Помереть не трудно (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 55

— Да.

— Ладно, — кивнул Московский дознаватель.

И теперь оба смотрели на меня.

— Не то, чтобы у меня был выбор, — я пожал плечами и представил, что будет с Мириам и девочками, если мы не вернёмся. — Но я тоже согласен.

— Тогда пьём чай — и на боковую, — повелел шеф. — Пани Цибульская ждёт нас к девяти вечера.

Мы были похожи на пингвинов. Помните такой мультик: Мадагаскар? Шкипер, Рико и Ковальски… Это были мы.

Пани Цибульская обрядила нас в жесткие чёрные фраки, крахмальные манишки, белые перчатки — я чувствовал себя, как в гробу. Только почему-то не лежал, а ходил, прямо так, облачённый в последнее своё пристанище.

— Отлично выглядишь, — заметил Алекс, встав позади меня у огромного, в рост человека, зеркала.

Волосы я собрал в хвост. Белизной они соперничали с цветом манишки. но кожа на лице была смуглой, не растерявшей ещё солнечный загар. Оттенённые чернотой фрака серебряные, словно бы покрытые фольгой глаза излучали призрачный свет. Скулы заострились. Черты лица, ещё год назад несколько округлые и мягкие, удивляли твёрдостью линий. Губы приобрели горькую складку, тени под глазами сделались глубже…

— Красавец, — мрачным тоном констатировал Владимир, завязывая галстук. Что характерно: даже обрядившись во фрак, картуза своего он не снял. — Все дамы будут мечтать о твоём имени в своей бальной книжке. Только ты этого, того… Не увлекайся.

— Да я вообще ничем таким заниматься не собираюсь, — я представил, как кружусь в вальсе с Мириам. На ней васильковое платье, к корсажу приколот букетик камелий… а за улыбку и полцарства отдать не жалко. — У нас неоконченное расследование. Помните?

На бал ехали с шиком: в Чайке Владимира, отмытой и отполированной до нестерпимого блеску.

Гостиный двор — именно здесь и проходил бал Летнего равноденствия — встретил ослепительной иллюминацией, натёртым до зеркального блеска паркетом и россыпями бриллиантов, на которые гости, что греха таить, не поскупились.

— Мне казалось, здесь гораздо меньше места, — ошарашено застыв на пороге, я оглядывал громадный, теряющийся вдали, зал.

— Помилуй, мон шер, чтобы вместить всю прорву гостей, одного Гостиного двора мало, — усмехнулся Алекс. — Ежегодный Весенний бал — событие, которое не пропускает никто. Сюда съезжаются дебютантки — молодые ведьмочки, демонессы, инкубы — в поисках кавалеров, предложений и друзей. Считают своим долгом посетить практикующие маги — в их мире важно, чтобы о тебе помнили. Разнообразные сверхъестественные существа. В обычное время они слишком пугливы, и таятся по дальним лесам и высоким башням, но в ночь Весеннего бала все равны — никто не бывает забыт или обижен.

Я как раз наблюдал за господином, у которого вместо лица была маска филина. После слов шефа я как-то сразу понял, что мощный чёрный клюв и громадные янтарные глаза — это вовсе не маска.

— А вот и наши друзья вервольфы, — объявил Алекс, искоса кивая на делегацию крупных мужиков. Фраки сидели на них, как броня на танках. Во главе процессии шествовал директор «Семаргла» — Пантелей Митрофанович Степной. По руку с ним плыла молоденькая волчица, в бальном платье похожая на экзотический хищный цветок.

Шеф легонько подтолкнул меня в спину, и мы сделали несколько шагов в глубину зала. Над двойной, расходящейся изящными арками лестницей был устроен балкон для оркестра — сквозь фигурную решетку я видел ряды скрипок, виолончелей, серебряных труб и пюпитры с лёгкими, как шелковые бабочки, нотными листами.

К нам спиной стоял дирижер: его выгнутая наподобие лука спина была обтянута золотым фраком, фалды которого топорщились острым раздвоенным ласточкиным хвостом.

В тот миг, когда я поднял голову, дирижер повернулся в зал и казалось, посмотрел прямо на меня. Он взмахнул палочкой…

Бал обрушился сразу, светом, звуком и запахом. Свет исходил от миллиона свечей в кованых, похожих на деревья канделябрах. От них истекали волны жара, вместе с запахами горячего воска и мёда, который смешивался с парфюмом мужчин и ароматом живых орхидей, украшавших причёски женщин.

Натёртый до зеркального блеска паркет, в котором отражались огоньки свечей, фигуры гостей и куполообразный, с лазурными фресками потолок, походил на сказочное озеро, скрывающее в своих глубинах таинственный волшебный сад…

— Потолок временно позаимствован у Сикстинской капеллы, — громко вещал Алекс. Он раскраснелся, глаза озорно и предвкушающе поблёскивали. Говорил он смело, во весь голос — рёв оркестра покрывал все остальные звуки…

Хачатурян, знаменитый вальс «Маскарад», — я помнил его по экранизации «Войны и Мира».

Звуки накатывали волнами, как прибой. Они оказывали совершенно физическое действие — толпы гостей, до того бесцельно бродившие по залу, вдруг образовали пары и закружились, закружились вокруг нас…

— Один мой знакомый, — наклонившись, пробасил Владимир. — Около сотни лет назад, побывав на этом балу, был так впечатлён, что не удержался, и описал его в своём романе.

— И его не наказали? — спросил я. — Прочитав роман, ваш Совет не казнил великого писателя? — кажется, я догадывался, о ком говорил Владимир…

— В этом не было необходимости, — вступил в разговор Алекс. — Неужели ты думаешь, что ему кто-то поверил? Как и несчастный герой собственной повести, бедный Мастер был помещен в психиатрическое учреждение, где и скончался… Впрочем, не будем о грустном. Вперёд! У нас много дел, — и Алекс ловко повлёк меня меж кружащих в вальсе пар.

Я будто бы попал в фильм. Женщины в бальных платьях, все, как на подбор — красавицы; мужчины во фраках, в белоснежных кителях с аксельбантами, с медалями, в начищенных до блеска сапогах, при шпагах…

Среди толпы вдруг мелькнуло лицо Спичкина.

Меня словно бы огрели посудной тряпкой по лицу. Среди блистательных дам и кавалеров, Секретарь смотрелся, как жевачка на подошве итальянского ботинка.

— Как думаете: нас сразу арестуют, или позволят дойти до подножия лестницы? — за небрежным тоном я пытался скрыть нервический мандраж, который охватил меня при виде Спичкина.

— Никого не трогают на Великом балу, — сказал Алекс, с удовольствием оглядывая зал. Его взгляд скользил по хорошеньким женским лицам, окруженным изящными локонами, по низким вырезам бальных платьев, по изящным ручкам, затянутым в белые перчатки до локтя, по ножкам в шелковых туфельках… — Видишь гардемаринов? В синем с золотом? — он указал на ряд одиноких фигур в простенках, вдоль лестничной балюстрады и на высокой галерее. — Это големы. Каждый из них вооружен Словом ищейки — мы о нём тебе рассказывали. Если на балу возникнут проблемы, каждый из них готов спустить заклятье с поводка.

— Наша милиция нас бережёт, — пробормотал я. — Сначала посадит — потом стережет… Совет не доверяет никому, так ведь? Даже своим гостям.

— Особенно гостям, — улыбнулся шеф. — Маги — сплошь альфа-самцы. Не то, что на башмак плюнуть — посмотреть косо не смей. А вервольфы? Из разных стай? Ведьмы, чертовки, колдуны, минотавры, горгоны… Стригои, опять же.

— Хотите сказать, стригои — это как бы… аристократия, по сравнению с вурдалаками, раз их допускают на бал. Высший свет.

— Повезло тебе, правда? — мило улыбнулся шеф, посылая воздушный поцелуй красотке с алыми перьями в причёске. — Я вас ненадолго оставлю, ладно? — он весь уже был там, в предощущении флирта…

— Сергеич, может, не надо? — взмолился Владимир. — Времени до полуночи — с воробьиный клюв.

— Амурные похождения заряжают энергией, — отмахнулся Алекс, провожая взглядом уже другую красотку — в ярком оранжевом платье похожую на тигровую лилию. — Пятнадцать минут — и я вернусь к вам бодрый, полный идей и энтузиазма по их воплощению.