них думают, что это возможно?

Синдзя открыл маленький деревянный шкафчик и достал рифленую бутылку, вырезанную из кости. Он открыл крышку, и запах вина наполнил комнату. Синдзя спросил, жестом, не хочет ли кто. Ота и Идаан одновременно приняли ту же самую утвердительную позу.

— Все книги сожжены, — сказал Ота. — Истории андатов исчезли, как и грамматики. Я и не предполагал, что он в состоянии это сделать, когда он написал мне, раньше. Не думаю, что он сможет сделать это сейчас.

Синдзя, пораженный, перелил вина в одну из пиал, красная жидкость полилась по поверхности стола, как пролитая кровь. Идаан подняла бровь.

— Он писал тебе? — спросила Идаан.

— Много лет назад, — сказал Ота. — Одно единственное письмо. Я его сохранил. Маати писал, что ищет способ вернуть андата. Он хотел моей помощи. Я послал письмо с отказом.

— Я очень извиняюсь, высочайший, — сказал Синдзя, не потрудившись подтереть пролитое вино. — Но почему я слышу об этом в первый раз?

— Письмо пришло в неподходящее время, — мрачно ответил Ота. — Киян умирала. Надежды не было. Андаты исчезли, и нет в мире силы, способной их вернуть.

— Ты уверен? — спросила Идаан. — Маати-тя не думал, что это безнадежно. В этом человеке есть что угодно, но он не глуп.

— Не имеет значения, — сказал Синдзя. — Если только разнесется весть, что это произошло — пусть все боги сохранят нас от этого! — и ты знал о его намерении… Что ты знал об этом много лет…

— Это мечта! — рявкнул Ота. — Маати мечтает, вот и все. Он хочет вернуть то, что ушло за пределы его возможностей. Ну, я тоже. Любой, кто жил так долго, как мы, страстно желает невозможного, и мы знаем, насколько это бесполезно. То, что ушло, — ушло, назад не вернешь. И что я могу сделать? Послать письмо с ассасином в придачу? Объявить всему миру, что Маати Ваупатай сошел с ума, что он пытается пленить андата, и что они должны послать при первой возможности армии вторжения?

— Действительно, почему? — спросила Идаан. — Почему бы не послать ассасина, я имею в виду. Что касается армий вторжения, я понимаю. Но, что касается их, почему ты дал им уйти в конце войны?

— Идаан-тя, я не в том настроении, чтобы отвечать на вопросы женщины, которая убила моего отца, замышляла обвинить меня и дышит воздухом только потому, что я разрешил ей. Я понимаю, что ты была бы счастлива вскрыть их горла.

— Только не Семая, — тихо сказала она. — Но я знаю, почему я бы этого не сделала. Отсюда не следует, что я знаю, почему ты этого не сделаешь. Мы не одинаковы.

Ота откинулся на спинку стула. Его лицо горело. Их взгляды встретились, и он увидел, как она кивнула. Идаан приняла позу, которая выражала как понимание, так и раскаяние, снимая вопрос.

— Нет, я ошиблась, — сказала она. — Немного подумав, я поняла, что в этом мы одинаковы.

Ота взял пиалу, которую Синдзя протянул ему. Неразбавленное вино, густое и терпкое. Он выпил до сна. Синдзя выглядел встревоженным.

— Сегодня ночью я ничего не могу с этим поделать, — сказал Ота. — Я устал. Я иду спать. Если я решу, что нужно еще поговорить, это будет в другой раз.

Он встал и принял позу конца аудиенции, потом, почувствовав на мгновение стыд, сменил ее на обычное прощание.

— Ота-тя, — сказал Синдзя. — Последнее. Прошу меня извинить, но у меня есть твой приказ. В случае, если она вернется, мы должны ее убить.

— За заговор с целью занять мой трон и сговор с гальтами, — сказал Ота. — Ну, проверим. Идаан-тя? Ты надеешься стать императором?

— Я бы не заняла твое место, даже если бы ты попросил, — сказала она.

Ота кивнул.

— Найди для нее апартаменты, — сказал он. — Отмени смертный приговор. Девушка, которую мы послали в снег, уже умерла. Как и человек, который послал ее. Сейчас мы все совсем другие люди.

В свои комнаты Ота вернулся один. Дворец не был ни спокойным, ни тихим. Возможно он никогда не бывает таким. Но шумное неистовство дня уступило место более медленному шагу. Несколько слуг степенно шли по коридорам. Большинство членов высших семей, бывших здесь по делу, уже вернулись в собственные дворцы, пройдя по каменным дорожкам, поцарапанным шпорами и подбитыми железом сапогами гальтских солдат, а потом под арками, чьи золотые и серебряные украшения были вырублены гальтскими топорами. Они пошли в дворцы, в которые высшая знать гальтов пришла как гости, в которых они ели говяжий суп, белый хлеб и фруктовое печенье, пили чай, вино и воду и работали, по меньшей мере часть из них, над созданием общего будущего.

И Идаан пришла, чтобы предупредить его о Маати.

Он спал плохо и проснулся усталым. Когда он помылся и оделся, его уже ждала Госпожа вестей. День был расписан от рассвета до заката. Шестнадцать аудиенций, распределенных почти поровну между утхайемцами и гальтами. Три гальтских дома прислали письма, в которых решительно настаивали, что их дочери могут занять место Аны Дасин, если та откажется. Один из жрецов храма оставил требование на проповедь против упорства женщин, которые не собираются заниматься сексом. Два торговых дома заявили, что желают разорвать контракты на поставку товаров в Чабури-Тан. Госпожа вестей гудела, перечисляла и излагала жесткую рамку еще одного мучительного и бесконечного дня, который будет напрасно потрачен. Ота знал, что, когда опять появятся звезды, он будет чувствовать себя как выжатое полотенце, и все огромные проблемы, стоящие перед ним, все еще останутся не решенными.

Он приказал, чтобы жрецу запретили его проповедь, чтобы торговые дома обратились к Синдзя-тя и Господину цепей, которые могут пересмотреть условия, но запретил разрывать контракт, и продиктовал общий ответ на все три письма по поводу новых жен Даната, в которых не обнадежил, но и не отказал наотрез. И все это до того, как появился завтрак из свежезаваренного чая, пряных яблок и жаренной свинины.

Он едва начал есть, когда вернулась Госпожа вестей с кислым выражением на лице, приняла позу, которая просила прощения и указывала, что виновной стороной была не сама Госпожа вестей

— Высочайший, Баласар Джайс хочет присоединиться к вам. Я предложила ему попросить аудиенцию, как все остальные, но он, кажется, забыл, что завоевал Сарайкет только на недолгое время.

— Относитесь к Баласар-тя с уважением, — сказал Ота, хотя не мог не улыбнуться. Спустя выдох его грудь закостенела. Что-нибудь кровожадное и ужасное. И эффективное. Что, если генерал услышит новости Идаан? — Приведите его. И принесите еще одну пиалу для чая.

Госпожа вестей приняла позу подчинения приказу.

— Чистую пиалу, — добавил Ота в спину женщине.

Баласар принял все подходящие позы, когда слуги привели его к императору. Ота ответил позой приветствия и жестом приказал всем остальным выйти. Когда они остались одни, Баласар опустился на подушку, лежащую на полу, взял пиалу с чаем и немного свинины и потянулся. Ота внимательно оглядел лицо мужчины и тело, но не было признаков того, что гальт слышал о появлении Идаан или о ее новостях.

— У меня пара слов, только для тебя, — сказал Баласар.

— И это?

— О флоте для Чабури-Тан.

Ота кивнул. Конечно. Конечно они должны были встретиться, чтобы поговорить о нем.

— Что ты узнал? — спросил Ота.

— Это возможно, но есть два пути. У нас хватит людей для небольшого эффективного отряда. Восемь кораблей, полностью вооруженных и снабженных всеми припасами. Я бы не пошел с ними войну, но для нескольких бандитских шаек вполне достаточно.

Ота отпил чай. Вода уже достаточно остыла.

— Второй путь?

— Мы можем использовать то же самое число людей на двадцати кораблях. Смешанная сила, наши и твои. Бросить в бой всех, кого найдем, всех, кто может встать в строй. Такое войско, на самом деле, легче победить в бою. В морском сражении люди, которые знают, что их мало, и, к тому же, являются любителями, хуже, чем ничего. Но тут, на чашке весов, вид двадцати кораблей. Пираты будут сумасшедшими, если рискнут сражаться с такой силой.