Маша без медведя (СИ) - Войлошникова Ольга - Страница 19

— Да, сударыня.

— Меня зовут Агриппина Петровна. С этого момента я — ваша классная дама.

— Очень приятно, — слегка кивнула я, и дама слегка прищурилась — видимо, ожидала несколько иной реакции.

Ладно. Держимся версии амнезии и не болтаем лишнего. В конце концов — их головная боль меня правильно всему обучить, вот пусть и стараются, рассказывают.

Автомобиль императорского института (или как он назывался, я уж запуталась во всех этих наименованиях) выглядел солидно, достойно и одновременно сдержанно. Чего ему недоставало — так это грузовой вместительности. В багажник вошёл разве что куль с пряжей.

Пал Валерьич мгновенно заявил, что незамедлительно выделит машину, так что легковое авто приличного серого цвета сопровождала карета скорой помощи с красным крестом и зелёным полумесяцем на борту.

Из окон машины я разглядывала город и думала: какой же он всё-таки огромный. Моя детская память мало что подсказывала мне касательно улиц, достопамятных объектов и их взаиморасположения. Если быть более точной — ничего. Однако, центральная часть строилась явно с большим запасом — широкие, многополосные улицы, просторные тротуары.

Дорога вильнула меж домов, выскочив на проспект, а следом — на мост, перекинутый через внушительных размеров реку.

Это было совершенно неожиданно. Должно быть, в Афанасьевскую слободу мы ездили совсем в другую сторону, и ничего подобного я как-то не предполагала. Изливающейся от воды дикой маны было так много, что я почувствовала внезапное покалывание в кончиках пальцев. Мне показалось, что даже мои волосы словно наэлектризовались. Я испугалась, что энергия сейчас начнёт непроизвольно сбрасываться — а легче всего теряется энергия огня! Представив себе, к чему приведёт гирлянда маленьких, но от этого не менее жгучих огненных сфер, я рефлекторно сунула руки в карманы. Пальцы левой руки наткнулись на зубчики увязанной в платок оправы. Сюда! Ощущение живой структуры металла возникло само собой, и концентрированная мана полилась в ожерелье сплошным потоком. Хорошо, что мне удалось на него в прошлый раз настроиться.

Я постаралась выровнять дыхание и максимально прочувствовать восстанавливающиеся элементы.

Воспитательница, сидевшая на переднем сиденье, время от времени поглядывала на меня в длинненькое овальное зеркало, закреплённое под потолком у переднего стекла автомобиля. Надеюсь, она не сочла, что я припадочная? А, впрочем, всё равно.

Хвала небесам, через минуту мост закончился, и ощущение сносящей с ног магической лавины ослабло. Коленки и руки у меня слегка дрожали. Понять моё состояние, наверное, смог бы спасённый из стремнины, только что захлёбывавшийся человек. Вот ещё один повод серьёзно отнестись к магической практике.

Мы ехали по широкой многополосной дороге вдоль реки, и расплёскивающаяся от неё энергия пахла свежим ветром — мне так казалось. Теперь я могла относительно уверенно с ней справляться.

Огромная, обнесённая кружевной чугунной оградой территория поначалу показалась мне городским парком, но надпись на табличке, прикреплённой к массивному столбу у въезда, однозначно утверждала, что это она — «Специальная Её Императорского Величества гимназия для девиц благородного происхождения, оставшихся без попечения». Вы не думайте, что я это мгновенно прочитала, пока машина на въезде притормозила. Это я потом, когда представилась такая возможность, внимательно рассмотрела. Там ещё была длинная приписка имени какой святой и год основания — 1756. Потом я удивлюсь, что гимназии больше двухсот лет. И ещё позже до меня дойдёт, что здание поначалу вполне могло быть совершенно другим.

Должно быть, нас ждали. Высокий дворник в форменной фуражке, чёрном пальто, похожем на шинель, и сером рабочем фартуке распахнул створки ворот, машины прошуршали по подъездной аллее и остановились перед обширным крыльцом.

Фасад украшал целый ряд колонн и обильная лепнина. Возможно, именно так и выглядит местный имперский стиль. Надо какую-нибудь книжку по истории архитектуры посмотреть, а то чувствую себя пеньком. И искусства. Сколько ж всего надо… А голова одна!

Откуда-то сбоку появился дядька, сильно похожий на дворника, открывавшего ворота, но костью пошире.

— Добрый день, Агриппина Петровна! И вам, барышня, доброго дня. Это ж кому скорая?

— Это, Иван Ефимович, с вещами. Узнайте у управляющей, в какую комнату барышню определят, да сносите туда всё. А мы пока к госпоже директрисе.

— Сделаем! Не извольте беспокоиться!

Мы вошли в просторный холл, и поспешившая навстречу женщина приняла у воспитательницы пальто. Скрылась она с ним за дверью без обозначений, тогда как на створках некоторых выходящих в холл дверей висели крупные цифры: «1», «2», «3» и «4». Что бы это значило?

Платье на классной даме, как я предположила по некоторым признакам, тоже было специальное форменное, изумрудно-зелёного цвета, практически полностью скрывающее ноги.

Мою больничную накидку (в которой, помните, я ездила на опознание) взял и унёс в скорую шофёр из больницы. Интересно, а дальше как? Общий гардероб для верхней одежды или воспитанницы хранят одежду в комнатах? И как тут ходят? Вряд ли моё лёгкое платье сойдёт на все случай жизни. Да и пальто у меня нет. Я, конечно, и без него страдать не буду, но подозреваю, что выглядеть это будет странно.

В помещении было безупречно чисто (как я потом замечу, особая склонность к чистоте и пристрастной гигиене весьма одобрялась руководством), общее ощущение было как в школе в разгар уроков — пустота, невнятные слабые звуки, откуда-то издалека доносились звуки фортепиано и довольно стройное хоровое пение.

— Следуйте за мной, — кивнула классная и направилась вверх по широкой лестнице на второй этаж.

Эта лестница наверх напомнила мне пассаж, в котором мы с мамой покупали мне школьное форменное платье. Только вместо фонтана в конце лестницы открывалась небольшая рекреация, а за ней — красивейший витраж. Направо и налево от рекреации уходил длинный коридор, застеленный бордовой ковровой дорожкой с медово-жёлтыми узорами. По витражной стороне коридора поднимались в ряд высокие окна, а по противоположной — несколько двустворчатых дверей. С табличками.

Классная дама шествовала впереди меня, как парусник. У двери с надписью «Директриса Её Императорского Величества… (и дальше шесть строчек правильного полного названия, ужас) Смирнова Надежда Генриховна» она сделала чёткий поворот налево и постучалась.

— Войдите! — раздалось из-за двери.

Кабинет был большой. Таких кабинетов, как у Пал Валерьича в больнице, сюда бы вошло четыре, как бы не больше. Почти во весь пол был разложен элегантный ковёр. Да вообще, ко всему в этом кабинете можно было применить слово «элегантный». Элегантный письменный стол. Элегантные стулья к нему. Элегантный угловой диван с гармонирующими элегантными креслами. Элегантный маленький столик. Элегантный нол огромный, размером с двери, портрет красивой женщины в очень красивом парадном платье. Книжный шкаф — тоже элегантный. За спиной директрисы светлело огромное драпированное окно, в верхней своей части превращающееся в арку. В нижнюю часть окна была встроена стеклянная дверь — возможно, выход на балкон.

— Девица Мария Мухина, — объявила меня воспитательница.

— А! Да-да! — директриса поднялась нам навстречу. Очень рада вас видеть, моя дорогая!

— Я тоже рада знакомству, Надежда Генриховна, — ответила я.

— Беседа наша будет покуда неофициальной. Присядем, дамы! — директриса элегантно (да, блин!) повела рукой в сторону дивана и кресел, нажала какую-то кнопочку на столе и попросила: — Томочка, чаю нам.

Я дождалась, пока дамы усядутся, и заняла свободное кресло. Появилась горничная с подносом. Я с возрастающим исследовательским интересом оценила длину её юбки. Я бы сказала, до середины икр. Вот и в больнице работницы примерно так же ходили. Интересно-интересно, это что же, статусность так обозначается? У директрисы и воспитательницы платья были в пол, практически как у статс-дамы. Дворянский стандарт?