Маша без медведя (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 52

— Барышня, — начал тот, что повыше, — просим вас разрешить наш спор и оказать честь одному из нас, позволив сопровождать вас на обед.

Я непроизвольно прижала руку к сердцу:

— Простите, господа, но я уже обещала другому…

Не успели они откланяться, как появился Дима и предложил мне руку, словно на танец:

— Идём?

— Конечно.

Цветочная гостиная выглядела непривычно. Диваны и банкетки были из неё вынесены, а вместо них — выставлены два ряда столов, обставленных стульями, каждый на восемь человек. Между столами сохранялся широкий проход, для разноса и развоза на специальных тележках блюд для последующих перемен.

Длинный императорский стол установили на возвышении, где в обычное время было подобие сцены.

Курсанты (подозреваю, что договорившись заранее) рассаживались за столы дружескими компаниями. Мой кавалер получил невидимый мне сигнал и решительно повлёк меня в гущу толпы, прикрывая от возможных случайных столкновений. За столом, к моей огромной радости, сидела Маруся и ещё две девочки из нашего отделения, знакомые мне меньше.

— Прошу, — Дима отодвинул мне стул и представил своих друзей: — Александр, Иннокентий, Добрыня.

Я повторяла каждый раз: «Очень приятно», — а на «Добрыню» удивилась:

— Добрыня? Правда? Это не шутка? Добрыня же — это что-то былинное…

— В молодости, — ответил слегка покрасневший Добрыня, действительно отличавшийся мощным телосложением, — мои родители были очень романтично настроены.

— А вам идёт, — похвалила я, — такой богатырь!

Юля из шестнашек, которая сидела рядом с ним, расцвела, как будто ей медаль досталась, а остальные парни сразу приосанились и расправили плечи.

— Морская академия всегда славилась богатырями, — улыбнулась Маруся. — Хотелось бы поднять тост за таких прекрасных кавалеров. В графинах, конечно, лимонад, но бокальчики всё равно будут звенеть красиво.

— Барышни, барышни! — вскочил Александр. — Только после тоста за прекрасных хозяек этого места. За вас!

Вокруг всё ещё происходило упорядочивающееся движение, а мы уже разлили лимонад и слегка чокнулись хрусталём, придя ко взаимному соглашению, что неплохо было бы поднять бокалы за нас за всех. После целого часа танцев пригубить прохладного сладко-кисленького напитка было весьма приятно.

Стол гардемарины выбрали весьма удачно — мы оказались и не с краю, и достаточно прикрыты от начальства теми, кто сидел ближе к возвышению. Народ как-то вдруг расслабился и заговорил свободнее — и я тоже почувствовала, что некое напряжение незаметно отпустило. Парни шутили, девушки болтали, и уже не держались строгими павами.

Столы ломились от изысканных закусок, и кавалеры немедленно принялись ухаживать за своими дамами, стремясь, чтобы те ни в чём не имели недостатка.

— Дамы и господа, минуту тишины! — возопил распорядитель. — Прошу наполнить бокалы!

Не знаю, ставили ли взрослым гостям вино, но наши мальчишки бодро долили всем лимонада.

Поднялась графиня Строганова. Её слово было не так лаконично, как императрицыно. Наталья Петровна благодарила дорогую Анну Палну (это как раз государыню) за доставленную честь свершать в этом мире благородное дело — обеспечивать будущность детей, с младых лет подвергшихся…

Ну, вы поняли. Однако, рано или поздно речь кончилась, и все радостно поднялись, подхватывая свои бокалы, гостиная наполнилась нежным хрустальным звоном.

Потом, через некоторое время, слово брала директриса, потом тот дядька в бело-золотом мундире — с официальной благодарностью за приглашение. Мы, конечно, вставали и чокались, и курсанты даже ответили на речь своего начальника троекратным «ура!» — но основное время за столом просто болтали, как это делает молодёжь в большинстве миров. Парни хвастались своими приключениями. Мы в основном задавали вопросы. Все много смеялись, и вообще, настроение у меня сложилось вполне приподнятое.

Под конец императрица сказала ещё одно слово — с благодарностью за вечер и всякими пожеланиями. Такой толстый намёк на финал мероприятия. Дальше всем раздали очень нежный и очень воздушный торт, который влез в меня с трудом — но влез, потому как очень уж вкусным он был. Парни проводили нас до дальней лестницы наверх и откланялись, а девчонки чинно поднялись на один пролёт, чтобы скрыться из глаз возможных наблюдателей — и помчались по спальням, делиться впечатлениями!

ПОСЛЕ БАЛА

Сколько было восторгов, рассказов и обсуждений — особенно у шестнашек, взахлёб! Никто не задёргивался в своей спаленке, всем хотелось поделиться — прямо сейчас. Для некоторых девочек испытание подобным событием (все уже называли состоявшийся вечер балом) стало серьёзным стрессом, и, слыша их голоса, я почувствовала, что ещё чуть-чуть, да даже хоть одно неосторожное слово, и пары истерик точно не избежать. А там, глядишь, пойдёт по спальне снежным комом…

Я достала из комода белую жестянку с цукатами, кружку (да-да, те кружки, в которых мы с Марусей пили чай, так и лежали у меня в комоде) и выгребла в эту кружку цветные кубики неизвестного фруктового происхождения, обработав их по ходу дела на успокоение нервов.

— Девочки! — я подошла к первой взъерошенной группе. — А ну, готовьте свои клювики, птичка-мама принесла вам по волшебной ягодке!

Девчонки захлопали на меня глазами, но увидев цветные кубики, живо подставили ладошки.

— А нам? — раздалось от следующей кучки.

— И вам!

Я обошла по кругу спальню, не забыв и пятнашек, наделила Марусю, себя… на донышке осталась пара кубиков. Недолго думая, я вытряхнула их Шуре:

— Отнеси сестрёнке, тоже, наверное, от избытка чувств в обморок собирается упасть.

Шура отнеслась к моим словам максимально серьёзно и побежала во второе отделение.

Для Настёны Киселёвой сегодняшний вечер тоже был испытанием. Играть со старшими перед самой императрицей (да ещё перед мужчинами!), потом сидеть в числе приглашённых гостей на таком необычном ужине. Никакой цирк по степени волнительности в сравнение с этим не идёт!

Я вернулась к своей кровати и увидела, что Маруся задёрнула наши шторки. Сама она сидела внутри, серьёзная, как прокурор:

— Маш… У меня есть к тебе несколько неловкий разговор, но я думаю, что он нужен.

— Ой, да ладно! Ну, подумаешь, протанцевала два танца подряд, что сразу…

— Нет, дело не в этом, — Маруся серьёзно вздохнула. — Смотри. Он, конечно, повзрослел за четыре года, но не сильно изменился.

С этими словами она протянула мне развёрнутый учебник «Государства и общества», на развороте которого было написано: «Правящая императорская чета с детьми, 1959 год». А на фотке, справа от отца — да, стоял Димка. Очень суровый, преисполненный чувства потенциального героизма, какими бывают только что поступившие в военные училища юноши. Дмитрий Александрович, мдэ. И, кстати, та, которая была в льдистом платье — великая княжна Татьяна. Тут она совсем мелкая, но губки такие же поджатые.

— Вот блин.

МАГОЛОКАЦИОННЫЕ СНИМКИ

Где-то.

— Коть, ты помнишь, в самом начале сентября мы с тобой поругались?

— Помню, детка. Я помню все наши с тобой ссоры, ибо они неповторимы.

— Я серьёзно! — белокурая невысокая девушка нахмурилась и присела на подлокотник кресла, в котором сидел её мужчина — высокий и худой молодой человек со смешливыми светло-карими глазами и длинными каштановыми волосами, собранными в хвост. — Мы поругались страшно из-за той… неважно. Я кидалась огнём, ты морозил…

— Я помню, — он немного устало вздохнул. — Ты всё придумала, детка. Не было…

— Погоди! — она нетерпеливо вскочила и забегала по комнате. — Я не про это! Помнишь, Мариам ругала нас, что всплеск получился слишком сильный?

— А-а, это… «Вы должны быть осмотрительнее и осторожнее!» — да-да. Мы недостаточно осторожны?

— Костя! Это был не наш всплеск! Я ходила сегодня в управление, мы с девочками разбирали отпечатки на маголокационных снимках.