Тайна Рио де Оро - Фидлер Аркадий - Страница 27

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая

— Постараемся, Томаис!

Я мысленно подсчитываю, сколько Пазио зарабатывает на этой сделке. Пройдоха получает сказочную прибыль. Индейцы в общем не так уж безнадежно наивны и их не легко провести. Откуда же эта необычайная уступчивость в отношении к Пазио? Попросту Бастион любит веселого ловкача и знает, что по существу он хороший друг, а, кроме того, индеец не может устоять против соблазна приобрести прекрасное оружие.

Когда мы возвращаемся в хижину, я обращаюсь к Пазио:

— Не предполагал, Томаш, что вы уподобитесь Априсито Ферейро!

— Как так? — удивленно смотрит он.

— А вот как: Ферейро является «опекуном» индейцев и обкрадывает их как только может, а вы, Томаш, считаете себя их другом. Сегодня вы показали пример этой дружбы, используя наивность Бастиона. Я уже не говорю о том, что оружие, которым мы обменялись, должно было стать свидетельством нашего побратимства…

Пазио некоторое время молчит, подавленный моим обвинением, затем, как будто что-то вспомнив, бросает на меня веселый взгляд и отвечает:

— Вы немножко правы. Торговля белых с индейцами традиционно недобросовестна. Трудно освободиться от давних и распространенных привычек. Но будьте спокойны — я не обижу Бастиона… А что касается оружия, то вы не правы, — смеется он. — Где обычно носят дружбу? В заднем кармане брюк, за поясом или же здесь — в сердце? Я нашу дружбу ношу в сердце и не изменю ей.

— Ладно! Но оружие должно было быть символом нашей дружбы.

— С этого часа символом нашей дружбы будет бык! — напыщенно отвечает он и хохочет.

Потом, словно он ни в чем не виноват, Пазио добавляет с упреком и сожалением:

— Ну, почему этот бык так нахально лез к нам? Какого черта он пожирал наши бататы?

Всходит солнце, диск его поднимается над верхушками деревьев и золотит все тольдо. Мы наблюдаем на небе красочный перелет многочисленных стай попугаев над Росиньо. Все они тянутся в одном направлении — на восток, прямо к солнцу, к богатым и только им известным местам кормежки в лесах. Летят они преимущественно парами, рядом друг с другом, а пары образуют стайки по восьми-десяти птиц. В небе появляются все новые и новые отряды. В лучах солнца блестит их яркое оперение — желтое, зеленое, голубое и красное. В течение получаса только одни попугаи властвуют над Росиньо. Их резкие, звонкие крики заглушают все остальные звуки. Это крик лесной радости, приветствующий день и солнце.

Пазио пытается перекричать попугаев. Удобно лежа около очага, мы пьем чудесный шимарон, курим индейские сигарки, крепкие и злые, как тигр, но необычайно ароматные, и смотрим на птичьи состязания. Попугаев пролетает несколько сотен.

Только после их пролета я начинаю внимательно прислушиваться к словам Пазио, рассказывающего мне историю племени короадо. Он не знает точно, сколько их всего, во всяком случае немного. В малоисследованных лесах западной части штатов Парана и Сан Паулу кочует не больше тысячи семей диких короадов, которые, вероятно, еще не видели белых людей. Если же говорить о полуцивилизованных короадах, живущих в полосе между местностью, населенной белыми и первобытным лесом, так называемых пансионированных, то есть облагодетельствованных, то эти бедняги быстро вымирают. Десять лет назад их было в два раза больше, чем теперь. Тольдо Росиньо представляет собой похвальное исключение, но другие поселения похожи на то, в котором мы были на Марекуинье, а есть еще и похуже.

Некогда короады болели сравнительно редко, но, столкнувшись с белыми людьми, они утратили свою физическую крепость. Их косят теперь эпидемические болезни, которых они не знали раньше. Наиболее распространены инфлюэнца, коклюш, корь и малярия, появляющаяся вместе с тифом. Особенно губительно сказывался на здоровье индейцев неочищенный спирт, который они пили до потери сознания. Теперь продавать им алкоголь запрещено, но кто в этих лесах обращает внимание на инструкции!

Для защиты индейцев в Паране создан ряд резерваций, называемых тут «Постос дос Индиос», организованных по образцу индейских резерваций в Соединенных Штатах Северной Америки. К ним же относится и резервация, в которой мы находимся сейчас на реке Иваи, между Марекуиньей и Сальто Уба. По соседству есть еще резервация Фачиналь, расположенная между колониями белых поселенцев Апукарана и Кандидо де Абреу, индейцы которой по этой причине наиболее подвержены опасности уничтожения. На севере имеются резервации на Рио Каскадо и на Сан Иеронимо, притоке реки Тибаги, где для короадов были построены дома с деревянными полами. Однако индейцы не стали жить в этих домах и вскоре сожгли их. Дальше тянутся индейские территории на Рио Марекуас, на Пикуире, на Ксагу, а также в окрестностях города Пальмас, вблизи реки Икуасси.

С некоторого времени бразильское правительство поставило во главе резерваций так называемых «директоров индейцев» — белых правительственных чиновников, задача которых — заботиться о благополучии короадов и защищать их от эксплуатации белых соседей. Пазио негативно оценивает деятельность этих «директоров». Они прибывают из Куритибы с той лишь целью, чтобы в течение нескольких лет сколотить себе состояние за счет индейцев, вынужденных бесплатно работать на них, например выращивать для них сотни свиней. Значительные партии медикаментов, предназначенных для индейцев, директора продают тайком на сторону, набивая собственные карманы.

Не подлежит сомнению, что директора эти эксплуатируют и обкрадывают индейцев, но все же меньше и осторожнее, чем их белые соседи.

Несколько лет назад короады вообще не знали такой болезни, как корь. Но один ловкий делец познакомил их с ней. В то время в Куритибе в каком-то армейском полку вспыхнула тяжелая эпидемия кори. Эпидемию осилили, полк изолировали, а все снаряжение сожгли, за исключением нескольких сот одеял, которые этот делец, пользовавшийся высокой протекцией, отвез короадам на Иваи. Результат сказался быстро. С того времени короадов губит корь, дающая среди них преимущественно смертельный исход.

Впрочем, истребление индейцев при помощи коварной бактериологической войны отнюдь не является идеей, родившейся в Южной Америке, — она восходит к далекому прошлому: в XVIII в. в Северной Америке англичане вели истребительные войны против североамериканских индейцев. В 1764 г. сэр Эмхерст, главнокомандующий английскими войсками в Северной Америке, поручил своему подчиненному, англичанину генералу Боугэту, подбросить индейцам одеяла, зараженные микробами кори. Следовательно, идея истребления «цветной расы» при помощи бактерий по праву принадлежит этому знаменитому англичанину.

Правдива ли история о зараженных одеялах, привезенных на Иваи, Пазио не знает. Во всяком случае сам факт существования упорных слухов об этом характеризует отношения белых к индейцам. Короады на Иваи являются помехой. И «помеху» устраняют различными способами в зависимости от обстоятельств.

Я спрашиваю Пазио, на чем основаны любовь и исключительное доверие к нему короадов.

— А, это очень забавная история! — весело отвечает он. — Когда-то, несколько лет назад, я продал короадам кобылу. Она была жеребой, о чем ни я, ни кто другой не знал. Спустя некоторое время кобыла принесла индейцам второго коня. То была прекрасная кобыла: она часто имела потомство, и индейцы были очень довольны. С того времени они верят, что я приношу им счастье и что на меня можно полагаться во всем.

— Но вы не злоупотребили их доверием так, как это делают здесь некоторые белые?

Пазио делает рукой пренебрежительный жест:

— Э, только чуть-чуть! Не стоит об этом и говорить.

Я нахожу себе нового друга: это усатый Бастион. Порядочный, хороший, скромный и разносторонне одаренный человек. Он изготовляет для меня лук со стрелами — настоящий уникум точности. Лук сделан из дерева дорэ, тетива — из лианы камуфры. Стрела состоит из двух частей: задняя — из полой внутри такуары, передняя же часть — из тяжелого дерева маипрэ. Перья из птицы пеньби, прикрепленные к стрелам наискосок, обеспечивают их вращение во время полета.

• Предыдущая
• 27/32
• Следующая