Помереть не трудно (СИ) - Зимина Татьяна - Страница 41

Секретарь широко улыбнулся, от чего показалось, что зубов у него стало в два раза больше.

— Но это совсем другой случай, — возразил Алекс. По голосу чувствовалось, что возражения даются ему напряжением всех сил.

И тут я не выдержал.

— Оставьте это, шеф, — я вышел вперёд и встал рядом со здоровяком. — Вы же знаете, что Секретарь прав. Я — убийца.

— Молчи! — закричал Алекс. — Заткнись, Сашхен, ты делаешь только хуже.

— Да потому что лучше уже не будет, — я повысил голос, и по ветвям липы над нами пронёсся порыв ветра. На асфальт, на плечи и головы собравшихся полетела сладкая золотая пыльца… — Я устал, — сказал я намного тише. — И я не собираюсь оказывать сопротивления.

— Ты понимаешь, что можешь оттуда никогда не выйти? — в голосе шефа послышалось искреннее беспокойство. — Суд может растянуться на годы, но в конце концов…

— Мельницы закона мелют медленно, — сказал Секретарь, вставая рядом и по хозяйски кладя руку мне на предплечье. От его прикосновения меня охватила неприятная дрожь. — Но перемалывают начисто.

— Опомнись, Сашхен, — теперь уже Алекс обращался только ко мне. На Секретаря он не смотрел. — Оттуда, куда тебя увезут, даже я тебя вытащить не смогу. Они посадят тебя в магический тессеракт, который медленно, каплю за каплей, выпьет твои силы. Ты в считанные дни сделаешься глубоким стариком, и процесс уже нельзя будет обернуть вспять. Даже если тебя оправдают…

Я упрямо мотнул головой. Дело сделано. Я заслужил наказание.

Ощущал ли я страх, неуверенность? Конечно. Особенно, когда шеф упомянул загадочный тессеракт… Я понимал, что сейчас во мне говорит адреналин, что я чувствую себя виноватым по горячим следам, пока убийство ещё свежо в памяти… Что завтра, скорее всего, я буду жалеть о своём решении. Значит, надо, чтобы всё случилось сейчас. Пока я не передумал.

Здоровяк взял меня за предплечье с другой стороны, и они с Секретарём повлекли меня со ступеней вниз, к страшной, похожей на катафалк, чёрной машине.

— Остановитесь, Секретарь, — голос Владимира прогремел под липами, перекрывая и крики воробьёв, и шум близкого проспекта.

Господин нехотя остановился. Обернулся, не отпуская моей руки, и вновь оскалил зубы в улыбке. Это у него получалось очень хорошо.

— Вы хотите что-то добавить, мессир дознаватель?

— Да. Хочу, — Владимир вышел вперёд, широко расставил ноги и упрятал одну руку в карман пиджака, как будто у него там был пистолет. — По законам Совета, личность, которую пригласил Совет для свершения какого-либо дела, а так же свита вышеназванной личности, пользуется неприкосновенностью до разрешения этого дела, а также нахождения в городе.

— Что вы хотите сказать? — глаза Секретаря недобро сощурились. Он перестал улыбаться, и хватка на моей руке сделалась сильнее. Пахло от него неприятно: почему-то ладаном и сырой землёй.

— Совет пригласил господина Голема с помощником для расследования дела о проклятии, — сказал громко Владимир. — И пока расследование не завершиться, или же не будет остановлено, вы не имеете права брать под стражу ни его самого, ни его помощников. Я, как официальный посредник между Советом и господином Големом, должен выразить протест и пресечь ваши действия, господин Спичкин.

— Вы забываетесь, мессир дознаватель, — голос Секретаря треснул вместе с его уверенностью в себе.

— Я действую строго в рамках закона, — скромно ответил Владимир.

— Предупреждаю: Совет может пересмотреть… своё благоволение к вашей персоне. И припомнить кое-какие старые грешки.

— Я это переживу.

— Уверены?

— А вот это я могу расценивать, как угрозу официальному лицу, — заявил Владимир, зачем-то поднимая свой молот.

— Ну хорошо, — Секретарь отдёрнул от меня руку, словно обжегся. На лице его была написана вселенская скука пополам с брезгливостью. — Отпусти его, — дал он команду здоровяку. Тот подчинился. Спичкин посмотрел на меня.

— Сегодня вам удалось выкрутиться, мессир стригой, — проговорил он ядовито. — Но помните: везение ваше рано или поздно закончится. И в этот миг я буду рядом.

— Я готов идти с вами, несмотря на апелляцию господина дознавателя, — сказал я.

Ярость отхлынула. В этот момент я ощущал лишь усталость. И желание, чтобы это всё поскорее закончилось.

— Ну уж нет, — Спичкин бросил недобрый взгляд на Владимира. — Коли у вас такие защитники… Я лучше подожду. Вы никуда от меня не денетесь, мессир стригой. Так что наслаждайтесь. Искренне наслаждайтесь последними днями свободы. Светом солнца, обществом друзей… Ибо я вам обещаю: как только вы попадёте ко мне в руки, вы проклянёте день, когда возжелали силы. Вся она, без остатка, обернётся против вас.

Круто повернувшись, он почти добежал до своей чёрной машины и канул в её глубины. Свита, не глядя более на меня, последовала за ним.

А я опустился на землю и закрыл глаза.

Ничего не понимаю, — билось у меня в голове. — Я ничего не понимаю…

На плечо легла рука. Вместе с нею пришел знакомый дух вишнёвого табака, французского одеколона и чистой крахмальной сорочки.

— Идём, Сашхен, — голос шефа был усталым и пустым, как высохший колодец. — Хватит с тебя на сегодня впечатлений.

Я поднялся. Ощущая на себе взгляды тех, кто присутствовал при безобразной сцене ареста, я желал убраться подальше. Возможно, некоторые воспримут моё избавление от Совета, как ещё одно проявление силы, но я-то знал, чего стою на самом деле.

— Спасибо, — сердечно сказал Алекс подошедшему Владимиру. — Спасибо тебе, Володенька. И… Прости. Прости, я думал, что ты сломался…

— Ничего ещё не кончилось, — угрюмо бросил Владимир. — Я просто выторговал вам отсрочку. Спичкин — клещ. Он не отвалится, пока не насосётся.

— Ничего, — в голосе Алекса было больше энтузиазма, чем в его глазах. — Мы что-нибудь придумаем. В крайнем случае, вызовем тяжелую артиллерию. И кстати, — шеф послал мне укоризненный взгляд. — Прими благодарность от моего напарника. Он бы и сам мог сказать спасибо, если бы не был таким глупым, напыщенным болваном.

Владимир только махнул рукой.

— Моя машина всё ещё в вашем распоряжении, — на улице, под ярким солнцем, князь Неясыть не мог так легко соткаться из теней и сумрака. Но всё равно подошел совершенно бесшумно. — И если вам нужно убежище, мой клуб…

— Премного благодарен, — склонил голову Алекс. — Вы и так сделали для нас слишком много. Но мы остановились в Астории, так что…

— Разумеется, — улыбнулся флибустьер. Золотая серьга пустила солнечный зайчик мне в глаз. — Там вы будете в полной безопасности.

Полы плаща с красным подбоем взметнули пыль на асфальте, и флибустьер исчез. Вместе с ним исчезли, как по волшебству, и остальные любопытные. Мы остались втроём.

— Это Младший Степной! — тут же вскричал Алекс, крутанувшись на месте и ударив кулаком в ладонь. — Это Гордей настучал в Совет о поединке. Ну он у меня…

— Почему вы думаете, что это он? — признаться, я тоже всё время об этом думал: кто? Кто сообщил в Совет?..

— Сам подумай: кому выгодно, чтобы расследование не состоялось? Кто пытается остановить нас с самого нашего приезда? Все нападения вервольфов недвусмысленно указывают на Гордея Степного. Младший брат директора «Семаргла» слишком озабочен тем, чтобы устранить нас с тобой с дороги… И после того, как не получилось уничтожить своими силами — натравил Совет.

Я видел этого Спичкина раньше. В клубе Астарта, рядом с магом в желтой майке. Я тогда думал, что он состоит в его свите, но как оказалось, всё было наоборот: возможно, маг, которого Матрёна указала, как исполнителя проклятья на кладбище — сам работал на Совет…

Вслух я ничего говорить не стал. Я слишком зол был на Алекса. И слишком устал для того, чтобы объяснять свои выводы.