Договор на крови (СИ) - "Каин" - Страница 16

— Красота требует… — пробормотал я начало поговорки и поплелся в спальню. Там я свалился на матрас, словно куль с мукой и заснул без сновидений.

Этой ночью мне удалось выспаться. Потому проснулся я за полчаса до будильника. Встал с кровати, добрел до ванной, быстро привел себя в порядок. Затем оделся в приготовленный загодя кем-то заботливым костюм, который висел на спинке стула и вышел в гостиную.

С кухни послышался звон посуды, веселый девичий смех и голоса. Я прошел к столу, сел в кресло. И в гостиной появился призрак Виноградовой:

— Доброе утро, — поприветствовала она меня. — Как спалось?

— Прекрасно, — ответил я и откинулся на спинку кресла. — Поэтому я в прекрасном настроении перед днем дежурства.

— Это ненадолго, — обнадежила меня Любовь Федоровна. — Сейчас чай подам.

Она крутнулась и исчезла на кухне. Вернулась призрак через несколько минут. Перед ней летел поднос, на котором стоял чайник и чашка.

— Держи, — Виноградова поставила поднос на стол. — Заварила буквально десять минут назад.

— Спасибо.

Я налил в чашку чай и сделал глоток. Довольно зажмурился:

— Напиток вышел прекрасным, Любовь Фёдоровна. Спасибо.

— Да что уж, — махнула рукой Виноградова и села в кресло напротив меня. — Дело нехитрое. Не такое хитрое, как покупка телевизора.

— Я помню о своем обещании, — я поперхнулся под колким взглядом Виноградовой.

— Это хорошо. Но что-то мне подсказывает, что «помнить» мало для покупки техники. Может тебе попробовать позвонить в магазин? Попросить доставить нам каталог продукции?

— Конечно. Обязательно этим займусь.

— Точнее, дашь указание секретарю, — усмехнулась женщина. — Повезло тебе с сотрудниками. Все как на подбор. А я говорила, что сомневаться тебе не стоит.

Я в очередной раз не стал напоминать, что Любовь Федоровна не сомневалась только в Фоме. В конце концов, не хотелось начинать день со спора, в котором я совершенно точно не выиграю. Призраки не устают, и Виноградова могла до самой ночи напоминать мне, как я был неправ.

— Какие новости в городе? — решил сменить тему.

— Телевизоры вскоре подорожают, — сощурилась призрачная дама, но все же смилостивилась и добавила, — Говорят, что собираются праздновать день Петрограда. Император традиционно обещал огненное и водное зрелище небывалого размаха. Кто бы сомневался? Михайловский полк наверняка покажет нечто невероятное, парусники по Неве с красными парусами. Я лично всегда считала это пустой тратой денег. Но у меня тогда телевизора не было. А вот посмотрю на это представление на экране и, может, пойму, что стоит оно того.

— Конечно, — кивнул я, допивая чай.

— Красные паруса ведь нельзя увидеть в черно-белом телевизоре, — продолжила Виноградова, испытывая мое терпение.

— Я вас услышал.

— Но понял ли? — ехидно осведомилась женщина. — Я ведь так мало прошу взамен за свою заботу и работу. Между прочим, я даже сверхурочные себе почти не записываю.

Я взял чайник и направился в приемную. Оказался я там ровно за минуту до того, как дверь офиса открылась, и в приемную вошла Нечаева.

— Доброе утро, Арина Родионовна, — с улыбкой поприветствовал я секретаря. — Как насчет чая? Мы как раз успеем выпить по чашечке до того, как приедут люди с ордерами. Прошу.

— Я как раз успела по дороге заглянуть в кафетерий на углу. Прикупила слоеных пирожных, которые так любит Фома…

— Только при Иришке не давайте их, — попросил я. — Иначе она решит, что плохо справляется с работой.

— Конечно, — улыбнулась Арина.

Дверь офиса распахнулась, и в помещение ворвался Карасиков. В длинном черном пальто и кепке. И заметив его, Арина Родионовна удивленно подняла бровь.

— Доброе утро, — осторожно начал я. — Вам потребовалась консультация по рабочему праву?

Режиссер покачал головой:

— Нет, мастер Чехов. Я пришел сделать вам предложение, от которого вам будет сложно отказаться, — горячо начал он. — Как насчет того, чтобы сыграть в моем сериале? У вас очень интересный типаж.

Нечаева перевела взгляд на меня.

— При первом нашем знакомстве вы уверенно заявили, что мне бы только дворников играть, — возразил я.

— Ну принял и принял, что бубнить то да старое вспоминать. Ошибся, с кем не бывает, — легко согласился режиссер. — Кстати, вот ваш рубль, который я проспорил.

Он достал из кармана пальто купюру и положил ее на стол секретаря. И продолжил:

— А теперь давайте обсудим условия и подпишем договор.

Я удивленно взглянул на Карасикова:

— Какой договор? Кажется, я еще не дал согласия.

Режиссер застыл. А зачем осторожно произнес:

— То есть… Как понять?

Я пожал плечами:

— Да очень просто. Кинематограф — это не мое. Никогда не хотел блистать на сцене, отыгрывая роль.

— Но… — начал было Карасиков, и в этот момент из жилого крыла выглянул Фома:

— Мы в ближайшее время по делам поедем, вашество? — уточнил слуга, вытирая руки небольшим полотенцем. — Иришке за продуктами съездить надобно.

Режиссер застыл, уставившись на Фому и открыв рот, словно бы не в состоянии подобрать слов, чтобы выразить свою мысль.

— Нет, — покачал головой я. — Можешь ехать. Если нужно, аозьми «Империал».

Фома кивнул:

— Не надо «Империал» вашество. Я Ласточку возьму. А то в торговых рядах решат, что с нас можно с три шкуры драть.

Слуга развернулся, и хотел было выйти в жилое крыло, но в этот момент стоявший неподвижно как статуя Красиков наконец ожил:

— Каков типаж! — начал он, подбегая к Фоме. — Буквально былинный богатырь, который вот-вот отправится на подвиги ратные во славу Русских земель.

Режиссер отскочил на шаг назад, сложил пальцами рамку и посмотрел сквозь нее на Фому. Затем подпрыгнул к удивленному слуге, осторожно потрогал его за бицепс.

— Вы чего? — удивленно спросил Фома, подозрительно наблюдая за режиссером.

— Даже речь такая… — восторженно произнес режиссер и пощелкал пальцами, словно подбирая слово. — Простая. Настоящий Илья Муромец! Или Микула. Молодой человек, вы не хотите сделать карьеру в кино?

Смещение фокуса внимания с меня на слугу дало мне передышку. И я начал было обдумывать, как бы выпроводить Карасикова из офиса, но в этот момент дверь снова открылась, и в приемную вошли двое. Один, высокий и широкоплечий, подошел к Карасикову, и что-то мягко приговаривая ему, повел режиссера к выходу. Фома проводил гостя удивленным взглядом, покачал головой и направился в жилое крыло. Второй же, невысокий, наголо бритый, в костюме и в очках подошел ко мне:

— Павел Филиппович, — улыбаясь, начал он. — Давайте уладим это безобразный конфликт, который произошел на съемочной площадке.

— Какой конфликт? — не понял я.

— Когда Дмитрий Владимирович оскорбил вас при актерах. Вы поймите, Карасиков уже давно тяжело хворает. У него и справка есть. Ну, снимает мастер кино, так на свои же, а не на Министерские. У каждого из нас свои увлечения. А творческие люди бывают вспыльчивы.

— Вы переживаете, что у меня имеются претензии к семье, — догадался я и мужчина согласно закивал. — Не извольте беспокоиться, я принял это за лицедейство, и подыграл режиссеру. Так что претензий к семье Карасиковых у меня нет. Заявляю это при свидетелях.

Мужчина расплылся в улыбке:

— Спасибо за понимание, Павел Филиппович. Надеюсь, по поводу сегодняшнего инцидента у вас тоже нет претензий?

Я покачал головой:

— Пока нет, — ответил я, сделав ударение на слове «пока». — Но если Дмитрий Владимирович зачастит в мой офис, претензии могут появиться.

Гость согласно кивнул, всем своим видом давая понять, что больше этого не повторится.

— До встречи, Павел Филиппович, — с улыбкой произнёс он и вышел из приемной. И едва за приказчиком закрылась входная дверь, я с облегчением вздохнул и встал с дивана и подошел к столу.

— Наконец-то.

Вытащил из шкафчика две чистые чашки и плеснул в них чай.